Шрифт:
– …я не боюсь… ни чуточки…
Больше всего на свете в эти минуты Денис боялся разоблачения: вот сейчас все выяснится, и Маша поймет, что в свои восемнадцать с хвостиком он абсолютный девственник и не только что-нибудь серьезное, а даже целоваться не умеет. Точнее, ни разу и не пробовал…
– Динечка… Только, пожалуйста… Не надо, не будем дальше заходить… Я боюсь… Ты же обещал… Я… у меня еще никого…
Все знают, что у страха глаза и возможности велики. Особенно пугает неведомое, непонятное, таинственное, только в теории знакомое… Неудача может быть чревата потерей здоровья, денег, смертью, насмешками окружающих, отчислением из рядов…
Но любопытство, праздное и научное, жажда успеха и удовольствий, естественных и запрещенных – сильнее боязни неуспеха и самой смерти, так уж заложен человек, иначе бы две его разнополые ипостаси смыкались воедино гораздо реже, чем это было бы необходимо для захвата планеты Земля или даже простого поддержания рода…
– Маша, Маша… Машень… ция… Я никогда не думал, что это так… просто… и замечательно…
– Да, Диня, да, хотя могло бы быть и еще попроще… И я не думала… Плохо только, что все перемазали в… но я же не виновата… я же предупреждала…
– Нет, но это прикол: ты же еще и оправдываешься, глупенькая! Знаешь, сдается мне, что я тебя люблю.
– Что… как ты сказал???
– Так и сказал. У меня тоже это был первый раз.
– Да нет, ты сказал, что ты меня… м-м-м, ну отпусти же, я не могу больше сегодня. Я хочу услышать еще…
– Еще.
– Да нет же, повтори, что ты сказал.
– Все-все повторить, что я тебе наговорил?
– Нет, только последнее.
– Еще.
– Ты негодяй, Денис, жестокий издеватель девичего сердца. Но… Я… тебя тоже люблю. Всей душой. До конца дней.
– Когда, интересно, ты успела влюбиться? Да мы знакомы меньше суток.
– Ну а ты когда успел в таком случае?
– А я способный, я и не такое умею. Маш… Да погоди… Дунь сюда…
– Куда, зачем?
– Ну я тебя прошу: набери воздуху и подуй на простыни…
– …а-а-ах-хх… ф-ф-у-уу…
– Вот видишь, и нет никаких кровавых пятен… Ты что, тоже волшебница?
– Это не я. Это твои фокусы, ты меня разыгрываешь.
– Ничего подобного. Дунь еще. Ну же…
– А-а-аххффу-у-у… Ай!.. Ты смеяться надо мной! Смеяться… Я тебе что, Змей Горыныч или Конек-Горбунок? Ты смеяться?..
– Все-все, Маш, сдаюсь, отдай подушку, а то сейчас меня спасать прибегут.
– За такие шутки тебя не то что не спасут, а еще добавят.
– Ты куда?
– К твоему фонтанчику, пить хочу. Тебе принести?
– Угу… о, спасибо… Дверь прикрой, а то за нами подглядывают. Так мы пойдем, красотка, кататься?
– Да, мой дорогой. Только можно я самое немножечко полежу и отдохну?
– Ладно, иди сюда, под бочок… Я тебя люблю.
Денис шел вперед и вперед, не чувствуя невесомой тяжести на спине и не наблюдая нигде вокруг привычного силуэта летящего ворона… Все черно окрест, с намеком в багровое, и глазам не за что зацепиться: то ли это плотный туман, сотканный из мрака, то ли потусторонний пейзаж, то ли нескончаемые портьеры в бесконечной комнате… Угадывались по бокам морды и лица, иногда человеческие, а чаще нет, багровые взоры их выражали почтение, страх и злобу, но только не любовь и не радость… Прочь, холопы…
– Остановись, ты прошел достаточно. Остановись! – Негромкий медленный бас звякнул угрозой, и Денис подчинился.
– Да, Отец, я слушаю тебя.
– Ты своеволен.
– Да, Отец. Это плохо или хорошо?
– Глуп, если хочешь зацепить меня мелкой людской казуистикой. Я недоволен тобой.
– Ты всегда мною недоволен, с тех пор как я появился на свет.
– Да, ибо лучшее из возможного не было достигнуто.
– Кем не было достигнуто? Мною?
– Ты дерзок, и я гневаюсь.
– Прости, Отец.
– Ты преклонил колени, но верен ли ты Мне в сердце своем?
– Возьми мое сердце, Отец, и проверь, если хочешь. Я верен Тебе!
– Ты думаешь, что верен. Это не одно и то же.
– Прикажи – и исполню!
– Нет смысла в повторении приказов. Ты должен найти и уничтожить другого, созданного, чтобы найти и уничтожить тебя.
– Я сделаю это!
– Но не сделал. Прошедшая ночь, Прежняя Ночь помогла бы тебе, но ты не сумел.
– Отец…
– Тварь ли вековечная сбила тебя со следа своими умствованиями и никчемушными намеками, сам ли ты слишком слаб и человечен, но ты не смог.
– Кстати, о твари. Отец, она говорит… Верно ли, что моя мама…
– Верь Мне. Я верну ее тебе потом на некоторое время, пока она тебе не надоест…
– Никогда не надоест.
– Молчи. Она человек всего лишь, и будет лучше, если ты, мой Сын, осознаешь это раз и навсегда.
– Этого я никогда не осознаю.
– Глупцом я уже называл тебя сегодня, нет смысла в повторах. Тебе пора.
– Но я…
– Девчонку убери прочь от себя.
– Нет.
– Немедленно.
– НЕТ!!!