– Боже Всемогущий, смилуйся над моими детьми, смилуйся над старостью моей. Положи предел испытаниям моим!

(Бер.-Р., 92)

Радостно забилось сердце Иосифа при виде Вениамина. Как живое встало перед ним милое лицо Рахили, матери их. Позвал Иосиф братьев на пир и, желая быть во время пира поближе к любимому брату, снова обратился к помощи своего кубка.

– Иуда, – начал он, поднося к носу бокал и в запахе его содержимого ища указаний, – Иуда, у которого царственный вид, пусть займет первое место. Рувиму сесть рядом с ним дает право его первородство.

И т. д. Когда очередь дошла до Вениамина, Иосиф сказал:

– Я сирота без матери, и его мать умерла, родив его. Меня разлучили с братом, и у него не стало брата. Одна судьба у обоих нас, и нам отрадно будет склонить головы друг к другу.

Видя особое радушие Иосифа к этому отроку, Асенефа, жена Иосифа, положила и свое кушанье на блюдо Вениамина; то же самое сделали Ефреем и Манасия.

(Танх.)

Но вот в мешке Вениамина оказался серебряный кубок Иосифа.

– Вор! – накинулись на него братья, – вор, сын воровки! – кричали они ему. – Мать твоя покрыла стыдом отца нашего [16] ), и ты опозорил нас, украв чашу у гостеприимного хозяина! И вот, останешься ты вечным рабом этому человеку.

Но тут выступил вперед Иуда и встал перед Иосифом. В это время духи небесные говорили друг другу:

– Сойдем вниз и поглядим, как Вол со Львом [17] ) в единоборство вступает. И нет у Вола страха перед Львом.

Предание от рав Иоханана:

– Голос Иуды в это время звучал на расстоянии четырехсот парса [18] ). Услыша знакомый голос, Хушам, сын Дана, поспешил из Ханаана в Египет и встал рядом с Иудой. Загремели голоса этих двух человек, и заколебалась земля во всем Египте.

Видя гнев Иуды, закипели гневом и другие братья; затопали ногами – и глубокими бороздами взрывалась земля под ними.

Но более всех других страшен был Иуда. На груди, против сердца, рос у него один волосок, который в то время, когда Иуда распалялся гневом, превращался в острую иглу и выходил наружу, проколов ткань пяти одеяний, которые носил Иуда.

Но Вол не уступал Льву.

Ударил Иосиф ногою о мраморную скамью, на которой перед тем сидел, – и скамья рассыпалась на мельчайшие осколки.

– Что это значит? – удивился Иуда. – Этот человек силен не менее каждого из нас!

Схватился Иуда за меч, но меч, точно удерживаемый невидимой рукой, не выходил из ножен.

– Сомнения нет, он и человек богоугодный, – подумал Иуда и обратился к Иосифу с такими словами:

– Господин! С самого начала ты, без всякого повода, начал взводить на нас обвинения. Множество народу из разных стран приходит в Египет для закупки зерна, и ни одного человека ты не подвергал такому допросу. А мы – пришли мы, что ли, взять дочь твою себе в жены или сестру свою выдать за тебя замуж? Ты спрашивал, и мы на все твои вопросы отвечали, ничего не скрывая. Чего же ты требуешь от нас?

– Прежде всего, – сказал Иосиф, – объясни, почему именно ты выступаешь защитником этого отрока, а не кто-либо другой из братьев, старше тебя?

– Потому, – ответил Иуда, – что я поручился за его безопасность перед отцом.

– А почему ты не заступился за другого брата, когда вы продавали его измаильтянам, и не пожалел старика-отца, спокойно говоря ему: «Хищным зверем растерзан Иосиф»? Тот брат твой ничем не погрешил перед тобою; этот же похитил мой кубок. Ты и скажи отцу, когда он спросит о нем: «В колодезь ведро – туда и веревка».

Громко и горестно зарыдал Иуда, говоря:

– Как мне пойти к отцу моему, когда отрока не будет со мною?

– Хорошо, – сказал Иосиф, – рассудим спокойно дело наше; чего ты требуешь от меня?

Но Иуда уже не слушал его.

– Нефтали! – крикнул он. – Иди узнай, сколько в городе кварталов.

Быстрый, как серна, Нефтали вернулся и сказал:

– Двенадцать.

– Братья, – крикнул Иуда, – три квартала разрушу я, да каждый из вас – по одному кварталу, чтоб ни души в живых не осталось.

– Иуда, – заговорили братья, – Египет не Сихем: разрушить Египет – все равно что разрушить весь мир.

Почувствовал Иосиф, что не выдержать ему дольше, и крикнул:

– Удалите от меня всех и оставьте меня одного с этими людьми.

Удалились египтяне, и снова заговорил Иуда:

– Ты поклялся жизнью фараона нечестивого, а я жизнью праведного отца моего клянусь: стоит мне только извлечь из ножен меч мой – и Египет наполнится трупами.

– Обнажи свой меч, – отвечал Иосиф, – и я узлом завяжу его на шее твоей!