Угостите даму кавалером

Аннотация

Алина Андреева уже давно махнула на себя рукой. Ну какие кавалеры, когда дома три голодных рта: матушка, вечная студентка сестра и ее безработный муженек. И всех надо обеспечить хлебом насущным и прочими радостями жизни! Так что девушка пахала, как ломовая лошадь. Торжественно приближалось тридцатилетие... И вот тут-то случилось оно – маленькое чудо. По лотерейному билету Алина выиграла... машину! И началась другая жизнь: уроки вождения и – парад женихов, которые, как мухи на лобовое стекло, бросились на завидную невесту...

Глава 1 Сто рублей убытку – Варька!! Да вылезь ты из-под одеяла-то!.. Мне только что звонила Ирочка, оказывается, за второго ребенка и в самом деле платят двести пятьдесят тысяч! Мне Ирочка прямо так и сказала – платят! Только она деньги еще не получила... и вообще, неизвестно, когда получит... – Алька-а! – чуть не взвыла сестрица. – Ну сколько раз тебе говорить – не Варька я тебе никакая, а Барбара! – скуксилась младшая сестрица, высовывая нос из-под пышной перины. – И к тому же, стучаться надо! – наставительно задергал бровями ее молодой супруг Бориска. – «За второго ребе-е-енка!» Да мы с такой родней и на первого никак не сподобимся! Между прочим, мы еще с женой в супружеском ложе находимся! – Так времени уже третий час... – пробормотала Алька. – Счастливые часов не наблюдают, – фыркал «счастливый» Бориска, принципиально отворачиваясь к стене. – Да я про себя... – пыталась пояснить Алька. – Мне бы вон в том шкафчике джинсы забрать. Однако слушать ее никто не собирался – молодожены подниматься категорически отказывались, зато с удовольствием поучали старшенькую сестренку правилам приличия. – И запомни, – погрозила пальчиком Варька. – Чтобы я больше никакой Варьки слыхом не слыхивала! Барбара я, сколько разов повторять?! Алька надула губы и демонстративно хлопнула дверью. На-а-адо же – Барбара! Фи, курам на смех. Рожа круглая, вся в веснушках, как мухами засижена, а туда же – Барбара! Если на то пошло, то и ее тогда нечего Алькой звать, как пуделиху какую-то, пусть тогда Алиной Антоновной зовут. И еще этот влез – Бориска! На первого ребенка он сподобиться не может... А сам в полосатой пижаме, как заключенный! Он бы еще в водолазный костюм вырядился! В супружеском ложе они, видите ли, находятся! – А между прочим, ваше супружеское ложе в моей комнате расположилось, – не выдержала Алька и сунула голову в двери. – Ну Барбара, ну киска моя, она мне весь порыв на корню губит... – захныкал Бориска, то есть Борис Викторович Тюхин, который совсем недавно поженился на Варьке и автоматически сделался родственником и самой Альке, и ее матери – Лидии Демидовне. Правда, в отличие от Альки, матушка зятя обожала, потому что тот с первого же дня обнаружил в ней некое сходство с императрицей и всячески это подчеркивал. Ежедневно, когда мать, нагруженная точно верблюд, притаскивалась из магазина, Бориска подобострастно кидался к ручке, когда мать выходила из ванны, он томно закатывал глаза, шептал: «Богиня» и даже раза два самолично купил для матушки земляничного мыла. «Императрица» в свою очередь обливала зятя своей благосклонностью – поселила молодых в комнате Альки, перетащила туда самую лучшую мебель, купленную Алькой же, при каждом удобном случае осыпала Бориску подарками и тщательно блюла покой молодой четы. Вот и сейчас, заслышав шум возле комнаты, она метеором вынеслась из своей спальни и накинулась на старшую дочь: – Алька!! Ну что ты опять трешься возле их двери? Ну что ты трешься? Иди вон, на работу собирайся, небось опаздываешь уже! Коллектив подводишь! – строго выговаривала она, и на ее голове подпрыгивали папильотки. – Мам, ничего я не опаздываю... – пробубнила Алька. – Ты бы вот лучше зятю своему сказала, чтобы он на работу поторопился. Второй месяц у нас живет, а так никуда и не устроился. Я уже скоро его прокормить не смогу... – Алина! – подпрыгнула от гнева маменька, и бигуди весело затряслись на ее голове. – Не смей меркантильничать! Я тебя не для этого воспитывала! Да! Наша Варенька вышла замуж! Это в ее возрасте вполне естественное явление! Я тоже шла под фату в двадцать два! А потому что красы была необыкновенной! Все женихи так прямо и сгорали от страсти, так и сгорали! Алька не удержалась и фыркнула – судя по настенной фотографии, матушка в девичестве была рябой до невозможности, к тому же полноты необычайной и самую чуточку косоглазенькая. И если учесть, что замуж она выскочила за горького пьяницу пятидесяти семи годков, у которого всей привлекательности-то и было, что вот эта самая трехкомнатная квартира да еще обнадеживающий возраст, то... Но маменька не замечала фырканья, а самозабвенно продолжала: – Это ты у нас неизвестно в кого... в отца что ли, он-то на мне женился, когда ему было уже пятьдесят семь... оттого и не дожил до Варькиной свадьбы... до этого светлого дня... – Тут маменька прилежно шмыгнула носом, запечалилась, но уже через секунду взревела по-боевому: – И вообще! Иди уже на работу!! Там начальство твое уже все морги обзвонило – тебя обыскались, волнуются же люди! Тут уж Алька и вовсе обиделась. Значит, она должна бежать на работу, кормить этого толстого дармоеда Бориску, да еще и слова не скажи! И ладно бы еще это был ее собственный супруг, тогда бы кормила да молчала, а то ведь – Варькин! Пусть Варюша сама его и кормит! Так нет – Варенька у них студентка! Уже почитай пять лет, как на первом курсе, поэтому ей и нужно создать условия... Сама Алька работает в химической лаборатории, на вредном производстве и зарабатывает, как трое мужиков, оттого и тянет всю семью, а ей никто никаких условий не создает. И не создавал никогда. Ладно еще, когда они втроем жили – только Алька, Варька да Лидия Демидовна, все дамы Андреевы, как их называли соседи, куда тут денешься – сестре институт закончить надо, а мать их одна на свою пенсию не протянет. Но студентка вдруг задумала замуж! Нет, поначалу они все обрадовались, так как решили, что Варенька уйдет к мужу и одним ртом станет меньше, ан нет, рано ликовали. Бориска со своим музыкальным училищем отчего-то возомнил себя эстрадным дарованием, быстренько перебрался из общежития на андреевскую жилплощадь и стал терпеливо ожидать, когда его необычный талант востребуется поклонниками. Ни на что другое размениваться он не собирался. И все отчего-то Бориску понимали, входили в положение. А вот Альку, которой надо бы после смены отдохнуть, и вовсе даже не в проходной гостиной, куда ее переселили, которая, может быть, имеет право посмотреть большой телевизор, который сама же и купила, которая... Да что там! Альку никто понимать не желал. – Уйду я от вас, – пробубнила она, направляясь на кухню. – Вот сниму комнату и уйду. – С чего бы это? – насторожилась маменька. – Чем это мы тебе помешали? Живешь, как у Христа за пазухой, на всем готовом!.. Ты ж... Ты ж... даже не знаешь, где магазин расположен! Все тебе на тарелочке мать приносит! Действительно, по магазинам ходила исключительно Лидия Демидовна, потому как страшно переживала, что Алька начнет тратить деньги на всякие ненужности. – И колготки тебе в прошлом месяце покупала, забыла? А проездной?! – уже вовсю кипятилась маменька. – Ага, мне колготки, а этому Бориске сотовый телефон, – с обидой припомнила Алька. – Так и правильно, что телефон, – непонятно чему обрадовалась Лидия Демидовна. – Потому что это вовсе даже был подарок! На Пасху! Ты разве не помнишь? Мы всем подарки дарили – и мне, и Вареньке телефон купили, и Бориске... Кстати, не зови его больше Бориской, как-то звучит... не престижно, – поморщилась маменька и тут же снова вспомнила: – Мы и тебе подарок купили, забыла разве? – Да уж конечно, забудешь ваш подарок... – пробурчала Алька. – Всем сотовые телефоны, а мне – лотерейный билет. – Зато от всего сердца! – торжественно провозгласила мать и приняла позу памятника Лермонтову. – От всех нас, каждый преподнес – и я, и Варенька... Между прочим, Варьку тоже не зови Варей, ей Бориска, тьфу ты... Борис! Ей Борис сказал, что она на Барбару больше похожа. И к тому же, когда он станет мегапопулярным и будет давать интервью, ему легче будет произносить, что жену зовут Барбарой. Алька только махнула рукой – да пусть они хоть горшками называются! – Вот ты все страдаешь, что тебе ничего не покупают, – никак не могла успокоиться мать. – Обижаешься, а я, между прочим, тебе еще и газетку купила! Да! – Мам, ну зачем мне газетка? Я ж тебя просила купить мне джинсы. Обыкновенные такие джинсы, чтоб на работу ходить, а то в тех старых уже неприлично... – Неприлично тем, кто на твои джинсы поглядывает! А газета тебе нужна, чтобы проверить выигрыш! Садись немедленно и проверяй! Вдруг несколько цифр совпадет, так мы хоть эти самые лотерейные билеты окупим! Отвязаться от матушки не было никаких сил, и Алька, сжав челюсти, прилежно уселась проверять номера. Сначала она даже ничего не сообразила, просто пробежала по цифрам глазами и все. Только непонятно, отчего вдруг сильно толкнулось сердце где-то в области поджелудочной железы. – Ничего не понимаю... – растерянно пробормотала она, уже внимательнее сверяя цифры. – Это что же... Да нет, это розыгрыш, наверное... Ну-ка... Да ну... такого просто не может быть... – Чего ты там сама с собой бормочешь? – тут же появилась в дверях матушка. – Выиграла, что ли? Пылесос? – Ну почему пылесос-то? – обалдело пялилась в газету Алька. – А-а, а я думала, может, пылесос... вот нам так нужен новый пылесос, а у тебя разве допросишься... Да разве ты что-нибудь путное выиграешь... – ворчала Лидия Демидовна уже в прихожей, начищая до блеска ботинки зятя. Алька выпрямилась спицей, воровато оглянулась и затолкала газету себе под кофту. – Я, мам, к Лене Звонковой, – фальшиво проговорила она, стараясь не слишком шелестеть газетой. – Я быстро... – Да уж будь любезна, поторопись, тебе же на работу, – напомнила мать. – Не, мам, сегодня не моя смена, – уже в подъезде кричала Алька и, громыхая кроссовками, неслась вниз через две ступеньки. Лена Звонкова была давней подругой Альки, они еще в школе вместе учились. В детстве Леночку тоже не сильно баловали новыми нарядами – у ее матери просто не было денег. После школы хорошенькая, высо-кая, белокурая Леночка вбила себе в голову, что ей уготована скромная участь официантки, но нежданно-негаданно влюбилась по самую макушку в тихого скромного паренька Ваню и тут же выскочила замуж. Тихий и скромный паренек оказался вовсе даже не Ваней, а Иваном-царевичем, показал себя ужас до чего расторопным, и теперь Леночка проживала в бывшей квартире только потому, что еще не закончилось строительство их уютного загородного домика. Схватив удачу за хвост, Леночка теперь запросто раздавала советы, как женить на себе олигарха, как заработать миллион за ближайшие выходные и как поступать в серьезных жизненных ситуациях. Обычно Алька не слишком прислушивалась к рекомендациям подруги, но сегодня ей как раз было необходимо проконсультироваться – так что же все-таки предпринять в этих самых серьезных жизненных ситуациях? А ситуация была просто из ряда вон. – Нет, и чего – ты в самом деле выиграла автомобиль? – никак не могла поверить подруга в Алькин рассказ. – Ну вот же, смотри, – чуть не плача, протягивала ей газету Алька. – Прямо и не знаю, чего теперь делать... – Дай-ка... Лена минут пятнадцать изучала таблицу выигрышей, а потом решительно заявила: – Что бы там ни было, ты, главное, своим не проболтайся. В конце концов, они тебе билет подарили, значит, никаких прав на машину не имеют, понятно? А я сейчас Ивану позвоню... Леночка легко подскочила, и ее голос уже защебетал в трубке новенького телефона. – Сейчас он перезвонит, – успокоила она подругу. – Все разузнает как следует и позвонит, я ему все твои номера сказала... Ой, ну прямо с ума сойти, ты – и выиграла!.. А вообще, я считаю, это вполне справедливо – ты вон сколько на своих дармоедов горбатишься, должна же быть тебе какая-то премия! – Они не дармоеды, я ж тебе говорила, – насупилась Алька. – Мама на пенсии, а Варька учится. – А ее муж? – прищурилась Ленка. – Он чем занят? И потом, если ваша ненаглядная Варвара сумела замуж выскочить за такого лоботряса, так пусть теперь умудрится его прокормить! Вот у меня Иван!.. Дальше на полчаса затянулась «Сага о прекрасном Иване». Алька уныло качала головой, поддерживая вдохновенную песнь подруги о ее суженом, а сама все время прислушивалась к телефону. Но зазвонил он только где-то часа через два, когда Алька с Леночкой уже вовсю напились чаю с пирожными и даже успели обсудить моду на летний сезон. Конечно же, прозвучал звонок неожиданно, и хозяйка побежала к аппарату. – Ой, Алька... – побледнев, пробормотала Леночка, прижимая к себе трубку. – Ты, оказывается, и в самом деле выиграла эту машину. Какая-то последняя модель нашего производства. Лучше бы, конечно, «европейца», мне так Иван сказал, но на безрыбье... С ума сойти... – Да что ты? – охнула Алька. – Прямо-таки целую машину? О-бал-де-е-еть... Вот интересно, кто это мне такой счастливый билетик подарил – мама, Варька или Бориска?.. Или это я сама? Лен, я вот когда деньги в банке снимала, мне кассирша тоже лотерейный билет сунула... Мне кажется, это именно он и выиграл... – Не твое дело! – тут же снова взвилась Леночка. – Чей бы ни был! Даже и не вздумай спрашивать! Даже и не вздумай своим об этом говорить, слышишь?! А то твои дамочки мигом машинку зятю передарят! А мужик должен машину покупать себе сам! Если он мужик, конечно... И вообще – научишься ты когда-нибудь быть хозяйкой положения? Ты ничего никому не должна, запомнила? Реши, что это выиграл твой билет, и все дела! Ой, господи, ну надо же – в кои-то веки привалила дурехе удача, так она ее не знает как сплавить! Алька пожала плечами. Она в общем-то и не собиралась никуда эту удачу сплавлять – просто не знала, что с ней делать. Если честно, у нее была хрустальная мечта – купить себе отдельную квартиру, она даже накопила довольно приличную сумму. Правда, после того как Варька выскочила замуж и в их семье появился еще один лишний рот, накопительство замерло на мертвой точке. И вот теперь... Как жаль, что этих денег на отдельную жилплощадь все же не хватит... – И будешь приезжать к нам в новый дом... – о чем-то сладко токовала Леночка. Потом вдруг очнулась, поняла, что ее никто не слушает, и накинулась на подругу. – И о чем ты только задумалась? Я ей тут такие горизонты открываю, а она!! Ты только представь – мы вот-вот отстроим дом, ты за это время выучишься водить и будешь приезжать к нам в гости хоть каждый день, здесь же недалеко! А можешь и вовсе у нас поселиться! Здорово! – Конечно, поселюсь... потому что если я возьму эту машину, мне своей квартиры вовек не видать, – вздохнула Алька и нахмурилась. – Лен, а нельзя машину деньгами взять? Ленка вытаращила на подругу круглые глаза и зашипела: – Деньгами, да? Чтобы вашему этому толстобрюху какую-нибудь дубленку купить, да? Или еще чтобы на эти деньги он записал свой нетленный диск «Вой голодного дармоеда»! Даже не думай! – Но я же на квартиру копила! У меня уже там приличная сумма... – все еще цеплялась за надежду Алька. – О сумме забудь, – авторитетно посоветовала Ленка. – За эту машину, которую ты выиграла, надо будет еще налог заплатить, так что рассчитывай... И за права там всякие, за обучение... Да, за обучение! – вдруг блеснула глазами подруга и уселась на своего любимого конька. – Алька! Это же здорово!! Ты только сообрази – в этой автошколе просто кладезь мужиков!! Вот куда тебе срочно надо! А то так и останешься в старых девках! А там – раздолье! – Это на какое раздолье ты намекаешь? – насторожилась Алька. Разговоры про свою женскую долю она переносила с трудом. – Да ладно ты! Пора уже и о собственной семье подумать, – махнула рукой Ленка. – Не все же тебе Варьке с Бориской прислуживать, пусть сами себя содержат, а тебе и своего суженого встречать пора! – И чего? Я там встречу своего суженого? – не поверила Алька. – Ну уж если там не встретишь... – развела руками подруга. – Короче – машину берем и начинаем новую жизнь! Кстати, завтра же поменяй гардероб, твой вышел из моды еще в прошлом веке. Они сидели у Ленки до глубокого вечера, и домой Алька отправилась уже совершенно в другом настроении – она теперь уже сама хотела стать владелицей новой машины. Перед тем как вернуться домой, Алька забежала в супермаркет и накупила полные пакеты таких продуктов, которые в их доме появлялись нечасто, – икры красной, конфет жуткой дороговизны, мясных деликатесов, фруктов и чего-то еще невозможно вкусного, на чем маменька всегда экономила. Надо же было отметить чудесный поворот судьбы! Алька искренне верила, что вот этот выигрыш ей выпал не просто так. Вероятно, фортуна, наконец, решила прислониться к Альке своим теплым боком, а это значит, что будет у нее теперь своя машина, и водить ее она научится, и с квартирой все как-нибудь обустроится, и... кто знает, может быть, она замуж выйдет, а то уже так надоели эти маменькины светлые воспоминания! – Мама! – завопила Алька, едва ворвалась в дом. – Мам!! Ты что – опять в магазин ушла?!. Эй! Есть кто-нибудь в доме? Никто не отвечал, и Алька по привычке заглянула к себе в комнату, то бишь в гнездо молодоженов. – Ну Барбара!!! – резанул по ушам нервный крик Бориски. – Ну опять эта морда в дверях!!! – А-а-а-а-алька же!!! – сонно протянула Варька. – Ну чего опять тебе? Не видишь – спим мы! – Да вы когда не спите? Медведи уже и те из спячки вышли... – буркнула Алька и мстительно добавила: – Я просто там икры красной купила да мяса всякого, думала вас к столу пригласить... Заслышав про мясо, Бориска несколько оживился, стал выползать из-под одеяла и искать тапки. – Аль, ты там намажь бутербродики, мы сейчас подойдем, – совсем обнаглела сестренка. – А ты не врешь про икру? В это время от соседки вернулась Лидия Демидовна, и ее пронзительный визг на кухне подтвердил – Алька не врет: – Это ж кто так деньгами разбрасывается, я спрашиваю?! Алька, если ты выкинула деньги на этот вот ветер, то я... я тебя... на неделю сладкого лишу! Ой, ну надо же, такие деньжищи, а есть нечего! Господи, ну зачем же столько жратвы, когда можно было просто отдать мне деньги... Алька!!! Это твои выкрутасы?!. Борис Викторович? Или это вы устроились на работу? И стали уже жутко популярны? Алька было снова повесила голову – предстояло объяснить, отчего она так неразумно потратилась, но вдруг вспомнив, что с сегодняшнего дня с ней удача, она взмахнула кудрями и вызывающе заявила: – Мам, и чего ты голосишь? Это я купила, потому что у меня есть чудесный повод. – Господи... – тихо охнула мать. – Неужели замуж собралась?.. Аленька, детка, а твой жених знает, что тебе надо содержать еще троих родственников? Алька про замужество благополучно не расслышала, зато широко распахнула руки и гостеприимно провозгласила: – Прошу к столу! Потом она подождала, когда все настороженно рассядутся, когда Бориска затолкает себе в рот увесистый кусок окорока, а маменька займет язык красной икрой, и торжественно сообщила: – Я выиграла «Волгу» последней модели! И теперь буду учиться водить машину! Вообще-то зря она ждала, когда родственники наполнят едой свои рты, – Бориска чуть не подавился окороком, а маменька ради такого случая не поленилась – сбегала к мусорному ведру и выплюнула красную икру. – Это то есть как ты вы-ы-ы-играла?!! – уже голосила во все легкие Варька. – Это как же ты можешь выиграть, когда ты сроду и билетов-то никогда не покупала! Это мы тебе подарили! – Да! – вовремя ввернула словечко маменька. – Это я тебе подарила, а значит, и машина моя! Вот такое мое родительское слово! – Какое такое мо-оя?!! – взопревшей квашней поднималась из-за стола разгневанная несправедливостью Варька. – С чего твоя-то, когда это мы с Бориской, как два дурня, в кои-то веки купили две лотерейки и прямо обе подарили! С чего твоя-то?! – А я тебе сразу говорил, расточительство это – на всякий праздник подарки таскать! – взвизгнул Бориска, от обиды тряся подбородком и норовя вот-вот расплакаться. – Я вот нутром... прямо желудком чувствую – на мой это билет машина выигралась! – Сейчас прямо! На тво-о-ой! – не уступала маменька и брала глоткой. – Да тут твоего и вовсе ничего нет! – Мамаша! – начала было захлебываться Варька. – Да как ты... Однако маменьку урезонить было уже невозможно. – А вот так и смею!! Никаких ваших билетов не было! Потому что я сама эти билетики купила, а потом вам сунула, чтобы вы про сестрицу родную не забыли! А то ведь на Алькины деньги вы сами себе телефонов понахватали, а девке даже носовой платок подарить не додумались! – А потому что дарить носовые платки – это к слезам! – кривлялась Варька. – Ха! Зато лотерейные билеты к радости! – гыкнула маменька и тут же рубанула ладошкой воздух. – Вы на мою машину даже не раскрывайте рта!! А то я вам, как молодоженам, устрою свадебное путешествие – вон, в Якутию работать, вахтовым методом – шесть месяцев работаешь, неделю до дома добираешься! Алька, конечно, предполагала, что могут случиться непредвиденные реакции, но что ее сообщение вызовет такой взрыв в благородном семействе... – Вообще-то это моя машина... – попыталась вклиниться она, но ей даже слова вставить не дали. – Да уж ты-то помолчи! – дружно накинулись на нее домочадцы. – Тут без тебя не знаешь, как ее поделить... Господи! Ну все у нее не как у людей! Не человек, а сто рублей убытку! Машину она выиграла! А как ее теперь?! Пилить, что ли?! Просили ведь как нормальную – выиграй пылесос! Июнь радовал ассортиментом. То мелкий дождичек, то жаркое солнце, то ветер, то буря, то ласковые лучи, а то и нестерпимая парилка. В химлаборатории Альки все сотрудники разделились на два непримиримых лагеря: одни – дачники-огородники – одобряли такое непостоянство погоды и ратовали за каждую дождинку, потому что не надо было бегать по участку с лейками, все за них делалось само собой; другие же – помоложе и от земельных дел свободные – ворчали, что дождь и вовсе никому не нужен, потому что на выходные обязательно пасмурно, и показать новые бикини совершенно не получается. Алька же и вовсе была в глубоком недовольстве, потому что каждый вечер, когда у нее выпадало вождение, на город обрушивался прямо какой-то ураган. И уже с утра, когда она собиралась на работу, миленькая дикторша по телевизору весело ей об этом сообщала, и весь день у Альки было паршивое настроение, но отказаться от занятий ей даже в голову не приходило. Уже довольно много времени прошло с тех пор, как она выиграла «Волгу», Алька даже успела ее продать и купить аккуратненькую иномарку, уже кое-как смирились с потерей машины маменька и Варька, уже даже Бориска перестал хныкать и пугать Альку скорым разводом с Варварой, если она не перепишет транспортное средство на него, а вот записаться на курсы вождения Алька все никак не могла. Зато когда записалась, отнеслась к этому делу настолько серьезно, что даже похудела на семь килограммов. И все бы ничего, если бы каждый раз не начинался сплошной ливень в дни ее вождения, да еще если бы... С инструктором по вождению ей не повезло. Вот всем как-то удачно попался молодой, говорливый Аркадий Петрович, или – как он сразу представился – Аркаша, а ей отчего-то выделили Максима Михайловича Раскатова – мужчину угрюмого и к женскому полу весьма нелюбезного. – Ну и чего тебе на автобусе не ездилось, скажи ты мне, – в первый же день поприветствовал он ее в маленьком душном «жигуленке». – Ну ведь сегодня в какую бабу не плюнь, она обязательно с правами! А ездить хоть бы одна толком умела! – А вы бы поменьше на женщин плевали... – обиделась Алька, с опаской разглядывая кнопочки и стрелочки на панели. – И вообще! Если не хотите учить, так и нечего здесь работать, надо было в такси идти. – Нет уж, я лучше вас – женщин, как можно больше на дорогу хоть с какими-то знаниями выпущу, а то... знаю я вас! И после такого короткого и теплого вступления началась у Альки учеба. Конечно, педали под ногами путались, машина дергалась и вставала колом в самый неподходящий момент, поворотники забывали включаться, а зеркальце заднего вида постоянно кто-то поворачивал неизвестно куда. Честно говоря, Алька в первые дни им вовсе решила им не пользоваться – чего там сзади разглядывать. Однако после нескольких настоятельных внушений инструктора пришлось привыкать и к ним. Домой Алька приходила без сил и сразу валилась на диван. Ну и там понимания не находила. – Ну и чего, Шумахер? Научилась газ от тормоза отличать? – глупо подкалывал Бориска, он так и не смог окончательно смириться с тем, что сам лично подарил этой вот нескладухе автомобиль. – Сегодня никого не раздавила? – Если будешь доставать, раздавлю... – вяло обещала Алька и переворачивалась на другой бок. С этой машиной появился пока только один, но существенный плюс – Алька перестала обижаться на своих домашних. Все как-то сразу отошло на второй план. Да и в самом деле, разве до Бориски здесь, когда она сегодня опять пялилась на знаки и чуть не проехала под красный сигнал светофора? Прямо непонятно, зачем понатыкали этих светофоров, когда кругом куча дорожных знаков болтается? В ГИБДД обратиться, что ли, может, хоть немножко этих красноглазых фонарей уберут... – Аля, – раздался над ухом требовательный голос маменьки. – Я посмотрела, у тебя завтра смена с семи вечера, так что мы вполне успеем с тобой съездить на Центральный рынок. – Мам, а может, ты без меня съездишь? – уныло протянула дочь. – Все же мне выспаться перед сменой надо... – Это как же я, спрашивается, на машине без тебя поеду? – вытаращила Лидия Демидовна глазки. – У нас пока еще ты за шофера! Мы тебе для чего машину подарили? Алька только глухо простонала – ну как объяснить родительнице, что на машине еще надо научиться ездить! – Хорошо, я тебя отвезу. Но только чуть позже. – Это когда? – не отставала маменька. – Ближе к осени, – честно призналась Алька и юркнула в ванную, чтоб не слышать воплей. На следующий день Алька опять сидела за рулем старенького «жигуленка» и пыталась проехать по знакомой дороге без ошибок. Максим Михайлович сидел рядом, и щеки его то и дело дергались от нервного напряжения. Вообще-то, Алька уже заметила – мужчина он был несдержанный. Если в первые дни он еще как-то делал вид, что обучение идет своим чередом, то к исходу второй недели выдержка инструктора заметно ослабела. – Господи, ну что опять сегодня? Почему не трогаешься? – раздраженно кривился он, глядя, как Алька ковыряется с ключом. – Да как трогаться-то? Вон какой дождь! Я ж не вижу ничего! – Включи дворники! – Мне из-за них выглядывать неудобно... – А ты не дергай головой! Чего из-за них выглядывать?! У-у-у-у, безнадега... Немного скорости прибавь... прибавь, говорю, скорость, тебе же надо показать на экзаменах, как ты на первой, второй, третьей скоростях ездишь!.. Ты же на третьей едешь, а скорость тридцать километров! У тебя сейчас машина заглохнет! – А если я боюсь?! Инструктор просто не находил себе места. – Нет, но ведь даже медведей учат ездить на мотоциклах! – кипятился он, когда Алька в очередной раз заглохла. – Даже мартышки, умненькие такие макаки, и то машины водят, я сам в цирке видел! Но здесь же! – А потому что у них учителя – не чета моему! – со слезами в голосе выкрикивала Алька. – При чем тут учителя-я-я? – обижался Максим Михайлович. – Да я свою жену за три дня научил машину водить! Она у меня на третий день, как профессионал, покатила! – Значит, вам попалась на удивление умненькая макака! – дергала Алька губой и упрямо катила под «кирпич». – Да куда ж тебя, блин!!! Стой! Ты же видишь – движение запрещено!!! О-о-о-ой, нет, как же я завидую Куклачеву, он работает с мыслящими существами... Ну кто поедет после таких комплиментов? И хоть бы раз поддержал! Алька свернула на обочину, уткнулась в руль и заревела в голос, потому сил уже никаких не осталось. – Как вы мне все надоели-и-и-и... – голосила она. – Дома все над... над... смехаются, здесь... вообще и... и... и... – Инструктор, – растерянно подсказал Максим Михайлович Раскатов. – И... идиот какой-то, – не согласилась Алька. – Видит ведь, что боюсь... ста... раюсь... а все равно... орет, как бо... бо... бо... – Боинг? – уже осторожнее предположил инструктор. – Как больной на всю голову! – выкрикнула ему прямо в лицо Алька. – Неужели трудно... по... по... понять – да если б я умела ездить, на фига вообще ты нужен?! Строишь тут из себя... верблюда! Такие сравнения господину Раскатову не понравились, хотя он должен был признать, что доля истины в словах его ученицы присутствовала. – Вот и славно, что мы перешли на «ты», – как-то кривенько улыбнулся Максим Михайлович. – Может, так оно лучше дело-то пойдет. Но дело никуда не пошло. В следующий раз получилось еще хуже. Только Алька тронулась, как этот инструктор прилип банным листом: – Ты уже две недели меня мучаешь, ну добавь скорости чуть-чуть, ну покажи хоть разочек третью скорость, ведь не сдашь же ни хрена!! Расстроенная Алька теперь и вовсе разволновалась так, что попутала газ с тормозом, потом еще долго не могла тронуться, а после вообще – включила левый поворот, а повернула направо. – Все. На сегодня хватит, – вытер пот со лба Раскатов. – А то у меня может случиться срыв. А там и... – И до греха недалеко, да? – услужливо подсказала Алька. Но инструктор сверкнул на нее глазами: – Даже не надейся! Ишь ты! Сама красный свет от «кирпича» отличить не может, а туда же – уже на грехи намылилась! И он так посмотрел на Альку, что та только крякнула – и в самом деле, хватит уже трепать друг другу нервы. А то он вон как вспенился. А кстати, что она сейчас такого сказала? После такого нервного урока домой Алька просто не могла идти. Терпеть Борискины ужимки и прыжки сил уже не было. Алька посмотрела на часы и отправилась к Леночке Звонковой, она уж и забыла, когда в последний раз виделась с подругой. – Ой, кто к нам пришел! – радостно встретила ее Ленка. – Иван! Ты посмотри, кого к нам ветром задуло! – Здравствуйте, Анна Се... Тьфу ты, Лена! А я думал опять теща! – вынырнул из комнаты Иван и весело подмигнул Альке. – Хорошо, что ты, теперь я весь вечер могу быть совершенно свободен! Ленка немедленно поволокла подругу на кухню и выставила перед ней тортик собственного производства, целую корзинку конфет и маленькую вазочку с фруктами. – Ешь давай, – мотнула она головой и тут же залепетала: – Ой, Алька, я тебя сто лет не видела! Ну как дела с твоей машиной? Ты уже записалась на курсы вождения? Ой, а как ты похудела!! На диете сидишь? На тайской? А я вот уже месяц сижу на арабской, а мне все равно не помогает! Ну вот ни граммулечки не сбросила! Кстати, диета такая обалденная, запиши, вон, возьми ручку на холодильнике. Значит так: две недели до шести утра ты пьешь кофе без сахара, это первый завтрак. Потом яблоко, потом нежирную говядину или курицу и в шесть вечера стакан кефира. Говорят, сбрасываешь по три кило за две недели, представляешь! Я уже месяц сижу! Скоро должна сбросить. – Так а... а как же тортик на ночь глядя? Сейчас ведь уже восемь вечера, – не поняла Алька. Леночка не поленилась – объяснила: – Аль, ну чего ты такая непонятливая! Там же написано – всю эту говядину и яблоки надо есть до шести вечера! А после шести там ничего не написано, значит, ешь, что хочешь! – А может быть, после шести и вовсе ничего есть нельзя? – предположила Алька. Подруга только округлила глаза: – Ты что-о-о! Я ж тогда вообще высохну! Нет, я все правильно делаю, скоро похудею. А у тебя какая диета? – Да у меня... нет никакой диеты... – отмахнулась Алька. – Я просто... нервничаю очень. Я же на курсы по вождению хожу, ну и... нервотрепки постоянно, домой прихожу – кусок в горло не лезет. Ленка задумчиво вздохнула: – Мне, что ли, на курсы записаться... А то у меня что ни вечер, так в горло куски лезут и лезут... А чего ты нервничаешь? Никак правила выучить не можешь? – Не могу научиться ездить. Мне все время кажется – или я кого-нибудь задавлю, или меня кто-нибудь, – пожаловалась Алька. – Фи! Горе какое! Ты, самое главное, все окна залепи всякими буковками «У», ну чтобы все знали, что ученик едет. Еще значок с очками можно прилепить, ну вроде как слепой за рулем... А, ну это перебор... Или еще вот – едешь так по середине дороги, видишь – позади тебя машина навороченная, так ты и давай – вихляйся из стороны в сторону, он тогда к тебе точно близко не подъедет – побоится. – Думаешь, надо вихляться? – Еще как! Королевой на дороге будешь, – убедила Ленка и тут же переключилась: – Ну а кто тебя учит? Мужчина, да? Алька грустно вздохнула и запихала в себя кусок торта. Только после того как прожевала, проговорила: – Да так... учит один, не то чтобы мужчина... – Господи! Неужели трансвестит?! – блеснула глазами Ленка. – Да я не в этом смысле, – остудила ее пыл Алька. – Нормальный он, в штанах, стрижка такая короткая, помадой совсем не пользуется, ну говорю же – обычный мужик. Только... ты даже на него и не намекай. Он женатый. И постоянно мне свою жену в пример ставит. И вообще – такой хмырь! Ленка состроила задумчивую мордашку, насупила бровки и назидательно проговорила: – Если хмырь, то он нам не подходит. А остальные как? – Ты не поверишь, там больше половины – ученики женского роду. А мужчины... или совсем молоденькие, которым только-только восемнадцать стукнуло, или те, которых за пьянку прав лишили. – М-да... – причмокнула Ленка. – Придется брать твоего инструктора, ничего не поделаешь. Кстати, дети у него есть? – Не знаю, он не говорил. Нет, Лен, давай инструктора брать не будем. Мне почему-то кажется, что он не захочет. – Я тебя умоля-я-яю, – фыркнула Ленка. – Кто это когда их спрашивал, чего они хотят?! – Но он же все-таки женат! На этот вопрос Ленка не успела ответить, хотя собственное мнение у нее по этому поводу имелось. В двери заглянул Иван и мило напомнил: – Лен, ты хотела мне чай принести. – Ой, Ванечка, солнышко мое, а я и забыла! – защебетала Ленка. – Уже несу! Тебе с чем – с конфетами, с тортиком или с бутербродами? Пока подруга ублажала мужа вечерним чаем, Алька попыталась на минутку представить рядом с собой этого угрюмого сыча Максима Михайловича и передернулась. Вот уж боже упаси! Это как с ним жить? Каждую минуту будто пост ГАИ проезжаешь... – В общем так, – снова прибежала на кухню Ленка. – Будем из твоего инструктора делать человека. Правда, немного портит ситуацию тот факт, что он женат, но... – Никаких «но»! – воспротивилась Алька. – На чужом несчастье счастья не построишь. – Кто это тебе сказал? – искренне удивилась Леночка, а потом сообразила: – А, это ты мне афоризмы цитируешь... Ладно, уговорила – спроси его, счастлив ли он со своей женой в браке, и если вдруг окажется, что нет, ты мне сразу звони, договорились? Так вот прямо сразу же набирай номер и звони, потому что я вижу, что тебе нужна не просто консультация, а прямое мое руководство! Неизвестно отчего, но когда Алька вышла из подъезда Ленки, настроение у нее было воздушным и радостным, а в душе будто поселилось ожидание чего-то большого и светлого. Конечно, она вовсе не собиралась отвоевывать этого Раскатова у его жены, но просто до ужаса было весело посмотреть на него как на своего потенциального кавалера. Утром Алька проснулась раньше будильника, так ярко светило солнце. И все же она была не первой – за столом уже грустно клевал носом Бориска, а возле него суетилась Лидия Демидовна, подкладывала зятю горячие оладушки. – Встала уже, хорошо, – кивнула мать, – а то убежала бы вместе с деньгами... – Алька, нам нужно семь тысяч, – без предисловий объявил Бориска. – Семь? А что, те, с аванса, уже кончились? – растерянно спросила Алька. Она никогда не умела считать деньги. Вернее, она только их получала и сразу отдавала матери, а уж та занималась подсчетом. И хоть получку она приносила достойную, а на столе почти никогда не было пышного разнообразия, деньги всякий раз заканчивались удивительно быстро и в самый неподходящий момент. А поскольку единственным добытчиком в семье была Алька, то ей и приходилось ломать голову – где взять деньги до следующей получки. До машины она скрепя сердце залезала в свою заначку, а после того как продала «Волгу» и купила не совсем новую «Мазду», денег в заначке прибавилось, и родственники смело на них рассчитывали. – А что там с аванса твоего осталось? – немедленно вскинулась Лидия Демидовна. – Конечно, все закончились! Во всяком случае, на сегодня нам не хватит! Такой день, а она над деньгами трясется! Альке стало совестно. Что ни говори, а машину она приобрела все же благодаря их лотерейным билетам. – Мам, а я вам отдам все эти деньги, разбирайтесь сами, – предложила она и подалась в комнату за деньгами. – Вот и славно, – пробурчала ей в спину матушка. – На тебя же и уйдут. Когда Алька вручила матери деньги, та их тщательно пересчитала и вдруг строго спросила: – Ну и что? Вчера опять не научилась на машине ездить? Альку даже передернуло: – Мам, ты меня угробить хочешь, что ли? Этому люди учатся годами! Ну не годами, так месяцами, это уж точно. – Да? Годами? – неожиданно взвизгнул Бориска. – А как мы сегодня поедем встречать моего брата? Он что – на троллейбусе трястись будет, да? Или на автобусе? И это в то время, когда я почти самолично подарил тебе машину! – Подожди-ка... – вдруг насторожилась Алька. – А к нам что – еще и братец твой перебирается? Алька видела его на свадьбе Бориски и Варвары. Родной брат жениха был его точной копией, разве что еще более развязным и обнаглевшим, потому что все же на год был старше. Денис жил в районе, работал скотником, художественно плевался через выбитый зуб и вычурно матерился. – Он временно перебирается к нам, – поспешила успокоить Альку мать. – Временно! Пока не подыщет себе работу. – Да! Потому что в районе работы по его профилю совсем нет! – добавил Бориска. Алька растерялась: – То есть... в районе невозможно найти работу скотника, поэтому он едет в город... и почему-то решает остановиться в нашем доме... – Он еще решает, что ему можно выгодно жениться на тебе, – бесхитростно сообщил Бориска. – Я ж ему про машину-то рассказал. Да и зарабатываешь ты прилично. Алька непроизвольно потрогала шею – она уже сейчас начинала скрипеть. – Нет. Я вам честно говорю, я не выдержу, – чистосердечно призналась она. – Да уж чего такого ты не выдержишь? – затараторила маменька. – Замуж ее берут, а она не выдержит! Замечательный жених, серьезный, тебя в обиду не даст! Здесь поживете, свадьбу сыграем, а потом и скатертью дорожка – он тебя к себе в район увезет. – А там вам машина без надобности, там только трактор нужен, – радостно добавил Бориска. – Так что машинку здесь оставишь. А мы уже решили нашу Барбару на курсы водителей отправить. – Правда, Алька, – махнула головой матушка. – От тебя-то, я смотрю, никакого толку. Учишься, учишься, а как куда надо, так трясись на общественном транспорте. Уж лучше бы пылесос выиграла! Бориска, видя такую мощную поддержку, немедленно взревел: – Барбара! Редисочка моя ненаглядная! Давай к нам, мы тебя учить отправляем! Лидия Демидовна тут же зашикала. Как она ни любила ненаглядного зятя, а младшенькую дочку любила сильнее. – Тихо ты! Варенька вчера до двенадцати часов конспекты из этого... из компьютера в тетрадку переписывала, изнурилась! Пусть спит! – и уже тише продолжила. – Так что ты сегодня, Алька, покажи себя перед гостем-то. Будь поласковей. Все же, если разобраться... а и хорошо в районе-то тебе будет, травка, молочко... – Вот и поедешь туда, – хмыкнула Алька. – Дениска не такой дурак, чтобы ко мне в город ехать жениться, а потом отсюда съехать. Он скорее тебя туда отправит – на молочко. А потом они с братишкой поделят квартирку и будут коренными горожанами. – А ты откуда знаешь? – выпучился Бориска. – Опять, что ли, подслушивала? Алька даже отвечать не стала. Она быстренько ухватила оладью, хлебнула чаю и побежала из дома – надо было торопиться. На работе она и хотела погоревать о радостном приезде второго Тюхина, но было совсем не до того. Заведующий лабораторией, худенький, старенький Глеб Аверьянович, с самого утра прибежал с просветленными очами и с придыханием сообщил: – Коллеги мои, мои мудрые друзья! Нам доверили новый, широкомасштабный проект! И выделили на него уйму финансов! Если мы его... други мои, а почему еще никто не вырвал у меня эти бумаги вместе с руками?! Проект обещал быть перспективным, хорошо оплачиваемым, да и попросту интересным. Поэтому «други» ринулись на его свершение. Алька носилась по цехам, собирала данные и заносила в книжечку. Правда, раза два у нее вспыхивала в голове красная лампочка, и она захлопывала книжку. В первый раз она подбежала к солидному, серьезному рабочему Светелкину: – Дядя Юра, а вы машину водите? – спросила она удивленного рабочего. – Ну а как же! С одиннадцати лет отец за руль садил. – И как? Ну как вы – сразу научились водить? – Ха! Ну ты, Алька, спросила! Да разве я помню! И потом – разве ж тогда на улицах такое движение было?! Сейчас я сам даже в город не выезжаю, сын возит, а так бы... А тебе зачем? Научиться хочешь? Не дури, не бабье это место – за рулем. – Ну да, я понимаю... – мотнула головой Алька и побежала дальше. Второй раз она уже подошла к более молодому парню – Кострову. – Сережа, привет, ты машину водишь? – Хочешь, чтоб прокатил? – улыбнулся во все зубы Сергей. – Без проблем, когда едем? – Когда жену из роддома заберешь, – оборвала его полет Алька. – Я хотела спросить – ты водить быстро научился? – Я? – задумался парень, а потом протянул: – Ой, я чего-то долго торкался... Неделю, кажется, тронуться не мог. А чего тебе? – А я уже вторую неделю не могу тронуться... – печально вздохнула Алька и тут же снова уткнулась в свою записную книжку – на работе надо работать. Домой Алька вернулась, что называется, без задних ног. Весь день бегом по цехам, а расстояния между ними немаленькие. И хоть с работы ее доставила дежурка, к двери она буквально подползала на полусогнутых. – А вот и наша красавица! – как-то уж слишком радостно встретила ее маменька. – Аленька, а чего это тебя так перекосило? Зуб что ль выпал? Вот не вовремя-то... а у нас гость! Радости ее сообщение не добавило. Алька только представила, что сегодня весь вечер, вместо того чтобы свернуться на диване калачиком, ей придется изображать приветливость, как из груди вырвался тяжкий стон. – А кто это там воет? – тут же высунулась из двери белобрысая круглая голова гостя. – Алевтина, что это ты воешь, в дом вошедши? Песни петь надо. – Сейчас запою... – безрадостно пообещала Алька и поплелась в гостиную. О том, чтобы отдохнуть, не могло быть и речи – посреди комнаты красовался накрытый стол, за ним уже восседал Бориска с супругой, маменька крутилась, выставляя все новые закуски, а гость следил суровым глазом, как бы что не вышло за рамки положенного ритуала. Альке даже деться было некуда – гостиная была занята, в свою комнату ее маменька не пустит, это уж точно – сама туда через часок скроется от слишком привередливого гостя, а про комнату молодоженов и вовсе лучше забыть. И никого не волнует, что она – Алька – устала сегодня, как ездовая лошадь, а завтра у нее экзамены в автошколе. – Неласково ты гостей привечаешь, Алевтина! – рявкнул Денис. – Надо побольше доброты в глаз подлить. – Начнем с того, что я не Алевтина, – недобро огрызнулась Алька. – Алина я. Ничего мне в глаза подливать не надо, сейчас еще по стопке шарахнете, и все замечательным покажется. А привечать гостей мне некогда. Я сегодня на работе наскакалась, а завтра мне еще экзамены в автошколе сдавать. – Хи, слышь, Барбара, экзамены! – подхихикнул Бориска. И нахально скривил губы. – Ты можешь сильно-то не стараться, мы тут решили на семейном совете, что за тебя Барбара учиться пойдет, правда, Варька? Сестрица мотнула головой, словно пыталась сбросить скальп. – Что-о-о? – неожиданно взревел гость Дениска и поднялся над столом грозной тучей. – Это ты чего, братишка, на машину губу раскатал? Кто мне писал, что Алевтина – женщина с машиной? Я зря что ли катил сюда, деньги тратил?! Отвечай брату! Братишка решил, что сейчас не самое лучшее время поднимать щекотливую тему, поэтому быстренько булькнул водки в рюмочку и протянул стопку брату: – За тебя! Денис на минуту замер, уставившись в рюмку, потом, видимо, сообразил, что выпить оно куда лучше, и одним глотком опустошил тару. – Вот и славно, вот и славно! – закудахтала маменька. – А я сейчас вам курочку горяченькую... Алевтина! Иди уже, мой руки! – Мам, ну ты-то чего с Алевтиной этой... – одернула мать Алька. Но та только выкатила на нее огромные глаза: – Да какая тебе разница? Вот Денису Викторовичу тебя удобнее так звать, ты ж ведь не развалишься! – Ой, мам, а я б и развалилась... – мечтательно произнесла Алька. – Я весь день по такой жаре, по всем цехам, а в цехах не продохнешь, шум, гам, жарища... ой, мам, если б ты знала, как бы я сейчас где-нибудь развалилась. Давай у тебя в комнате, а? – Еще чего! – оскорбилась Лидия Демидовна. – А кто гостя ублажать будет? И потом я и сама себя неважно чувствую. Вот здесь у меня что? Селезенка? Нет? А болит как селезенка. Я еще часок посижу, а потом уже и спать, так набегалась сегодня, так набегалась... Денис и в самом деле был кровным братцем Бориски, потому что слух у него оказался замечательный. Перегнувшись через стол, он вдруг рявкнул: – А почему это у вас девка в каком-то цеху работает?! Что ей – бабской работы не нашлось? В яслях там каких-нибудь или в школе еще можно... – Какая школа, братишка, ты что? – хихикнул Бориска. – Ты знаешь, сколько она получает? Она ж лучше любого мужика зарабатывает! Я ж тебе писал! Денис нахмурился: – Точно, не врешь. Писал, – согласился он и тут же взревел с новой силой: – А почему это тогда она после работы не отдыхает?! М-м-м, я вас спрашиваю! – Так а чего ж... – скривился брат. – Не хочет, наверное... – Ой, прямо можно подумать, она прямо так уста-а-ала, – дернулась Варька. – И в самом деле, и в самом, – тут же поддержала младшую дочку Лидия Демидовна. – И чего, что устала, у нее с завтрашнего дня как раз двое выходных по смене выпадают, отдохнет! – Правда что, – надула губки Варька. – Она-то завтра отдохнет, а вот я! Я, может, тоже всю ночь конспекты переписывала, так ведь не строю из себя! – А фиг ли тебе строить, молчи, когда не спрашивают, – оборвал ее дорогой гость. – А девке покой нужен, вон она как глаза закатывает. То ли прям здесь свалится, то ли помрет. Где ее комната-то? Домочадцы переглянулись. Алька, конечно, помирать не собиралась, но спать хотела нестерпимо, поэтому в дискуссии участия не принимала. – Так а где... вот здесь... вся комната в ее полном распоряжении... – широко взмахнула рукой маменька. – Ага... – что-то соображал Денис. – А там чья? – Там молодые все натешиться не могут, – умилилась Лидия Демидовна. – Сегодня натешатся, – пообещал старший Тюхин. – Сегодня со мной спать будут. Вот здеся! Бориска испуганно захлопал рыжими ресницами, а Варька и вовсе не выдержала, тоненько завыла: – А я не хочу – здеся-я-я... – А надо, – обреченно поцокал языком старший братец. – Потому как в той комнате спать будет Алевтина. А ты, Варька, беги приготовь ей постель. Да быстро чтоб! Варька лениво поднялась, но видя, как сверкнули глаза родственника, зашевелилась быстрее. Алька уже направлялась в ванную. Больше всего на свете ей сейчас хотелось принять душ и плюхнуться хоть куда-нибудь. – Вот вам и кроватка! – обрадовал ее Денис Викторович, когда она вышла из ванной. – Никто вам здесь не помешает. – А... – пискнула маменька. – А может, все же в гос... – А я говорю – не помеша-а-ает, – замер в оскале гость и широко распахнул дверь бывшей Алькиной комнаты. Она вошла в комнату и чуть не всхлипнула – Варька расстаралась, даже ее белье постелила, теперь совершенно ничего не говорило о том, что еще утром комнату занимала молодая чета, все как и раньше, как будто Алька живет здесь, а маленькая Варька с мамой, и по вечерам они вместе собираются в гостиной, чтобы посмотреть телевизор... Она задернула занавеску, обняла свою подушку и больше уже ничего не слышала. Сегодня можно было спать сколько угодно – на работе выходной, а экзамен в автошколе только в шесть вечера. Хотелось выспаться, но не получалось – под дверью кто-то тихо скулил на одной ноте. – Ы-ы-ы-ы-ы-ы... – никак не умолкал вой. – И что это? – вяло спросила у себя Алька. – Трубы что ли опять? – Какие трубы, это я – Барбара-а-а-а, – пояснили за дверью.. – Пусти меня, а то я от этого храпа... Алька встала и открыла дверь. Вообще-то, дверь от этой комнаты закрывалась на ключ, но у молодоженов ключа не было, и всякий раз, когда они просили Альку отдать его, она честно не могла этой штуки найти. А вот вчера, полусонная, она по привычке сунула руку на шкаф и совершенно автоматически заперлась на два оборота. И ведь как кстати пришлось! – Заходи, – сонно буркнула Алька, пропуская сестру. – Нам на кровати двоим места хватит. – Ага, двоим... – просительно глянула на нее Варька. – А мой муж? Алька уже начала раздражаться. – Ничего страшного, если твой муж поспит со своим братом! – Он не может с ним, – упрямо гнула свое Варька. – Во-первых, этот Дениска так храпит, а во-вторых... муж обязан спать с женой! – И чего? Мы втроем что ли спать будем? – не поняла Алька. – Ага! Обрадовалась! Ты-то с чего! Мы с ним вдвоем будем... – с горячим возмущением пояснила сестренка. – А я где? – прищурилась Алька. – А ты... ты в своей комнате. Нет, а чего ты куксишься? Тебе все равно надо привыкать к этому Денису. В конце концов, для кого мы его пригласили? Чью мы судьбу устраиваем, стараемся? Алька засопела носом, потом стала подталкивать сестренку к двери: – Вот уж честно скажу – не знаю. Но не мою точно. Иди, Варя, кладись там рядышком со своим мужем и слушай его храп. Между прочим, декабристки за своими мужьями даже в Сибирь шли, а ты в соседнюю комнату не согласна! Конечно же, экзамен в автошколе она завалила. И, понятное дело, из-за вождения, правила она выучила еще в первые три дня. Она даже не расстроилась. Нельзя сказать, что ей было на это плевать, просто она считала, что это справедливо. Ну не умеет она еще водить машину! Как ей могут выдать права? Из их группы не сдали еще шесть человек, и тоже из-за вождения. Только у тех остальных инструктором был Аркаша, и лишь у Максима Михайловича не сдала одна – Алька. – Эх ты, – подошел к ней сразу же Раскатов. – У меня еще никогда такого не было, чтобы мои ученики не сдавали вождение... – Просто вы не нашли ко мне тонкого подхода... – буркнула Алька, сгорая от чувства собственной неполноценности. – Да какой там подход! – мигом взвился Раскатов. – Какой к черту подход, если тебе вообще за руль садиться противопоказано! А она еще на курсы притащилась! Да у меня!.. У меня пацаны молоденькие влет сдают! У меня... у меня даже однажды бабулька семидесятилетняя ездить научилась... хотя на кой черт ей та езда... Но ведь научилась же! А ты! Знаешь, какое ты пятно на мою репутацию посадила?! Это было все, что сказал ей в утешение педагог. Алька, и без того заведенная до предела, в ответ только мило сквозь слезы улыбнулась: – Ой, да не расстраивайтесь вы так! Подумаешь – пятно! Я еще много раз сдавать буду, вы у меня знаете каким пятнистым станете, чистый жираф! Раскатов зло плюнул себе под ноги и ушел. Идти домой не хотелось. Даже не просто не хотелось, а не моглось. Алька только представила, что к ней с вопросами кинутся все родственники во главе с этим Денисом, как к горлу тут же подступал ком. Ну почему маменька так старательно устраивает кого угодно, а о родной дочери никогда не подумает? И ведь опять станут доставать своими издевками, опять начнут пугать тем, что машина перейдет к Варьке. А как ее передать сестре, если Алька почти каждый вечер приходит на стоянку, где стоит ее «Мазда», садится в салон и рассказывает машине то, что даже Ленке Звонковой не всегда говорит? Она пообещала своей машинке, что непременно научится ею управлять и они вместе поедут на соленые озера. Глупость, конечно, разве машине можно что-то обещать, но... Но Алька все равно никому не отдаст свою беленькую красавицу. – Вот и ладно, – самой себе проговорила Алька. – Сегодня запросто переночую в машине, а чего такого? И пусть она на стоянке стоит, еще и спокойнее – со мной ее уж точно никто не угонит. Решение принесло облегчение, однако надо было где-то пересидеть до глубокого вечера, не хотелось с семи вечера укладываться спать. – А я и не буду, – вдруг мелькнуло в голове чудное решение. – Куплю книжку и буду читать, а там и время пролетит. Алька позвонила домой, наврала, что ей придется выходить во вторую смену, купила книжку и устроилась в салоне собственной машины. То ли сюжет был слишком закрученный, то ли она и впрямь слишком перенервничала с этими экзаменами, но Алька и сама не заметила, как заснула. Проснулась она оттого, что кто-то аккуратно стучал по стеклу. Едва продрав глаза, она пригляделась и чуть не вскрикнула – возле ее машины стоял Раскатов, ее личный инструктор, и заглядывал в окно. Глава 2 Клок с паршивой овцы – Эй! Дамочка! Как там ее... Анна Петровна! – Алина Антоновна... – проворчала Алька, открывая окно. – И что это у всех в мозгу мое имя не задерживается... Я вас слушаю, Иван Иваныч! Увидев, что это и в самом деле его ученица, Раскатов повеселел. – О! Точно, она! Девушка! Какой же я вам Иван Иваныч? Это же я! Максим! Максим Михайлович! Ну инструктор ваш, не помните? Он ее совсем за идиотку принимает, что ли? Алька даже раздула ноздри от возмущения. – Да все я помню! – накинулась она на этого Максима Михайловича. – Вы мой мучитель, сатрап и... и живоглот! И звать вас не Иван Иваныч! Только и меня не Анна Петровна! Своих учеников нужно знать хотя бы по имени! Раскатов крякнул, почесал нос, но тут же переменил тему. – У моего друга вот точно такая же «Мазда», только я его номер не помню. А тут ставлю свою машину, смотрю – Вовкина тачка, а в ней не Вовка! Ждал его, ждал, думал подойдет... Вы случайно не в его машине сидите? – Не в его, – передразнила Раскатова Алька. – И совсем не случайно! Моя это машина, вот и сижу! А вы по чужим окнам не заглядывайте! – Ага... ваша значит... – растерянно пробормотал Раскатов и честно проговорил: – Вы знаете, у Вовки эту «Мазду» уже раза два угоняли, но, правда, находили... А вы точно в своей машине? – Да не угоняла я ничего у вашего Вовки!! – не выдержала Алька подозрений. – Я и сама, между прочим, специально сижу в своей машине на стоянке, чтобы на нее никто не позарился! Раскатов как-то странно повел головой, потом переспросил: – На стоянке? Специально? Чтоб не угнали? И часто вы так сидите? Итак ничего не хотелось объяснять, никого не хотелось видеть, а уж что-то доказывать этому индюку и вовсе желания не имелось. Она и без того от него сегодня наслушалась. Но он не отставал: – И все же мне почему-то не верится... – топтался он возле машины и, как ему казалось, незаметно заглядывал в каждую щель. – Может, в милицию пройдем? – А может, вы один куда-нибудь... пройдете?! – уже теряла над собой контроль Алька. Она видела, что от будки стоянщиков к ним уже направлялись двое рослых молодых людей, и в какие-то передряги с ними вступать никак не хотелось – выселят, и как она потом свою машину на другое место перегонит? – В чем дело? – подошли парни. – Да вот... возникли сомнения... – сверлил Альку глазами инструктор. – У моего друга постоянно машина теряется, точно такая же, а тут... девушка. Сидит уже часа два и с места не трогается. Подозрительно... – Ну совсем уже... – куда-то в сторону пропыхтела Алька и с удвоенной силой накинулась на Раскатова: – Да как я тронусь, если ваша эта автошкола мне сегодня права не выдала?! Ты же мой инструктор, знаешь, что я с места только с четвертой попытки дергаюсь! А тут тебе не полигон! Вон сколько навороченных машин напихано! Это если я в одну долбанусь, а я долбанусь, мне ж вовек не рассчитаться! Стоянщики согласно помотали головами – не рассчитаться. – Нет, он еще думает! – кипятилась незадачливая владелица. – Да на! Посмотри все документы! Моя это машина! Моя! Понял?! Раскатов не побрезговал – внимательно изучил документы и потом козырнул на манер постового: – Извините, неувязочка вышла. Только я ж вам говорю – у моего друга Вовки... – Да пошли бы вы со своим другом! Парни-стоянщики, завидев, что инцидент исчерпан, отошли к себе в будку, а Раскатов стоял и смиренно ждал, когда Алька накричится, и только потом счел нужным обрадовать: – Так это... Анна Петровна, я вот что подумал... – А-ли-на Ан-то-нов-на!! – чуть не в истерике забилась Алька. – Так я говорю, Алина Антоновна, – нисколько не смутился Раскатов. – Вы-то ведь на права еще месяцев шесть, я думаю, не сдадите, и что – ваша машина так и будет здесь париться? – Да вам-то какое дело? – Так это ж накладно получается. Я думаю, если уж я ваш инструктор, а вы сами машину перегнать не в состоянии, давайте я вам ее перегоню. Алька уже устала метать молнии, поэтому только обессиленно махнула рукой: – Да не надо... Мне ее и перегонять-то некуда. У меня гаража нет. Раскатов, видимо, чувствовал себя немножко виноватым в том, что вот так ни с того ни с сего заподозрил законопослушную гражданку в угоне, поэтому уходить не спешил. В конце концов, он даже решился на подвиг – пожал плечами и предложил: – Ну я не знаю... У меня мать здесь недалеко живет, в частном секторе, у нее двор большой, можно туда машину поставить. – Ну да, перегоню, а потом и вовсе ее не увижу... – ляпнула Алька, но поспешила исправиться: – Я в том смысле, что... может, ее надо будет помыть или еще чего, а к вашей матери... – Да все нормально будет, она такая дама контактная! – вдруг усмехнулся Раскатов. – Даже если вы ежедневно будете прибегать проверять свою машину, она вам только благодарна будет, скучно ей там. Других поводов для отказа Алька не нашла. Да и если честно, то Раскатов был прав – стоянка требовала денег. Мать Раскатова, как потом выяснилось, Ирина Сергеевна, жила и в самом деле от Альки недалеко. Просто удивительно, что в ее родном городе, совсем рядом, имелись еще такие улочки, о которых Алина не знала. На первый взгляд высотные дома убегали к самой реке. И только подъехав ближе, можно было увидеть, что берег резко уходит вниз, оставляя многоэтажки вверху, а возле самой реки расположилась целая улица маленьких, крепких еще домишек. И получалось что-то вроде маленькой деревушки посреди современного города. Удивительно, но сюда почти не доходили городские звуки, не было такой пыли и даже дышать было намного легче. – Надо же... а я и не знала, что у нас под боком такая красота... – не удержалась Алька. – А то бы непременно сняла здесь квартиру на лето. Вроде в деревне, и от работы близко. – Так и снимите! – обрадовался Раскатов. – Матушка вам с радостью сдаст. Алька насторожилась. – А чего это вы меня так к вашей матушке сватаете? Прямо подозрительно, честное слово. – Да что же подозрительного? – дернул головой Раскатов. – Все вполне объяснимо – мама уже немолодая, со здоровьем может что угодно случиться, а я не могу приезжать к ней ежедневно, дела. И сама она сильно сердится, если я у нее спрашиваю про самочувствие, прямо до ссоры доходит, так волновать не хочет. А у самой в прошлом году, когда мы на море уехали, приступ случился. И ничего мне не сообщила, я узнал, только когда приехал, и то случайно. – Так вы бы соседей попросили, чтоб за матерью приглядели. – Ну как они приглядят? Они же не через стенку живут! У них вон – дома отдельные, да еще дворы какие-то, у них и своих дел, а тут надо к моей маменьке наведываться, да чтобы она не догадалась, что за ней приглядывают! А кому это надо – осторожничать? Вот я и думаю – попалась бы какая-нибудь девушка не слишком смазливая, страшненькая, серенькая такая, тихонькая, чтоб к ней парни стаями не бегали, вот бы был я рад. Даже сам бы ей приплачивал за проживание. Алька сквозь сцепленные зубы прошипела: – А серенькая страшненькая – это я, значит, да? – Ну конечно... ой, ну что вы такое говорите! – опомнился Раскатов. – Да какая вы страшненькая, вы ж того... красавица! – Да ладно вам... – отмахнулась Алька и непонятно зачем объяснила: – Это я потому что ненакрашенная, поэтому... невыразительная, а вот если глаза подведу стрелочками такими да губы, тени еще можно навести или брови выдергать... – Представляю! – задохнулся от восторга Максим Михайлович. – Красота неземная, да? Мужики червяками вьются, наверное, да? Алька быстро взглянула на Раскатова – смеется, что ли? Но тот упрямо смотрел на дорогу. – Ну... не то чтобы уж совсем червяками... – не стала зарываться Алька, но и низко себя ронять не собиралась. – Однако... кавалеры появляются. – Еще бы! Глаза стрелками обозначены, губы тоже, и брови все выдерганные! Я бы не устоял. – Да ладно вам, – наконец сообразила Алька, что над ней откровенно издеваются. – Долго нам еще ехать? – Да мы уже стоим, приехали. Они вышли из машины, и Раскатов гостеприимно распахнул перед Алькой высокую калитку светлого дерева. Едва она шагнула во двор, как к ее ногам тут же кинулся огромный лохматый пес рыжей масти и принялся ошалело вилять хвостом. – Филька! Отстань, говорю! Напугаешь девушку! – прикрикнул на него Раскатов. Пес охотно отстал от гостьи и перекинулся на самого Максима. Тот присел на корточки, почесал собаку за ухом и, как бы извиняясь, сообщил: – Вот. Привез, называется, пса для охраны. А маменька его до такой степени заласкала, что он чем и опасен, так это – залижет до смерти. Филька, ну все! Хватит. Где мама? Филька лихо подпрыгнул и бросился к высокому резному порожку домика. А на порог уже вышла улыбчивая, совсем еще нестарая женщина. – Максимушка? Ты? Вот радость-то! Да еще и гостей мне привез! – Мам, этой девушке жить негде, она у тебя поживет, а? Ну совсем негде жить, – сразу же заканючил Раскатов, и Алька испуганно вытаращила глаза. Вообще-то она ему не давала никакого согласия, что будет здесь проживать. И потом... ну да, конечно, здесь хорошо, и от работы близко, но... А как же ее домочадцы? Что она скажет маме? – Девушка, да вы не бойтесь, я – мама этого вот господина, зовут меня Ирина Сергеевна. Ой, ну чего вы шелохнуться боитесь? – ласково проговорила женщина. – И в лице изменились? – Да не, мам, она не изменилась. Просто она сегодня не накрашена, глазки стрелочками не нарисовала и брови еще не прополола, ну сама понимаешь... – Ладно тебе, – усмехнулась женщина и обратилась к Альке: – Проходите в дом, я как раз ужинать собралась. Пока Ирина Сергеевна накрывала на стол, Алька разглядывала комнату. Когда она была маленькая, ее возили к бабушке в деревню. Бабушка всю жизнь работала в деревенской библиотеке, была страшная аккуратистка и мастерица на все руки. Везде у нее красовались какие-то вычурные вышивки, картины, ею же нарисованные, ажурные, вязаные салфеточки. И совсем было непонятно, как у такой тонкой, милой старушки вырос сын совершеннейший пропойца. Алька бабушку помнила плохо, потому что ее возили к ней совсем маленькой, но даже сейчас она помнила, как сладко тогда пахло дешевенькими конфетками, какими ласковыми были руки бабушки и каким теплым был голос. Сейчас Альке на миг почудилось, что она оказалась именно там, у своей бабушки в деревне, запах похожий, что ли? Она даже оглянулась. Нигде тех конфеток не видно. Да и смешно, наверное, было бы их искать, сейчас таких и не делают. И салфеточек тоже не видно. Разве что вот вышивки крестиком. Но эти сейчас мало походили на те, бабушкины. Эти напоминали сложные, диковинные картины в деревянных рамочках, со вкусом развешанные по стене, и все же... – Ну, Максим, приглашай свою девушку к столу да знакомь нас, – оторвала Альку от раздумий Ирина Сергеевна. – Знакомься, мама, это... – Алина! – поспешно представилась Алька. Еще не хватало, чтобы этот Раскатов опять ее как-нибудь Анной Петровной не обозвал! – Надо же, какое красивое имя, – улыбнулась Ирина Сергеевна, незаметно пододвигая к Альке бутерброд с сыром и колбасой. А Алька тем временем, чтобы уже окончательно расставить все точки над «i», добавила: – Только вы не подумайте, я не какой-то сиделкой работаю! И не медсестрой, ну там, чтобы за престарелыми наблюдать... Раскатов дернул шеей, пробормотал беззвучно что-то нелестное и заиграл желваками. – А я и не думаю, – хохотнула хозяйка. – Я их по запаху чувствую. Знаете, у медиков специфический запах. Мне кажется, почти у каждой профессии свой запах есть. – Да что вы! – охнула Алька и быстро затараторила: – Тогда вы меня лучше не нюхайте, от меня всякой дрянью несет! – О господи, – возвел глаза к потолку Раскатов. – С пищевыми отходами она работает, что ли... – Да нет же, – покраснела гостья. – Просто я у нас на заводе в химлаборатории работаю. Там вообще работа интересная. Еще вот и новый проект подбросили, но ведь с химикатами дело иметь приходится. А это ж не духи, чего их нюхать... – Да и в самом деле, – махнула ухоженной ручкой Ирина Сергеевна. – Расскажите лучше, Алиночка, откуда вы к нам приехали? Где устроились? Где у вас родители проживают? Алиночка с удовольствием вгрызлась в бутерброд, а когда прожевала, охотно рассказала: – Да ниоткуда я не приехала, в этом городе с самого рождения и живу. Здесь недалеко, в Зеленой Роще. Из родителей у меня только мама, ну еще сестра младшая, а отца нет, он у нас старенький был, да еще и пил, вот и умер. Давно уже. А мы одни женщины остались. Мама на пенсии, сестра Варька... ой, она все время говорит, чтобы я ее Барбарой называла. Но она никакая не Барбара, на нее как только глянешь, сразу понятно – Варька! Ну так вот, она у нас учится в институте. Только уже давно, никак не может все премудрости осилить. – Это у вас семейное, – вздохнул Раскатов. – Нет, ну я же закончила! – возмутилась Алька. – В технологическом отучилась. А она... Ирина Сергеевна удивленно приподняла бровь и спросила: – Алиночка, так ведь Максим сказал, что вам совершенно негде жить, а получается, что у вас родной дом под боком. Вы захотели оставить своих женщин одних? Алина поморщилась. – Если бы одних, то не оставила бы... Тут такое дело получилось... Наша Варька выскочила замуж, ну и привела Бориску в дом, раньше-то он в общежитии жил. И как-то так получилось, что мне пришлось уступить им свою комнату, молодожены ведь. И теперь я сплю в гостиной. Но это бы ничего, но тут к нам его братец нагрянул. Здоровый такой бугай, ходит только командует. И все они дома сидят, потому что не работают. И мне, получается, иной раз даже отдохнуть негде. Ну не лягу же я на диван в гостиной, когда там застолье, правда ведь? – И что, кроме тебя никто не работает? – не поверил Максим. – Ну... получается, что никто... – пожала плечами Алька. – Нет, вообще-то Бориска хочет работать, но только эстрадной звездой, он же у нас музучилище закончил. А его никто не берет. Вот он и ждет случая. Ну чтобы этот счастливый случай выпал, а Бориска к нему был уже готов – никаких тебе работ, обязанностей – раз и в звезды! Мать с сыном переглянулись. – Вы только не сердитесь, но я не каждый день буду у вас ночевать, – предупредила Алька. – А то ведь мне ж и домой надо, как они без меня... – Конечно, конечно... – торопливо закивала головой Ирина Сергеевна. – Ну а сегодня ты ведь останешься? – Сегодня – да, – кивнула Алька. – Вот как раз сегодня... Раскатов выслушал Алькину повесть до конца и, не углядев в ней ничего опасного для матери, решил откланяться. – Мам, ну я побежал. Тебе теперь нескучно будет. Кстати! Алина... как вас по отчеству? – Антоновна. – Да не важно. В общем, завтра в шесть вечера я жду вас на вождение, – добавил он, выбегая на крыльцо. И уже там Алька услышала, как он строго выговаривает собаке: – Ты, Филька, смотри в оба. Оставляю тебе двух женщин, обе – никакие. Ну то есть – беспомощные, так что – береги. И уже через минуту калитка скрипнула, и Алька поняла, что они остались одни. – Ой! – вдруг всполошилась она. – Мы же хотели у вас машину поставить! А этот Максим... Михайлович так и оставил ее у ворот. – Ну и ставь, – усмехнулась Ирина Сергеевна. – Вон у нас сколько места во дворе. Алька растерялась. – Так как же это... ставь? Я же... я же не умею. Я у вашего сына вождение прохожу, учусь, учусь, а толку никакого. Разве ж я сама поставлю... – А машина какая? Автомат или механическая коробка передач? – вдруг деловито спросила Ирина Сергеевна. Алька покраснела. Откуда ей знать – автомат там или нет... – Да вон она стоит, – махнула она головой в окно. – Сами смотрите... – Ага... автомат, – решила пожилая женщина. – Ну пойдем ставить. Да чего ты боишься, там ничего страшного! Алька недоверчиво посмотрела на женщину и поднялась. И в самом деле, чего ждать, на улице, может, какого соседа попросят... На улице Ирина Сергеевна уже уверенно открывала большие ворота. – Ну давай, садись, – без всяких предисловий велела она. – Садись, чего встала? Я тебе покажу. Алька осторожно уселась за руль. Она все еще не могла поверить, что они с этой милой бабушкой сами загонят машину во двор. – А может быть, лучше кого-нибудь попросить? – на всякий случай поинтересовалась она. – Зачем? Мы что, с тобой два шага не проедем? – вздернула брови Ирина Сергеевна и деловито принялась объяснять: – Вот смотри, здесь всего две педали – газ и тормоз. А вот эта ручка... видишь, здесь такие буковки нерусские? Вот если сюда ручку поставишь – машина вперед поедет, если сюда – она остановится, а на эту буковку она назад поедет. Смотри сама. Алька осторожно потрогала пальцем удобную ручку. – Ну теперь давай, трогайся. Не бойся, я буду рядом. Только на газ сильно не жми, она быстро обороты набирает. – А если врежемся? – мгновенно вспотев, спросила Алька. – Куда? Здесь вон какая широченная дорога. И потом, в том дворе все равно никто не живет, – успокоила Ирина Сергеевна. – Ты давай сначала вперед попробуй. Алька не могла поверить, но с места тронулась она довольно плавно, аккуратненько проехала несколько метров и остановилась. Сама! – А теперь как? Мы же вон куда от ворот отъехали, – разволновалась она. – Теперь давай задним ходом, его тоже попробовать надо. С задним ходом получилось чуть сложнее – надо было ориентироваться по зеркалу заднего вида, но и здесь Алька справилась. – А теперь потихоньку поворачивай и загоняй во двор... – распоряжалась женщина. – Здесь сильнее руль выкручивай... На газ сильно не жми... вот так... так... Тормози... Ну молодец! Алька не могла поверить – только что она самостоятельно загнала свою машину во двор! Конечно, этот Раскатов ни за что ей завтра не поверит, ну и что! Зато она сумела! И вовсе она не медведь! И даже не цирковая мартышка! Ой, да она еще на этой машинке так гонять будет – о-го-го! Ирина Сергеевна стояла рядом и читала по лицу своей гостьи все ее переживания. – А говорила – не сможем, – тепло усмехнулась она. – Это... это не я говорила, – растягивала рот до ушей Алька. – Это ваш сын сказал. Он говорил, что меня вообще на дорогу выпускать нельзя. И ругался, какой черт меня за руль погнал. А я... я же выиграла эту машину! Ну и как же... Ой, надо же – я сама!.. Потом они снова сидели за столом и допивали чай. – А вы-то откуда с машинами управляться научились? – вдруг спросила Алька. – Вы тоже водите? – Ну а как же! Меня муж научил... Сначала все ругался, с медведями меня сравнивал... – улыбнулась Ирина Сергеевна каким-то своим мыслям. – Ой, как вспомню! Сижу за рулем, а у самой руки-ноги трясутся, а мой любимый, нет, чтобы поддержать, еще и масла в огонь подливает: «Нет, видно, так и помрешь пешеходом». А ведь научилась... Хотя тоже – сколько я на этих экзаменах натерпелась, пока сдала! Алька вспомнила свои экзамены и тяжко вздохнула: – А я, наверное, никогда не сдам. Максим Михайлович говорит, что я не та женщина, чтобы машины водить. Вот у него жена, так она сразу поехала, а я... – Жена? Это Эрика, что ли? – весело переспросила Ирина Сергеевна. – Да она у него пять лет за рулем, а водить все равно не научилась! Я с ней даже до магазина доехать боюсь! Она ж никаких светофоров не признает! Знаков для нее не существует, а зеркальце только чтобы прическу поправлять! Вот уж ты сказала – Эрика! – рассмеялась женщина, но тут же опомнилась и добавила: – Хотя она у нас замечательная женщина, просто замечательная! И с Максимом они такая красивая пара... Алиночка, давай спать, смотри, как уже темно на улице... Я тебе в той комнате постелила, можешь там располагаться, к тебе точно никто не войдет. Алька растянула на кровати уставшие ноги и с удовольствием подумала, как хорошо, что эту ночь она проведет не в своей машине. Хоть в чем-то этот Раскатов оказался полезным. – Да уж, с паршивой овцы... – пробормотала она и тут же заснула. Проснулась Алька оттого, что кто-то тыкался ей в лицо влажными губами. «Дениска целоваться лезет, негодяй!» – мелькнула в голове мысль, и Алька вскочила, как ошпаренная. В комнате, которую ей отвела вчера хозяйка, было настежь распахнуто окно, ветерок играл с легкими шторами, солнце уже грело вовсю, а возле кровати вилял хвостом рыжий Филька и строил уморительные рожицы. – Это ты здесь вместо будильника, правильно я понимаю? – спросила Алька у пса, и тот от радости рухнул на спину, подставляя для ласк толстенькое пузо. – Ну давай почешу, давай... Ой, какой у нас охранник, какой у нас сторож... наверное, какой-то кошки испугался, вон как в комнату влетел... – Алиночка! – раздался за дверью вежливый стук. – Ты уже поднялась? А я блинов напекла, пойдем к столу. Войдя в комнату и увидев мохнатого гостя, она совсем нестрого погрозила пальцем: – Филипп! Ты должен вести себя достойно, что люди подумают!.. Напугал он тебя, Алиночка? – Да как же он напугает! Он меня целовал, – фыркнула Алька. – Ах, ну каков бесстыдник! В первый же день знакомства и с поцелуями! Алиночка, я надеюсь, ты отвесила ему традиционную пощечину? Алиночка покосилась на белоснежные клыки «кавалера» и созналась: – Он, конечно, ласковый паренек, но пощечину... Ой, вы знаете, я жутко стеснительная, я просто накрылась подолом. Так в шутках прошел завтрак, потом Ирина Сергеевна пошла знакомить Алину с двориком, который просто утопал в цветах. – А что – у вас здесь только цветы? И никаких грядок? – не могла поверить Алька. – И совсем никаких морковок и лука? А свекла? И даже редьки нет? Ирина Сергеевна только виновато вздыхала: – Ох, Алиночка, каюсь, никаких грядок. Неинтересно мне, ну что тут поделать. А вот с цветочками могу допоздна возиться. – И я тоже! – загорелись глаза у Альки. – Вы знаете, у меня дома бугенвиллея растет, мне ее Леночка, подружка, из Греции привезла! Такая красота! А в Греции все улицы вот прямо такими шапками цветут, прямо такими шапками! Я вам привезу ее, мы ее вот здесь посадим, а на зиму снова домой заберем! – А я тебе... Ой, Алиночка, пойдем, я тебе гортензию покажу! – села на любимого конька Ирина Сергеевна, и очень скоро обе дамы болтали, как две закадычные подружки. Прощались они совершенно друг другом довольные. – Я уж сегодня не приеду, – говорила Алина. – Надо посмотреть, что там дома делается, а завтра... так, завтра я в ночную смену, так что... так что послезавтра утром сразу после работы. – Во сколько ты заканчиваешь? Я тебя встречать буду, пирожков напеку. Я такие пироги со щавелем пеку – пальчики оближешь! Максим по двенадцать штук съедает, – не могла наговориться Ирина Сергеевна. – А за машину не бойся, ничего с ней не сделается. Ты, Алиночка, сейчас вон по той тропинке иди, потом наверх поднимешься, а там уже город. Алька поблагодарила женщину, потрепала по голове Фильку и легко зашагала по тропке. Уже отойдя на приличное расстояние, оглянулась. Возле ворот все еще стояла Ирина Сергеевна, а к ее ногам прижимался рыжий Филипп. – Это ж чем надо заниматься, чтобы не выкроить время для родной матери, – ворчала себе под нос Алька. – Вон как женщина по людям истосковалась... Едва она вошла домой, как на нее тут же накинулся приезжий родственник: – Алевтина, немедленно в мойку! То есть в ванную! – властно командовал Денис, не давая ей даже раздеться. – Мне сказали, что ты работаешь на химическом производстве, еще чего доброго притащишь в дом ядерную пыль! В мойку... тьфу ты... в ванную! – Алька! – тут же подскочил Бориска. – Ну и как? Как твои экзамены? Сдала? Ох ты, родственникам же надо было как-то объяснить свой провал... – А у нас экзамены отменили, – неожиданно для себя вдруг соврала Алька. – Там у них кто-то из приемной комиссии заболел, тепловой удар. Вот теперь даже не знаем, когда сдадим... – Алевтина! Ты уже в ванной? – кричал из кухни бдительный Денис Викторович. – Я за тобой следю... слежу! Но Альке просто не давали прорваться в эту самую ванную. Тут же из комнаты плавно выплыли маменька с сестрицей, заговорщицки переглянулись, и маменька, поджав губы, заявила: – Алина, немедленно выдай нам денег. Барбарочка тоже пойдет на водительские курсы. – Денег? – опешила Алька. – Так я же... Но договорить ей не дал зычный рев Борискиного братца, он уже подскочил к маменьке с Варькой, страшно вращал глазами и брызгал слюной: – Это каких таких денег?! А это вы видели?! – и Денис сунул под нос испуганной Варьке огроменную дулю. – Никаких денег!!! Что это за разбазаривание?! И запомните – чтобы на моей машине никакой Варьки я не видел!! Это наша машина и... – Моя! – поправила зарвавшегося крикуна Алька. – Моя машина, а не наша. – Не вмешивайся, – отмахнулся гость. – Пока еще твоя, а как только распишемся, моя... наша будет! Я думаю, через месяц уже можно и заявление в загс тащить, чего тянуть? Мне у вас ничего... нравится. Маменька, заслышав эдакое необычное признание в любви, просто зашлась от восторга: – Варька! Варенька! Нет, ты слышала?! Денис берет в жены нашу Альку, и они отъезжают в район!! Радость-то какая! Денис внимательно выслушал вопли будущей тещи и покачал головой: – Вы, уважаемая тетушка, все неправильно поняли. Я беру вашу дочку в жены, и ВЫ отъезжаете в район. Потому как вам здесь уже никакого места не остается. Вас даже спать положить некуда. Матушка немного похлопала челюстью, а потом ринулась отвоевывать место под солнцем: – Нет, но позвольте... как же это негде... я могу скромненько у себя в спальне... – Там у нас будет детская, – пояснил Денис. – У вас там солнца много. – Ничего себе! – фыркнула в кулачок Варька. – Еще не расписались, а уже детская! Нам вот пока еще совсем никакой детской не надо... Лидия Демидовна совсем потерялась: – Действительно... почему детская? А сами вы где жить будете? – А сами вон в той спальне, – охотно делился планами Денис Викторович. – Где теперь молодожены. – А мы где? – проблеял Бориска. – Борька! Вот мало я тебя в детстве лупил, совсем ни хрена не слушаешь! – снова прогневался братик. – Я ж сказал – вы отъезжаете ко мне в район, ну где я-то жил! Чем слушаешь?! Щас как дам! Бориска втянул голову в плечи и быстренько исправился: – Да я понял, понял... Только не пойму, когда нам чемоданы укладывать? – А вот прямо сегодня и укладывай, – позволил братик. – А мы тут уж с Алевтиной притираться друг к дружке начнем, скоро ж под венец. А ты давай, езжай, в клубе работать будешь, я договорюсь. – Вот там-то ты точно звездой станешь, – не удержалась Алька. – Во! – тут же подхватил Денис Викторович. – Алевтина за меня уже согласная! Погоди-ка, я не понял, ты так в мойку и не сходила?! Алька шмыгнула в ванную, гость пошел на кухню исполнять какие-то песни про окурочек с помадой и шарить в холодильнике, а все почтенное семейство печально устремилось в свои комнаты – думать, как же избавиться от столь долгожданного гостя. Вечером Алька снова собиралась на вождение. Но только сегодня она шла в школу с приподнятым настроением. Что бы там ни говорил этот бирюк Раскатов, а она теперь точно знает – сможет она управлять машиной, вот хоть ты что с ней делай – сможет! – Ты куда это намылилась? – глыбой возник прямо перед ней Денис Викторович. – Куда это? – В школу, вождение у меня, – едва сдерживаясь, пояснила Алька. Похоже, они все тут немножко заигрались. Теперь того и жди, что этот братишка и в самом деле ее в загс потащит. Мало им Бориски... – Никуда не пойдешь, – грозно помотал головой гость. – Я уже решил – сегодня мы всей семьей стряпать пельмени будем. – Зачем это? – не удержалась даже Варька, которая прислушивалась к каждому слову родственника, если тот обращался к Альке. Уж больно ей интересно показалось, как он про детскую говорил. – Зачем их стряпать, если в любом магазине их как грязи? – Вот и я говорю – грязь и есть, – назидательно нудил Денис. – А мы своих налепим, чтобы чистенькие. Алевтина! Ты в мойку сходила? Алька даже не стала отвечать, только ждала удобного момента, чтобы сбежать. – И потом, я уж больно люблю, когда вот так вся семья, за пельменями, – расплылся гость. – Тут вот так матушка ворчит, тут батька пьяный в дрызь, там жена толчется... хм... ну это... куда ты там собиралась, Алевтина? Ступай ненадолго, а мы тут пока тесто замесим. – Да уж конечно, – фыркнула Алька. – Замесите. И выскочила из дома. Алька будто на крыльях неслась к назначенному месту. Еще бы! Вчера был замечательный день. Во-первых, Раскатов познакомил ее со своей матерью, такой чудесной женщиной, а во-вторых, она сама, этими самыми руками загнала машину во двор. Ну разве после вчерашнего Раскатов сможет на нее посмотреть косо или чего доброго – прикрикнуть? Теперь она его запросто может звать Максимом. А чего? Она даже по дороге несколько раз произнесла его имя, ничего получается. Раскатов уже вышагивал возле «жигуленка», поглядывая на часы. – Здравствуйте, Максим... – весело произнесла Алька, но завидев, с какой сердитой физиономией повернулся к ней инструктор, немедленно добавила: – ...Михайлович. – Вы, Алина Антоновна, на часы вообще смотрите? – изо всех сил сдерживался Раскатов. – Я по вашей милости здесь уже целый час торчу! Если я вам сказал, что надо к пяти, так уж будьте любезны! Явитесь к пяти! Или предупредите, что не сможете к этому часу, тогда я вам другое время назначу! А вот так, чтобы я... Алька оторопела: – Постойте, Максим Михайлович, но вы мне назначили к шести! И я совсем не опоздала, вы сами на часы посмотрите! – Да я уже час на них таращусь! – не успокаивался Максим. – Чего смотреть – без пяти шесть! А я во сколько говорил? – В шесть, – растерянно пролепетала Алька. Раскатов бушевал. Он бегал вокруг своей ученицы, размахивал руками и давил авторитетом. – Не в шесть, а в пять! Я что, по-вашему, склерозник? Я же точно помню, вот так у мамы встал и сказал – завтра в пять! Настроение у Альки испортилось мгновенно. Ну что за человек! Сам назначил к шести, а теперь иди ему докажи! – Поехали, – решительно влезла она за руль. – Куда это? – насторожился Максим. – Поехали к Ирине Сергеевне. Она слышала, пусть рассудит. – Да никуда я не поеду! Я и так помню... а у вас телефон есть? Алька помотала головой – телефона у нее не водилось. Все хотела себе купить, да никак не могла выбрать время. И к тому же, не хотелось брать что попало, а посоветоваться было не с кем. – Нет, значит? Ну ладно, я со своего... только он у меня разряжен, паразит... – вздохнул Максим и тут же крикнул напарнику через дорогу: – Аркаша! Дай позвонить, мой сел! Звонить он отошел в сторону. О чем-то быстро переговорил и вернулся еще грознее. – Ну все правильно! – снова накинулся он на Альку. – Я назначал на шесть. А вы что, не могли догадаться, что я вас в пять буду ждать? Прямо какая молодежь пошла – у самих никакой инициативы! Алька только хмуро сидела в «жигуленке» и, набычившись, смотрела на дорогу. – Между прочим, если вы устроились инструктором, то надо свои симпатии и антипатии скрывать, – не удержалась она. – Я не виновата, что вас раздражаю. Вы-то сам тоже не красавец! Раскатов, который недовольно усаживался рядом, вдруг удивленно вздернул брови, поморгал, а потом расхохотался, как мальчишка. – С чего это ты взяла, что меня раздражаешь? – и лукаво стрельнул на нее глазами. – А может быть, я, наоборот, – влюбился в тебя без памяти? Алька так растерялась, что даже не сумела скрыть эмоций: – В меня? Правда? – расплылась она во все тридцать два зуба. – Нет, серьезно что ли влюбился? Смеяться над такими искренними чувствами Раскатову показалось грешно. Он крякнул и, пялясь куда-то в окно, признался: – Да нет, не правда. Чего это я влюблюсь? Это я так... пошутил. – Это пло-о-охо, – протянула Алька. – Потому что влюбленные они всегда чокнутые, ну это и понятно. А вот если чокнутый, но не влюбленный... я ж с вами в одной машине! А как же вы медкомиссию прошли? Меня, например, в психдиспансере проверяли... У вас там блат? – Ну хватит уже, – рявкнул Раскатов. – Через неделю ей вождение сдавать, она ни уха ни рыла, а только бы болтать! Давай, жми на сцепление... Алька вспомнила, как она вчера совсем самостоятельно водила свою машину, ну разве только с небольшими советами Ирины Сергеевны. И никакого крика не было, и все у нее получилось с первого раза! Жалко, что на этих старых «Жигулях» так не получится – эта коробка передач! Конечно, опять ничего не получалось, по дороге они ползли улитками, и их то и дело обгоняли красивые, лакированные авто. Одну иномарку она немножко не заметила, и машина, решив ее наказать, вильнула прямо у нее перед капотом. Хорошо еще, что скорость у Альки была совсем маленькая. Успела среагировать, да еще Раскатов на тормоз нажал. Алька вдруг вспомнила все советы Леночки, и принялась вилять по дороге из стороны в сторону, чтобы как следует напугать всех, кто едет позади. Позади сразу же послышались возмущенные гудки, машины сигналили на все голоса, и никто не желал с ней считаться, как с начинающим водителем, и никто не боялся, хотя Леночка уверяла... К тому же Раскатов чуть не поседел: – Ты чего делаешь? Ты что – дороги не видишь?! Да ку... Вправо бери!.. А, черрт!! Прямо езжай!! Куд-да теб-бя?!! Тор... Тормози!! На тормоз жми!! От волнения он выхватил руль, жал на все педали, и им все же удалось свернуть на обочину и заглушить машину. – Ты чего – совсем, что ли?! – накинулся на Альку инструктор. – Ты чего машиной виляла?! Это ж тебе не задн... это ж тебе машина, а не что-то там такое, чтоб так перед носом у машин! – Вы... вы чего на меня орете?! – захлебнулась негодованием Алька. – Я, можно сказать, интересуюсь! Спрашиваю у всех про вождение! Делюсь опытом! А он! Да! Я узнала из достоверных источников, что если виляешь, то к тебе близко никто не подъедет... а он. Раскатов уронил голову на панель управления и простонал: – Застрели меня лучше сразу, не надо тупостью добивать... – и снова взорвался: – Какой дебил тебе такое мог сказать?! Это ж надо такое придумать! Нет, ну ведь есть же люди, которые спокойно садятся и учатся!.. – Ха! Ваша жена, например, да? – перекривилась Алька. – Да! – Балда! Она тоже ездить не умеет! Мне Ирина Сергеевна сказала! Неожиданно Раскатов сразу стих. – И... и что она еще сказала? – совсем другим голосом спросил он. – А то! Что ваша Эрика не видит никаких светофоров! Съел? И зеркальце у нее только чтобы прическу поправлять! – мстительно доложила она инструктору, но завидев, как тот растерянно моргает глазами, поостыла:– А вообще, она у вас замечательная женщина! Просто замечательная! – Ты-то откуда знаешь? – усмехнулся Раскатов. – Ирина Сергеевна сказала, а она врать не будет, – серьезно призналась Алька. – Или будет? Я же ее совсем не знаю. – Да не будет она врать, зачем ей... – лениво проговорил Раскатов и уставился куда-то вдаль. – Эрика и в самом деле замечательная женщина... Альке от такого откровения захотелось немедленно зайтись в рыданиях. Не потому, что она взяла и влюбилась в этого Раскатова, что она – на дороге себя нашла, чтобы в женатых влюбляться! Просто ей вдруг стало так обидно, что какая-то там Эрика и знать не знает, а вот этот здоровый, сильный мужик сидит сейчас и говорит, что она замечательная. А вот о ней, об Альке, ни один паразит так сказать не додумается! И хоть как ты ни придумывай, что фортуна повернулась к тебе фасадом, а уж если не везет, то хоть тресни! Как только закончился час вождения, Раскатов как-то быстро стал прощаться, будто радуясь, что наконец-то избавился от этой недотепистой ученицы. И это тоже было обидно. – Ну ладно... – торопливо говорил он, поглядывая на часы. – Не переживай, научишься. Значит, завтра в шесть, да? В шесть, а не в пять, как тебе привиделось! – Да не могу я завтра ни в шесть, ни в пять... – вяло проговорила Алька. – Работаю я завтра в вечернюю смену. – Ага... ну и хорошо! – даже обрадовался Раскатов. – Значит, послезавтра, да? Или еще отдохнешь? – Какое отдохнешь! – взвилась Алька. – Говорю же – работаю я! И послезавтра тоже! Только в среду получится! Раскатов не смутился: – Ну в среду так в среду. Желание клиента – закон! Давай, беги домой, пока! И не дожидаясь ответа, он прыгнул в свой «жигуленок» и дал газу. Алька медленно побрела к дому. Вот уж куда не хотелось, так это домой! Прямо перед собой стыдно – раньше Алька всегда домой неслась, только пятки сверкали, а после того, как Варька вышла замуж, ноги идти домой категорически отказывались. А тут еще Денис этот со своими пельменями! Алька развернулась и направилась совсем в другую сторону. Ленка, как всегда, встретила ее радостными воплями: – Как классно, что ты пришла!! А я уже жду тебя, жду!.. Ой! И опять похудела! Ну посмотри – блузка как на вешалке болтается! – Да нет, не похудела я, это я просто мамину кофту надела, – смущенно оправдывалась Алька перед подругой. Она уже подозревала, как та откликнется на «мамину кофту», и не ошиблась: – Нет, она просто сошла с ума! Она себя просто заживо похоронила! – расстроенно хлопала себя по бокам Ленка, не догадываясь пригласить подругу в комнату. – Могу себе представить, что у тебя за гардероб! Да Лидия Демидовна лучше тебя одевается! Неужели ты не понимаешь, что если она позволила тебе надеть эту «прелесть», значит, себе она уже купила что-то в десять раз дороже, моднее и современнее! Ты приглядись, как народ одевается! – Некогда мне приглядываться, – буркнула Алька, самостоятельно продвигаясь на кухню. – Муж у тебя дома? Чего это он тебе разрешает так орать? Ленка ненадолго стихла и пояснила: – Ничего он не разрешает, давно б уже выскочил. Он на рыбалку уехал... Так, на чем я остановилась? – Ты мне чаю хотела предложить. – И ничего не чаю! Я тебе хотела предложить мартини. Будешь? – Если только с соком... – согласилась Алька. Вообще, она спиртного не любила, она от него делалась дура дурой, но с соком можно было схитрить. На стакан сока ей хватало всего двух капель мартини, для запаха, зато сама она чувствовала себя в сладком хмелю. – Ну как ты? – забыв про наряды, спросила Ленка. – Сама уже ездишь? Хоть бы правами похвасталась! – Похвастаюсь. Когда получу, – горько проговорила Алька и призналась: – Никак у меня с этим вождением не получается. Вот, экзамены не сдала, теперь только через неделю... – Так это же здорово! – чуть не в ладоши хлопала подруга. – Какая молодец! Я бы не додумалась! – Чего здорового-то? Алька осторожно посмотрела на Ленку – неужели издевается? Но Ленка смотрела на подругу хитрым глазом и грозила пальцем: – Ох, лиса-а-а! Не понимает она! – искрилась подруга. – Мне-то можешь не вешать лапшу, я ж понимаю, что ты специально осталась! Специально ведь, да? Признавайся, признавайся, специально, да? – Да, специально... А зачем? – уже всерьез заинтересовалась Алька. – А затем, что в твоей старой группе даже глаз не на кого было положить, сама говорила. Один только инструктор, да и тот неполноценный. А зато в новой группе, возможно, кто-то и появится! Правда же, об этом думала? Ну хитрю-ю-ю-юга! Алька скривилась в улыбке: – Да, я такая... хи-и-итрая... Только я не поняла, а почему инструктор неполноценный? – Так женатый же, ты ж сама говорила! – вытаращилась Ленка. – Или он уже развелся? – Не-а, – грустно вздохнула Алька. – Ты знаешь, Лен, мне кажется, он вообще разводиться не собирается. У него, знаешь, какая жена? Такая... такая... замечательная! – Замечательная? И все? Ну и что? – фыркнула Ленка. – Поду-у-умаешь, замечательная! Я понимаю еще, если какая-нибудь там фигуристка знаменитая, или певица, или вот еще теннисистка, тоже здорово, а то – просто замечательная! Фи! Эдак любую жену назвать можно. Сегодня она замечательная, а завтра грымза противная. Алька поморщилась – ну никак подруга не хотела ее понимать! – Да нет же! Она, понимаешь... Мне просто обидно, что вот про нее все так говорят – и Ирина Сергеевна, и сам этот Раскатов, а про меня вот так еще никто ни разу не сказал... – И не скажут, – успокоила Леночка. – Ты на себя посмотри! Ну что это? Это, по-твоему, молодая интересная женщина? Алька испуганно взглянула в зеркало: – А что – непохоже? – Похоже, – кивнула головой противная Ленка. – На памятник Женщине-кузнецу! Ну сколько раз тебе говорить – надо, чтобы мужчины, глядя на тебя, мечтали пригласить тебя в самый дорогой ресторан! А не к себе на работу дворником! И как только ты на эти свои курсы ходишь, ничего не понимаю... Леночка ухватилась за голову и поплыла из кухни в комнату. В комнате послышалось шуршанье, затем жуткий грохот, и Леночка вернулась в кухню с целой кипой журналов. – Придется тебя опекать. А то ты так и состаришься, не вкусив семейного наслаждения! – при этом Ленка куда-то к люстре закатила глаза и плавно поводила растопыренной пятерней у себя перед носом. – Ну вообще-то... – потерла нос Алька. – Этого самого наслаждения я смогу вкусить хоть завтра... Ленка чуть не выронила журналы. – Тебя что – кто-то замуж зовет? Этот Раскатов, или как его? – Зовет, – кокетливо дернула плечиком Алька. – Только не Раскатов, а... есть тут один Денис... на штанах повис... Ленка сосредоточенно нахмурилась, брякнулась на стул и приготовилась слушать: – Так-так-так, интересненько-интересненько... А что такое у нас Денис? Алька представила на минутку довольную физиономию Дениса, и улыбка ее скисла: – Денис, Леночка, это... это... приговор. Смертный. Во всяком случае, для меня. Это братик нашего Бориски, старшенький... – Да? – не поверила подруга. – А может, его можно того... перевоспитать? Ну, если он в тебя прямо так влюбился, что даже жениться отважился. Или само сырье ни к черту? Ну я имею в виду, что вообще – бр-р-р? – Бр-р-р, – печально подтвердила Алька. – А жениться хочет, потому что ему наша квартира очень нравится. У него к ней вспыхнула любовь с первого взгляда. Ленка понимающе качнула головой: – Ну это у них в роду передается от брата к брату... Ну и ладно, что тебе, одного Тюхина мало? Давай лучше придумаем тебе новый имидж. Должна же ты, наконец, свести всех ваших водителей с ума! Все-таки новая группа, новые люди, новые шансы... – и Ленка с увлечением зарылась в журнальной кипе. – Смотри – штаны надо категорически снять! Тебе пойдет юбочка, вот такая, видишь? – А это разве не ремень? – осторожно спросила Алька. – Это не ремень! Это самая классная юбка! И вообще – не спорь, а слушай! В спорах с Леночкой о «новом лице» Альки время пронеслось метеором, и домой Алина Антоновна вернулась уже совсем затемно. Из комнат доносился дружный братский храп, а маменька с сестренкой пурхались в муке, выкладывая на противень хорошенькие, как игрушечки, крохотные пельмени. – О, заявилась, – недобро сверкнула очами на дочь Лидия Демидовна. – Мы тут для ее жениха пельмени ковыряем, а она шатается где-то... никакой помощи! Хоть бы вон... полы помыла! – Нет, мам, пусть она лучше ведро мусорное вынесет, – поджала пухлые губы Варенька. Алька устыдилась своей никчемности в домашнем хозяйстве, схватила ведро и, не удержавшись, фыркнула – в ведре грудились целлофановые упаковки с оптимистичной надписью «Пельмени Сибирские. Съел сам, помоги товарищу!» – Я смотрю, вы с этими пельменями тоже не перетрудились, – дернула она бровями. – Да пропади они пропадом, эти пельмени! Главное – сам пивом надулся и на бок, а нам тут... – бросила мать полотенце на стул, уложила руки на стол кренделем, прямо посреди муки и закручинилась. Когда Алька прибежала с пустым ведром, она все еще сидела, не меняя позы, и только громко вздыхала. – Я вот тут думаю, думаю... – наконец заговорила матушка. – Не пара он тебе, Алька, Денис этот... совсем не пара. Ишь чего захотел – меня и в район! – И главное, нас тоже в район! – сразу же прорвало и Варьку. – И как, спрашивается, мне в институт ездить? Еще на год оставаться? Я уже и так скоро... старше преподавателей буду... – И, слышь чего, главное, в моей комнате – детская, да? – уже активнее вспоминала Лидия Демидовна. – У меня еще первые молодые никак разродиться не могут, а этот! И главное, еще никакого разговору... Алька! Или у вас был разговор? – вдруг насторожилась женщина. – Ты с ним не того? Глазки ему не строила? – Мама, – назидательно проговорила Варенька. – От глазок дети не заводятся! – Да у вас-то ни от чего не заводятся, – отмахнулась мать и снова пристально взглянула на Альку. – Вы с ним ни о чем таком не договаривались? Алька только протяжно вздохнула: – Ма-а-а-м, ну когда мне с ним договариваться, я его и не вижу совсем. Ни о чем мы не договаривались. – И не договаривайся, Аленька, и не договаривайся! – вдруг суетливо заговорила маменька. – Вот я сердцем чую – не твоя это партия. – Ага, и главное – нашу спальню тоже заберет, – подливала масла в огонь младшая доченька. – Вот, Алька, он тебя... Варь! Сходи, послушай – спят они? – Да спят, только что слушала. – Ну и ладно, пусть дрыхнут, – кивнула маменька и снова горячо зашептала: – Он, Алька, тебя когда заново в загс позовет, так ты ему сразу и дай! – Чего дать? – вытаращилась Алька. – По морде, что ли? Ты его руки видела? А если он ответит? И чего это я на человека кидаться стану ни с того ни с сего? Лидия Демидовна только покрутила пальцем у виска. – Вот убогая... Дай, говорю, ему от ворот поворот! Пусть тут же расстроится, погорюет, да и отправится восвояси... – Не, мам, он не отправится, – с сомнением покачала головой Варька. – И горевать не станет, – согласилась Алька. – Он же по мне-то не больно сохнет, ему наша жилплощадь по душе пришлась. А я уж прицепом, надо же как-то узаконить... – Вот пар-разит... И что делать? А если сказать... а если сказать, что ты жениха из армии ждешь? – с надеждой уставилась на дочь мамаша. Варька шумно вздохнула, и небольшую горку муки тут же сдуло на кухонный диванчик. – Не получится. Бориска... Борис уже сказал братцу, что на нашу Альку ни одна зараза не западает. А потом, когда Денис приехал, осмотрелся, так сразу и заявил – что вы хотите со мной делайте, но я отсюда ни ногой, так сильно полюбил вашу Алевтину. А сам потихоньку обои пальцем ковырял – проверял бумажные или виниловые, я видела. Он прямо Борису так и сказал: «Поживу у вас в гостях, пока Алевтина не согласится женой стать». А Борис его еще спросил: «А потом?» А он и отвечает: «А потом вы у меня в гостях жить будете. Если захочу». Вот и пойми его. – А и понимать нечего, – обреченно всхлипнула Лидия Демидовна. – Выставить нас к чертям собачьим... Нет, Алька, ты как ни крути, а не пара он тебе. Варька серьезно качала головой: – А я дак даже так думаю – вот скажи мне кто-нибудь, чтоб я за этого Дениску пошла, так я – ни за что! Лучше в петлю... Нестерова! Лучше в монастырь! – Слышь, Аль, а может, тебе и впрямь в монастырь? Да ладно-ладно, это я так... на всякий случай спросила, – замахала руками матушка и снова затрясла головой. – Но он тебе точно не пара, ой не пара... Спать улеглись, как в старые добрые времена – Варька вдвоем с матерью, а Алька, как и прежде, в своей комнате. Женщины просто побоялись, а ну как этот Денис ночью проснется и узреет, что его не слушают? Уж коль сказал, что Алевтина должна спать по-королевски, так значит, так тому и быть... Утром на работе Алька всю голову сломала, чтобы придумать – как же выселить Дениса с захваченной территории? И придумала. Она подошла к здоровенному Сашке Кузнецову и таинственно предложила: – Сань, пойдем покурим, твои ребята пока сами справятся. Сашка был бригадиром слесарной бригады, на заводе трудился уже лет десять, а его жена – маленькая черненькая Ирочка – работала с Алькой в химлаборатории, но в данный момент находилась в декретном отпуске. – Сань, – заныла Алька, когда они уединились в курилке, и Сашка смачно затянулся. – Сань, мне твоя помощь нужна. – Диван, что ль, дома передвинуть? Сашка был комплекции богатырской, нрава доброго и безотказного, и поэтому все одинокие женщины в его смене обязательно пользовались его физической силой. И что интересно – замужние женщины тоже помощью не гнушались. – Нет, не надо мне диван... У меня, понимаешь, такое дело... И Алька подробно рассказала парню про семейные страдания. – Тебе только надо прийти к нам, сказать, что ты мой кавалер, а поэтому не можешь терпеть, чтобы этот бугай жил со мной под одной крышей. Он испугается и уедет. – А если он того... драться полезет? – спросил осторожный Санька. – Ну ты с собой еще кого-нибудь из ребят возьми, – посоветовала Алька. – Лешку, например. Он хоть сам ростом с пуговицу, зато подраться всегда с удовольствием. Или еще Витьку Осипова можно, он спортсмен, даже мастер чего-то там... – Ага, мастер, по шахматам... Ну ладно, – почесал Санька стриженый затылок здоровенной лапой. – Когда прийти-то? Я сегодня допоздна, а завтра у меня отсыпной... – Вот и хорошо, давай завтра отсыпайся и приходи. На том и порешили. Вечером дома Алька кое-как протянула время до сна, а уже утром унеслась на работу в радостном ожидании – ребята «поговорят» с Денисом, и уже, может быть, даже этим вечером их семья останется в прежнем составе. Правда, неплохо было бы и Бориску отправить вслед за братцем, ну да уж с ним-то, одним, Алька справится. Когда закончилась смена, Алька понеслась домой, будто на парусах. Двери открыла заплаканная Варька. – Ты чего? – усмехнулась ей Алька. – До слез скучаешь, что Дениска уехал? – Да куда он денется, твой Дениска! – обрушилась на нее сестра. – Мало нам одного было, так теперь... Когда Алька вошла, у нее опустились руки – на кухне, сидя за столом и уткнув носы в салатницы, спали оба брата Тюхины, а рядом с ними, примерно в таких же позах, храпели работники завода – Санька Кузнецов, Лешка-задира и мастер по шахматам Витя Осипов. – Вот гады, а... – прошипела Алька. – Я ж их на помощь позвала... – Так это ты их позвала? – округлила глаза Лидия Демидовна, выходя в прихожую. – Ты так решила от нас избавиться? Я чуть жизни не лишилась от испуга... Господи, да когда ж это кончится?.. Уже позже Варька рассказала, что где-то около полудня в квартиру Андреевых ворвались трое бравых молодцов. Сначала они вежливо поинтересовались, туда ли они попали, а когда их заверили, что это квартира Андреевых, гостей в один миг как подменили. Отчего-то они сразу же накинулись на Бориску, скрутили ему руки и самый маленький мужчинка яростно запрыгал перед молодоженом, размахивая кулачками... – Это Лешка Макаров, он у нас такой драчун, – покачала головой Алька. – Только я не понимаю – а зачем они к Бориске-то прицепились? – Нет! Она еще и не понимает! – вскинулась Варька. – А мы, думаешь, поняли! Дальше Варька рассказала, что конфликт разрешил Денис. Пока трое незваных гостей угрожали несчастному Борису Тюхину скорой расправой, если он сейчас же не съедет, его братец мирно спал в соседней комнате. Неизвестно, что уж растревожило его сон, но он все же соизволил выйти и очень скоро утихомирил буянов. – Ребята! Так я ему и говорю, чтоб съезжал! – радостно поддержал он гостей. А потом еще и заверил: – Да вы не бойтесь, он у меня через месяц уже будет на баяне быкам романсы голосить! Он же уезжает! Один из гостей, по описанию – Сашка, на всякий случай уточнил – не собирается ли этот вот хлыщ здесь задерживаться? И Денис поклялся здоровьем отца, к тому времени уже давно почившего. Дабы окончательно успокоить гостей, Денис распорядился накрыть на стол, а Бориска самолично сбегал за водкой. – Ну и вот, – кивнула Варька головой на дружную сонную компанию. – Теперь получается, что мы с Бориской уже точно едем быков развлекать, а этот... И она ухватилась за распухший нос. – А я так, Алька, чуть в ту же минуту не съехала, уж такие они были настойчивые... Это ж надо, как Денис-то себе друзей быстро отыскал! Нет... нам здесь уже не жить, выживут они нас... С такими-то бугаями разве нам справиться... Разгневанная Алька влетела на кухню, пнула по табурету, на котором скрючился Сашка, и рявкнула во всю силу легких: – А ну подъем! Подъем, вам говорят! Сашка вскочил так быстро, будто его подкинули. Следом за ним продрал глаза Витька Осипов. – О! – обрадовался Сашка. – Алечка! А мы уже тут! – Радость необыкновенная! – скривилась Алька и распорядилась: – Значит, сейчас вы двое берете третьего под белы рученьки и мелкими перебежками до дома, все понятно? – Понятно! – салютнул Сашка. Витька тоже дернулся, хотел отдать честь, но опомнился. – А похмелиться? Все ж как-то надо нам это... благодарность... – Я вас на смене отблагодарю, – недобро пообещала Алька, и слесаря, знающие ее как оч-чень строгого производственника, перечить не посмели. Только Санька быстренько проговорил: – Аль, мы тут у тебя Лешку оставим, ладно? А то его сейчас будить... он же сразу кулаками дергать начнет, а у тебя проспится, утречком встанет... Алька только полыхнула на них взглядом: – Повторяю еще раз – берете его, сонного, на руки и весело скачете домой! Больше парни поправок не вносили – Саня и в самом деле взгромоздил друга на спину и, ласково улыбаясь, кивнул Варьке головой: – До свиданьица. И вам, мамаша, до скорого свиданья. – Долгие проводы – лишние слезы. Поторопимся! – ледяным голосом отчеканила Алька и захлопнула за ними двери. – А вот этих теперь куда сплавить? Маменька с Варькой удивленно косились на Альку – такой они ее еще ни разу не видели. – Да хоть бы одного сплавить, – услужливо проговорила Лидия Демидовна. – Мама! Алька сказала двух, значит двух! – неожиданно твердо заявила Варька и задумалась: – А может, и этих куда-нибудь вынести, ну пока спят? Женщины окинули взглядом многопудовых братцев и горестно вздохнули – такую массу им не поднять. А уж стоит только представить, если вдруг проснется этот Дениска!.. – А... а давайте сами уедем, а? – вдруг предложила Лидия Демидовна. – А чего? Пусть завтра просыпаются, сами себе завтрак готовят, по магазинам бегут... Только надо обязательно деньги забрать. Варька! У тебя же, кажется, подружка по институту где-то недалеко квартиру снимает? – Да у меня этих подружек! – сверкнула глазами Варька. – Мам, только ты мне денег дай, мне же неловко к девчонкам с пустыми руками. – Вот и хорошо! – обрадовалась маменька. – А я к Марье Тимофеевне съезжу, она уж столько раз меня приглашала, столько раз... Алька, а тебе ведь и идти некуда, да? Ну если хочешь, можешь и здесь остаться... – Да ни за что! – испугалась Алька и ухватила с подоконника цветок. – Я тоже к... к подружкам. Маменька с Варькой уже не слышали – им предстояло отсутствовать дома целые сутки, поэтому они ловко скидывали нужные вещи в чемоданы. К Ирине Сергеевне Алька ехала на автобусе и чувствовала, как сердце трепещет птахой. – Надо было чего-то вкусного купить, что ли... – вдруг вспомнила она и вышла на остановку раньше. Здесь располагался огромный супермаркет – новостройка, поэтому по тоненькой тропочке к дому Ирины Сергеевны Алька спускалась уже с целой гирляндой объемных пакетов. – Ой, Фи-и-иля... – радостно улыбнулась она, когда возле калитки ей под ноги кинулся лохматый пес. – А я... давай-ка, сейчас достану... смотри, я тебе специальной колбасы купила, мне сказали, что ее собаки хорошо едят... Алька прямо перед калиткой присела на корточки и принялась рыться в пакете. Филипп ответственно ей помогал – совал нос в каждую сумку и старательно нюхал. – Нет, там точно нет, не ищи... это, наверное, где-то... – Это что за ярмарка? – вдруг раздался насмешливый голос. – Филька! Да ты совсем обнаглел! Фу! Ну-ка давай отсюда! Вот негодяй!.. Анна Петровна, не надо бы его баловать... Над Алькой возвышался Раскатов в белых шортах, в светлой футболке – какой-то совсем не похожий на прежнего строгого инструктора. Он с интересом наблюдал, как она роется в продуктах, и только лениво щурился то ли от вечернего солнца, то ли от смеха. – А мне мама говорит: «Иди, встреть мою постоялицу, а то она с такими сумками». Вот я и встречаю. – Здрассьте... – совсем растерялась Алька. Он стоял такой здоровый, такой... весь в белом... загорелый, что она даже забыла подняться, так и сидела возле своих полуразвалившихся пакетов и смотрела на него снизу вверх. – О! А зачем ты столько еды купила? – дернул Раскатов бровью. – Я думал, ты уже вещи перетаскиваешь, а ты... что это у тебя? Какие-то конфеты... сыр... ой, а вот это дело я люблю – мясной рулет!.. А ты чего – так много ешь, что ли? Алька, наконец, поднялась в полный рост: – Это я не себе... я Ирину Сергеевну угостить... И Фильку... – Мясным рулетом? – Ну а рулет... – не знала, что сказать Алька. – Ну... если хотите, можете сами съесть, чего уж теперь... – Идет, – весело пробасил Раскатов и взялся за пакеты. Он широко шагнул к воротам, и Алька заторопилась следом. Неожиданно Раскатов резко повернулся, и его спутница впечаталась ему прямо в светлую футболку. – Только сразу говорю, – сердито напомнил он. – Мы уже переходили с тобой на «ты», а ты опять выкаешь. Зови меня Максимом и на «ты», понятно? – Мгм... – качнула головой Алька и вдруг ощутила, что языком сказать ничего не может. Черт его знает, что там случилось с этим речевым аппаратом – может, кто-то из родителей немым был, а ей только сейчас передалось, а может... А на пороге их уже встречала Ирина Сергеевна: – Ой, ну Алечка, ну куда же вы подевались? – встревоженно щебетала она. – Я смотрю в окно – Алечка идет, а потом на миг отвернулась, а тебя уже и нет! Так перепугалась, думаю, вдруг ты в люк какой-нибудь провалилась. Хотя у нас здесь и люков-то нет... – Она, мам, у нас возле калитки залегла, в засаде, наверное, – веселился Раскатов. – Хотела подслушать твой секретный рецепт пирожков со щавелем. – И ничего я не подслушать, – оправдывалась Алька. – Я просто присела. – Нет-нет, мама, она не по нужде! – снова встрял Максим, дурачась. – Это она нашего охранника переманить хотела, куском колбасы соблазняла. – Но он не соблазнился? – взглянула на сына Ирина Сергеевна с иронией. – А кто бы ему дал? Я появился вовремя и спас честное Филькино имя! Так, перебрасываясь шуточками, они и зашли в дом. Стол был застелен белой скатертью, а посредине стола стояло большое расписное блюдо с пирожками. И от этих пирожков шел такой запах, что сводило скулы. – О-о-о-й... – загорелись глаза у Альки. – И правда пирожки. А с капустой есть? – С капустой есть, но их мало, – немедленно отреагировал Раскатов. – Лучше ешь со щавелем. – Ой, да не слушай ты его, – засмеялась Ирина Сергеевна. – Там с капустой немерено, но Максиму больше нравятся со щавелем, вот он тебе и предлагает сперва их попробовать... Алькины продукты были быстро распакованы, водружены на стол, цветок, который она притащила из дома, хозяйка заботливо поставила на подоконник, и уже после этого все уселись пить чай. – Ну как там у тебя дома? – спросила Ирина Сергеевна. – Все в порядке? Тебя не сильно заругали, что ты ко мне поехала? – Не-а, – мотнула головой Алька. – Они сами тоже уехали. Потому что уже сил нет терпеть этих гостей... Раскатов уставился на мать и весело хохотнул: – Нет, мам, ты видала? Люди к ним в гости, а они – драть! Что называется, нетрадиционное гостеприимство. Он сегодня был какой-то не в меру веселый, и Алька даже подозревала, что он шутит, но все равно принялась яростно доказывать: – Да нет же! Мы традиционные, у нас все нормально, но только этот Денис, я же рассказывала уже – он приехал и стал у нас командовать. А нам и одного командира – Бориски – за глаза хватает! А этот Денис вообще приказал мамане и сестре Варьке с мужем, чтобы они перебирались отсюда в район! Это потому что ему наша квартира очень понравилась, и город опять же. А мама не хочет. И Варька тоже. Как они в деревне-то? А он не слушает и говорит, что у мамы в спальне будет детская для детей, а там, где Варька, они сами поселятся, с женой. – Так он еще и жену к вам перетащить хочет? – забыл про веселье Раскатов. – Нахальный тип. – Нет, жену он не будет перетаскивать, – старательно объясняла Алька. – Жена уже там, перетасканная... ну... она уже там живет! Он же на мне жениться собрался! – Ах, на тебе-е-е-е! – протянул Раскатов и вдруг зашелся в хохоте. – Дура ты, Анна Петровна, прости господи... ха-ха! К тебе ухарь со всей душой... ха-ха ха-ха!! Алька не понимала, чем так развеселила этого Раскатова. – Чего это он? – повернулась она к Ирине Сергеевне. – Это он надо мной, что ли, смеется? – Да нет, что ты, – старательно отводила взгляд женщина. – Ты ешь, Алечка, ешь. Это он от счастья за тебя... Максим! Ну довольно уже! Алька ухватила пирог с капустой и обиженно проговорила: – И нечего моему счастью так уж радоваться... Тут от этого Дениски не знаешь куда деться, а он – счастье! Мамане чего теперь – правда, что ли, переезжать? И как с этим боровом справиться? – и она повернулась к Ирине Сергеевне и рассказывала уже только ей. – Я ведь даже ребят с нашего завода приглашала. Ну, вроде как они мои женихи и хотят, чтобы Денис срочно покинул помещение. – И что? – с интересом подпер щеку кулаком Раскатов. – Да... – огорченно махнула рукой Алька. – Они все перепутали, выгнали Бориску, а сами с этим Денисом напились и... ну я заводских-то своих выставила, а эти братцы теперь пьяные спят. Вот мы и ушли кто куда... Ирина Сергеевна уже не улыбалась, а только медленно мешала в кружке сахар. – Не дело это, когда из своего дома бежишь... – неизвестно кому сказала она. – Не дело, – вздохнула Алька. – А только с этим Денисом и на трезвую-то голову говорить невозможно, а уж с пьяным-то... – Да ты не переживай, Анна Петровна, – легко махнул рукой Раскатов. – Завтра я к тебе в гости приду, твоим женихом представлюсь, я не перепутаю. Выставлю вашего гостя, страсть как люблю спасать женщин и детей! Да ты ешь со щавелем, знаешь, какие вкусные! Они еще о чем-то говорили, смеялись, и так было тепло... Пока из маленькой черной сумочки на ремне Раскатова не послышалась бодрая мелодия. Он быстро вскочил, достал телефон, отошел в сторону и заговорил совсем другим голосом: – Да, Эрика? Скоро буду... Хорошо, буду через пятнадцать минут... Да никуда мы не опоздаем! Прямо опоздаем мы... После этого Раскатов стал быстро прощаться, чмокнул Ирину Сергеевну в щеку и быстро выбежал. – Домой ему надо, – пояснила Ирина Сергеевна притихшей Альке. – Его ждут. А мы с тобой запросто можем наш пир продолжать, правда ведь? И чтобы совсем развеселить Альку, заговорщицки прошептала: – Мы с тобой даже можем позвать к нам Фильку и угостить его твоей чудесной колбасой. Максим ругается, когда я собаку в дом зову, а мне с ним веселее. Ну как? Зовем? Через минуту Филипп уже чинно сидел возле стола, косился темным глазом на тарелки и старательно делал вид, что разные вкусности – не его жизненный девиз. Алька и в самом деле очень быстро забыла неприятное ощущение от телефонного звонка (и вообще непонятно, отчего это так испортило ей настроение!), еще посидела с Ириной Сергеевной, поболтала ни о чем и отправилась спать. Глава 3 Кастинг бракованных женихов На следующий день Алька вдруг решила навести у Ирины Сергеевны генеральную уборку. Не то чтобы у женщины была грязь, просто ей очень хотелось сделать хозяйке что-то приятное. – Алечка! Даже не думай! – задушила на корню весь порыв Ирина Сергеевна. – Я сегодня намерена просто отдохнуть! И ты со мной! Я не могу отдыхать в одиночестве! После этого Ирина Сергеевна достала из шкафа спортивный костюм, приложила к груди и крутанулась перед зеркалом: – Ну как я выгляжу? Такие одежды еще носят? Они не слишком устарели? Костюм был прекрасного качества, чисто белый, и на загорелой женщине смотрелся изумительно. – Здорово... – прошептала Алька и вдруг спохватилась: – А вы говорили, что мы отдыхать будем? – Конечно! – округлила глаза Ирина Сергеевна. – Но ты же не думаешь, что мы будем валяться на диване и наращивать бока? Алька крякнула – она именно так себе отдых и представляла, а как же еще люди отдыхают? – Мы поедем сейчас с тобой кататься! – сообщила женщина. – Да-да, именно на твоей машине. Чего ты так вскочила? Я знаю чудесное место, где никого нет, и если кто и ездит, то только такие же новички, как ты. Собирайся. – А как мы доберемся до того чудесного места? У меня же прав нет, – напомнила Алька. – Зато у меня есть. И я с удовольствием проедусь несколько метров на твоей красавице. Если ты, конечно, позволишь. Конечно, Алька позволила. И они приехали в чудесное место. Вероятно, когда-то здесь собирались строить стоянку, но потом забросили. Вместо стоянки осталась большая асфальтированная площадка, несколько лавочек по краям, да кое-где были разбросаны автомобильные покрышки. – Вот здесь ты можешь познакомиться с собственной машиной, – вышла из салона Ирина Сергеевна, взяла журнальчик и отправилась на лавочку. – Ирина Сергеевна! – испугалась Алька. – Куда вы?! А я как? – Обыкновенно, – пожала плечами женщина. – Трогаться ты умеешь, тормозить тоже. Потихоньку покрутись, почувствуй руль, машину... Знакомься! Только не газуй. Алька уселась за руль, глубоко вздохнула и нажала на педаль... Когда она вышла из салона, чтобы попить, – бутылочка с минералкой была в сумочке Ирины Сергеевны – ей показалось, что прошло от силы минут тридцать. – Тебе сегодня никуда не надо, девочка? – с усмешкой спросила дама. – Надо... только мне к шести, а еще... А сколько сейчас времени? – Три. – Три часа-а-а?! – не поверила Алька. – Так я же села – одиннадцать было... вроде только что, а уже... Ой, а мне домой надо. Мне же на вождение сегодня, а еще надо добраться, собраться... – Я потому и спросила, – улыбнулась Ирина Сергеевна и уселась за руль. Из дома этой женщины Алька всегда уходила в прекрасном настроении. Вот и сегодня – так приятно было ощущать, что ты уже не бревном за рулем сидишь, а у тебя даже что-то уже немножко получается. Алька прямо чувствовала, что уже начинает получаться. И страха перед машиной нет, и уверенность какая-то появилась... Впереди по тропинке шагала молодая мамаша с большими сумками и коляской. Коляска то и дело попадала в какие-то ямки и никак не хотела крутить колесами, сумки только мешали, и даже со спины было видно, как женщина выбилась из сил. – Давайте я ваши сумки понесу, а вы коляску повезете, – предложила Алька. Женщина от неожиданности вздрогнула, а потом вежливо улыбнулась: – Да нет, не надо сумки, они тяжелые... Вы лучше коляску везите. – С коляской я не умею обращаться, тем более что вы туда и ребенка еще положили, а вот с сумками мне легче. И тяжестей не боюсь. Давайте-давайте. Алька уверенно забрала сумки и пакеты и бодро пошагала рядом. – Ой, спасибо вам прямо не знаю какое! – заговорила совсем еще молоденькая девчонка. – А то я к маме собралась с Аленкой, а с этими детишками, сами знаете – налегке не пойдешь – пеленки всякие, ползунки, бутылочки... Не успела из дома выйти, а уже руки отрываются. – Так надо было мужа попросить, чтоб помог, – назидательно проговорила Алька. – Ха! Да как же я своего мужа попрошу, если он у меня в армии?! Я же Яшкина жена! Петрусева Яшку знаете? – Ну откуда ж мне его знать, – фыркнула Алька. – Я здесь только Ирину Сергеевну знаю, я к ней в гости прихожу. – А вы – жена Макса, да? – откровенно спросила девушка. – Нет, у него... У него другая жена... – вздохнула Алька, как ей показалось, незаметно. – Эрика. Замечательная женщина! Девчонка насмешливо окинула взглядом помощницу: – Да знаю я эту Эрику. Я думала, он уже с ней развелся, а женился на вас. Потому что ничего замечательного в этой Эрике нет. Напыщенная, как гусыня, никогда не поздоровается, слова не скажет. Ну как же – она ведь шишка! Алька уже забыла про время и теперь боялась даже слово пропустить. А девчонка с удовольствием выкладывала все, что считала нужным. – Макс вообще нормальный мужик. Он меня, конечно, старше, но с братом моим – с Димкой – они знаете какие друзья были?! Они и сейчас всегда за руку здороваются. Они и учились вместе. Ой, этот Максим такой башковитый! Это Димка так говорил. Он ведь как, Максим-то – он ведь какое-то свое дело открыл. Ну сначала, как водится, потихоньку, помаленьку, но высоко взлетел. А там, куда он взлетел-то, там уже свои орлы имеются. Ну и один орел, он как раз папочкой Эрики оказался, видит, что бизнес его прогорает, и говорит Максиму: «Ты, мол, молодой, сильный, но в нашем деле не только сила нужна. Давай, говорит, вместе наши силы объединим». Ну Максим и согласился объединить силы. А у старика и сил-то уже никаких не было. А, главное, старик этот хитрый такой оказался, чтобы, значит, Максим с крючка-то не соскочил, он его со своей дочерью познакомил, с Эрикой. А эта Эрика... та еще... оторва! – Ну знаете... – Альке все же показалось, что об отсутствующем человеке так говорить негоже. – Может, она вам и не нравится, да ведь только... Максим же ее любит, значит, она для него самая лучшая, а никакая не оторва. – Да она для всех самая лучшая, кто зарабатывает прилично! – презрительно скривилась девчонка. – Можно подумать, если мы живем в этом захолустье, так и не знаем ничего! А Максима она и не любит совсем! Все время раньше его тыкала: «Если бы не мой папочка! Если бы он тебя не подобрал!..» Ну и дотыкалась! Максим взял и забросил бизнес! И теперь всякой фигней занимается – «чайников» учит на машине ездить, с детьми какую-то секцию ведет. Короче – дурак. Алька так обиделась, что даже остановилась: – С чего это он дурак? Он других учит, а вы говорите – дурак! – Да это не я, это все говорят, – отмахнулась девчонка. – Потому что из-за этой тетки такие деньги забросил! А между прочим, после того как он из того бизнеса ушел, папочка этой Эрики вконец обанкротился и даже пить начал. А Эрика теперь на Максима наседает, чтобы он снова работать начал как прежде. А он говорит, что ему этот бизнес поперек горла уже, и они всегда ссорятся. Алька снова вспомнила, как Раскатов говорил сегодня с Эрикой по телефону, и девчонке не поверила. – Милые бранятся – только тешатся, – выдала она величайшую мудрость. – Так это, если милые, – не успокаивалась девочка. – А Эрика эта и не любит Максима. Только деться ей некуда – кто ж ее содержать будет? Она же верит, что у Максима бзик. Он пройдет, и опять можно будет деньгами руки вытирать. Это уж и вовсе Альке не понравилось. – Да нормально они живут... – пробубнила она себе под нос, уже пожалев, что поддержала такую тему – надо было лучше у Ирины Сергеевны спросить, та бы не стала врать... Да и вообще! Ничего не надо ни у кого спрашивать! Какая ей разница? – Ну ладно, вы теперь уже сами, – отдала она сумки девчонке, когда они поднялись вверх по тропинке. Домой она бежала чуть не опрометью. И хоть ей совсем не понравилось, как запросто девчонка рылась в чужом белье, на душе отчего-то стало светлее. Дома ее встретил хмурый Денис. – А где все? – спросила она, не слыша привычных голосов. – Да... – как-то неопределенно махнул рукой Денис Викторович. – По делам разбежались... Прям, как тараканы какие, гы-гы! – Какие это тараканы? Тьфу ты... По каким это делам? – чувствуя недоброе, насторожилась Алька. – Ну... по важным... – гость мялся, старательно отводил глаза и теребил серую от грязи майку. Вероятно, он решил держаться насмерть, но под пристальным Алькиным взглядом не выдержал. – Они это... билеты пошли покупать. Переезжать собираются. Ну ко мне-то, в район. Им уж здесь так надоело, просто воем воют... Алька от злости чуть губу не прокусила: – Выжил, значит, да? Билеты они пошли покупать, да? В район твой, да? Денис только довольно мычал и кивал головой: – Ну да... ну... скоро мы одни останемся... – Ну уж дудки! – выкрикнула ему в лицо Алька. – Я тогда сразу мужа в дом приведу, понял?! Это мне маменька с Варькой не разрешали мужика в дом притащить, а как только они уедут... – Тогда я не разрешу, честно-честно... гы-гы! – Да ты сильно-то не скалься! Он у меня знаешь какой?! О-го-го какой! Алька кричала, а мозг лихорадочно соображал – где бы ей взять о-го-го какого мужика хотя бы на вечер. Мозг, вероятно, от волнения дал сбой и вместо того, чтобы дисциплинированно подсказывать кандидатуры мужчин, выдавал только отборную ненормативную лексику. Случайно взглянув на часы, Алька сообразила, что времени до занятий осталось совсем мало, и если она еще немного пообщается с этим чудо-женихом, то может запросто опоздать на вождение. – А ты сегодня опять уйдешь? – вдруг очень строго, совсем как недовольный муж, спросил Денис. – Это мое дело, – огрызнулась Алька. – Ну не скажи-и-и, – противно ухмыльнулся Денис. – Теперь это дело наше – общее. А я вот, к примеру, сейчас ка-а-а-ак не пущу тебя! Посмотрим, как ты меня упрашивать станешь... «Денисочка! Миленький! Отпусти меня на волю...» – С чего бы это мне упрашивать? – недобро фыркнула Алька. – Я вот ка-а-а-ак сейчас позвоню в милицию, ка-а-а-ак начну заявление писать, что ты – вор и незаконно проник на мою жилплощадь! От такой наглости Денис оторопел: – Ты чо! Как это незаконно? Ха! Незаконно! Да мне мой же родной брат в ножки падал, чтобы я приехал и тебя в жены взял! Вот я и того... беру! Эй! Ты куда опять собираешься? Ты вообще что ли меня слушаться не будешь? А если ремнем по заднице? Алька уже не слышала, она быстро переоделась и вынеслась из квартиры. – Ну гад такой... Ты у меня попляшешь!.. Ты у меня... Я тебе еще устрою Денисочку! Однако что именно устроить, она никак сообразить не могла. Да ей и не хотелось ничего соображать, сейчас сердце ее приятно замирало в предчувствии встречи с Раскатовым. Хоть она и добросовестно пыталась выбросить из головы весь утренний разговор с девчонкой, в мозгах встревоженной пчелой носилась мысль – а как бы было здорово, если бы Раскатов хоть немножечко думал так же, как и девчонка, ну что эта самая Эрика вовсе не так великолепна, и ничего в ней особенного, и мымра, каких поискать... Хотя Раскатов не может думать о собственной жене, что она мымра... Когда она подошла к назначенному месту, инструктор был уже там. И сердце Альки сначала радостно ухнуло куда-то вниз, но потом быстро вернулось на свое место и заколотилось от возмущения – возле Максима стояла какая-то совсем молоденькая накрашенная девица и кокетничала с ним напропалую. Причем было сразу видно – это не жена. Жена никогда бы не стала бросать на собственного мужа такие игривые взгляды, так томно закатывать глазки и невзначай облизывать губы, тем более Альке уже известно, что эта Эрика и не любит Максима вовсе. Раскатов же стоял возле девицы, перекатывался с носка на пятку и что-то терпеливо ей повествовал. И вроде бы даже никаких облизанных губ не замечал вовсе. – Здравствуйте, – небрежно бросила Алька, подходя к парочке. – Ну мы сегодня будем кататься или деньги на ветер? При этих словах намалеванная девица без зазрения совести окинула Альку оценивающим взглядом и презрительно оттопырила губку. – Здравствуйте, Алина, – ровным голосом поздоровался Раскатов, будто она вовсе и не ела вчера у его матери пироги. Будто он и не предлагал ей свои любимые – пирожки со щавелем! – Алина Антоновна, у меня к вам огромная просьба... М-м-м... Вы не против, если мы с вами покатаемся завтра, и вместо одного часа целых два? Сегодня у меня никак не получается. – Сегодня меня катать надо, – высокомерно пояснила девица, лениво нажевывая жвачку. Альку просто подбросило. Она дернула плечиком, постаралась беспечно улыбнуться, и эдак, с перекошенной улыбкой, ответила, как ей показалось, совершенно равнодушно: – Да ради бога! Я и сама пришла сказать, что ваши занятия мне надоели, ну не продуктивно вы преподаете, видно, и сами ездить не умеете. Я уж лучше к Аркаше переберусь. Раскатов ее обиды даже не заметил: – К Аркаше? Вот черт. А у него, кажется, все часы заняты... – единственное, чем он обеспокоился. – Но я с ним договорюсь. Ты, Алина, завтра подойди к нему с утра, часиков в десять, ладно? – Мне уже можно садиться? – нетерпеливо спросила девица. Ей показалось, что инструктор уже слишком много времени уделяет какой-то серой личности. – Поехали, время же идет. – Все. Садимся, – кивнул Раскатов новой курсантке и уселся на переднее сиденье. Алька даже не стала отвечать, а чего отвечать – кто ее слушать будет? Совсем в расстроенных чувствах она побрела к Ленке. Идти не хотелось, но домой возвращаться, где Дениска в серой майке осваивал новую территорию, идти не хотелось еще больше. – Пришла?! Ну наконец-то! – радостно встретила подруга. – А я уже жду-жду... Алька фыркнула – можно подумать, она за хлебом вышла. Она и вовсе могла сегодня не прийти, но все же было приятно, что хоть кто-то ее еще ждет. – Рассказывай, – велела подруга, когда они снова уселись на кухне. – На Ивана внимания не обращай, он спит. Ну что? Какие у нас сдвиги? – Да... никаких, – махнула рукой Алька. – Какие сдвиги, если я все никак с этими экзаменами не расхлебаюсь... Ленка секунду помолчала, а потом выдала: – Знаешь, Алька, это уже плохо. Видишь ли, мужиков иногда раздражает, если женщина сильно тупая. Ну чего ты набычилась? Я ж не тебя в виду имею! Я вообще. Образно... Но ты тоже тупая, сразу предупреждаю. – Чего обзываешься? – уже намылилась зареветь Алька. И что это у всех за тяга такая – обязательно норовят обидеть? – А что я такого сказала? – выпучила глазища Ленка. – Я тебе сколько раз говорила – надо себя подать! А ты? Ты вот сейчас откуда? – Ну... откуда, откуда... С вождения! – Я так и думала, – кивнула подруга. – И что ты на себя напялила? Опять маменькину хламиду? Ой, еще и джинсы отстойные, ну ваще! И она еще обижается! – А что мне – за руль в бикини садиться? – ехидно прищурилась Алька. Ленка только вздохнула: – Нет, ты, конечно, не сядешь. Это я бы – села, и завтра у меня права были б в кармане, а ты... Ну скажи, ты что, не можешь купить себе рваные джинсы? – А зачем их покупать? У нас у Бориски есть, все выбросить собираемся, да маменька не дает, бережет на заплатки. – Ну я тебя умоля-я-яю! – взвыла Ленка и страдальчески уставилась на люстру. – Ну какие Борискины?! Какие заплатки? Тебе надо купить такие – здесь все ровненько, а вот тут и тут такие дырки! И вот тут еще... погоди-ка, я тебе свои дам примерить... Не слушая Алькины возражения, подруга унеслась в комнату и вскоре вернулась с целой кучей тряпья. – Давай, лезь в эти... Алька не стала сопротивляться только потому, что знала – это было бесполезно. Ленкины джинсы были ей в самую пору, однако ж надеть их на улицу она бы никогда не отважилась – дырки начинались сразу от попы и возникали в самых неожиданных местах. – М-да-а-а... – протянула Ленка. – Сидят они на тебе классно. Только... ну чего у тебя ноги-то совсем не загорелые? Знаешь, какой бы был эффект, если бы выглядывало такое загорелое тельце!.. Ладно, с этим мы справимся... Теперь топик. Ну давай-давай! – Ты что – хочешь, чтобы я в этом на вождение ходила? – удивилась Алька. Топик был какой-то уж совсем неприличный – из него то и дело норовило выпасть все, что должно быть прикрыто. К тому же совершенно оголялся живот, а Алька еще не привыкла сверкать пупом. – Нет, Лена, я в таком наряде однозначно все правила забуду. Я же буду думать только о том, как бы чего не выглянуло!.. Нет, этот топик ты лучше сразу убирай. Ленка уперла руки в бока и сурово спросила: – Ты хочешь получить права? Не-е-ет, ты не хочешь никаких прав! Ты хочешь иметь одни только обязанности! Быстро надевай! – Лучше я буду вечной ученицей! – Тогда так и скажи, что тебе понравился твой инструктор, и ты не можешь с ним расстаться! Альку будто кипятком облили. – Еще чего! Ты уж совсем! Просто... просто мне не идет этот цвет! – Н-ну... давай тогда этот напяливай, – смилостивилась Ленка и протянула новую тряпку. Эта вещица была еще более откровенна – кофточка была связана крупным крючком, практически ничего не прикрывала, а на спине и вовсе завязывалась только тоненькой ниточкой. – Лен, я же вечером на занятия хожу, – напомнила Алька. – В такой-то красоте и замерзнуть недолго. – Ты что – старуха древняя? С чего это ты замерзнешь? – удивилась Ленка. – Даже не думай, тебе эта кофточка идет необыкновенно! Алька глянула на оставшуюся кучу и поняла, что все остальное примерно такого же фасона – минимум ткани и максимум наглости. Выбирать практически нечего. – Давай я все же первый топик возьму, – решила Алька. – Он мне как-то больше всех по душе пришелся... – Забирай! – великодушно сунула вещи в пакет Ленка и придирчиво уставилась на подругу. – М-м-м... что же нам с тобой делать? Иди в ванную! – Зачем? – испугалась Алька. Леночка Звонкова если что-то вбивала себе в голову, то не останавливалась ни перед чем. – Давай-давай, будем устраивать тебе отпуск на Карибах! Конечно, Алька протестовала, конечно, возражала, и конечно, ее никто не послушался. – Это что – мне каждый раз перед вождением шкуру сдирать? – морщилась она, когда подруга натирала ее скрабом для тела. – Молчи, тундра. Сейчас мы тебе будем обеспечивать южный загар. Потом Ленка намазала подружку каким-то кремом, который пах довольно приятно, но после которого сама Ленка оттирала руки специальной губкой. – Ты чем меня обмазала? – испуганно спрашивала Алька. – Сама вон как отмываешься, а я вся целиком в такой гадости! Я что – облезу, да? – Ты не облезешь, ты покроешься ровным слоем загара, – торжественно объяснила подруга. – Только тебе надо несколько минут подождать. Ровного загара не случилось. Через несколько минут на теле Альки проступили грязно-коричневые разводы. – М-да... сегодня неудачно вышло, – легко констатировала Ленка. – Давай, наливай полную ванную воды и смывай. Разводы не смывались. Даже бледнее не становились. – Ну и как мне теперь быть? – не знала что делать Алька. – Теперь я буду как долматинец, да? – Ой, да кто там тебя увидит, – успокоила ее Ленка. – И потом, этот автозагар все равно через три дня смоется. И все же, Алька, я как чувствовала – не стала тебе лицо мазать, а то бы тебя Чунга-Чангой звали. Алька тихонько всхлипнула, насухо вытерлась полотенцем и стала натягивать свою одежду. – Ты чего? – всполошилась Ленка. – Мы же решили, что это твое рванье выбросим, и ты отныне будешь щеголять только в моих вещах! – Не сегодня, – буркнула Алька. – У меня и так сегодня много потрясений. Мне надо приучать себя постепенно. – Ну смотри, – погрозила пальцем Звонкова. – Но если ты в следующий раз придешь и скажешь, что снова не сдала, я... я вместе с тобой пойду, так и знай. Алька брела по темной улице и чем ближе подходила к дому, тем безразличнее ей становилось все на свете. Опять вспомнилась сегодняшняя краля рядом с Раскатовым, вспомнились его равнодушные глаза и даже активное желание помочь устроить ее к Аркаше. – Ну и черт с ним, – ругнулась Алька. – И в самом деле к Аркаше переведусь. Там еще не знают, что я такая недотепа... Дома уже в прихожей слышались чьи-то бурные дебаты. Вероятно, Бориска все же выступил против братишки, отстаивая свое проживание в городе. – А вот и она! – воскликнула маменька, как только Алька вошла в комнату. Сама же Алька ее просто не услышала, потому что в гостиной, развалившись в кресле, уверенно сидел... Раскатов, а перед ним на стуле восседал Денис и чувствовал себя не лучшим образом.. – Алина? Привет, – бросил Максим, будто они сегодня и не виделись. – Я вот пришел прояснить – отчего это ты проживаешь под одной крышей с непонятным мужчиной. Мне, как твоему близкому человеку, это вовсе не приятно... Я даже где-то начинаю ревновать, а в ревности я чистый мавр, Отелло! Иди пока, молись, ты меня сегодня сильно огорчила, с тобой разговор отдельный будет, а мы тут... Молодой человек, значит, мы постановили, что завтра же я за вами заезжаю и увожу вас на вокзал. – На вокзал? – испуганно таращился Денис. – Когда это мы с вами договаривались, господин хороший? Ни-че-го я не договаривался! Мне и здесь неплохо! – Да?! А нам, может быть, тоже здесь лучше, чем в твоем районе! В этом поселке сельского типа! – чувствуя мощную поддержку, обезьянкой прыгал возле братца Бориска. – Еще – не договаривался он! – взвилась на Дениса разгневанная Лидия Демидовна. – А ты со мной, образина, много договаривался, когда меня из собственного гнезда! В село! Аленька, ты только подумай – они мне уже и билет взяли на поезд! На завтра! Бориска ведь тоже не дурак – он решил сначала меня сбагрить, а сам надеялся этого паразита уговорить... – Маманя! – взвизгнул оскорбленный Бориска. – Мы вам поручили такую важную миссию – жилье нам найти! Мы ж вас, как разведчицу! – Во, видала? – зыркнула на зятя маменька. – Разведчицу нашел! Радистку Кэт! Сами езжайте! Себе так почему-то билеты не купили! – Я им завтра куплю, – пообещал Денис. – Себе купи! – взвизгнула Варька. – А ему не надо, у него уже есть! – совала Денису в лицо билет Лидия Демидовна. – Завтра на моем поедешь, гад! Дениска неловко оттолкнул Лидию Демидовну. То ли случайно так вышло, то ли она сама подсуетилась, но рухнула дамочка прямиком в кресло, где сидел Раскатов, ему на руки. – Ай! Матушки светы! Убивают!!! – завизжала матрона, однако подниматься с мужских колен не торопилась. Раскатов поднялся, бережно усадил женщину в кресло и одной рукой ухватил Дениса за грудки: – Послушай, товарищ. Я СЕГОДНЯ отвезу тебя на вокзал, понял? И ты больше никогда, слышишь – никогда! – не переступишь порог этого дома! – Так я и... хр-р-р-р... да чего ты взъелся-то?! Из-за этой лягушки, что ль?! Из-за Альки? Да было б... Да забир-р-р... Раскатов как-то не размахиваясь, коротко ударил Дениску кулаком в челюсть, и тот взвыл резаным боровом: – Уй-й-й-й!!! Больно ведь! Чего дерешься?! – Это я не дерусь, – душевно объяснил ему Раскатов. – Это я тебя немножко воспитываю, чтоб не зарывался. Собирайся, поехали. – Да я завтра и один... – пробормотал Денис и, после того как Раскатов его отпустил, отбежал на безопасное расстояние, закричал: – Да и сегодня один! Без тебя! У меня здесь, между прочим, друган живет! Я на его сестре женат! Он меня приютит, не то что этот братец родненький! У-у-у-у! Иуда! – замахнулся он на Бориску, тот хотел было достойно ответить, однако благоразумно рассудил, что Раскатов может и не успеть спасти страдальца и от братца все же прилетит, а потому разумно промолчал. Матушка же, Лидия Демидовна, в своем кресле очнулась, уперла руки в бока и слоном пошла на зятеву родню: – Это ты, пар-разит, еще и женат?! А на нашу Альку рот раззявил, баран паршивый! Это ты, значит, многоженство тут решил развести, червяк ползучий! – Да какое многоженство?! – оправдывался Денис, чувствуя, что сболтнул лишнее. – Мы с ней и не расписаны вовсе! Ха! Многоженство! – Ага, не расписаны! – спрятался за спину Раскатова Бориска и оттуда мстил брату. – Не расписаны, а двоих детей родили! – И ты, дрянь такая, молчал!!! – накинулась на супруга Варька. – Еще и вызвал этого овцебыка! Чтоб он нашу кровь пил! Да я ж тебе! Да ты ж у меня... Бориска бросился от жены в комнату, и теперь оттуда доносились глухие удары и стоны. Вероятно, Барбара пыталась задушить своего супруга, но у нее никак не получалось. Видя такой поворот событий, Денис лихорадочно сбрасывал свои вещи в модную сумку Лидии Демидовны и не переставал уверять: – Да я и сам уже собрался уезжать! А, мне здесь находиться и вовсе без надобности! И эта Алька ваша – цапля недокормлен... Да молчу я! Молчу! Алька же смотрела на все происходящее будто замороженная. Она все еще не могла поверить – неужели Раскатов сам вот так взял и пришел, чтобы спасти их семью от этого дармоеда? И откуда только адрес узнал? Ах, ну да, в автошколе у нее имеются все данные. Но это ж ведь надо было найти! А может, он к ней тоже не так равнодушен, как хочет показать? Поздно вечером, когда Денис уже отбыл восвояси, когда Бориска с Варькой уже помирились и бросали друг на друга нежные взгляды, все расселись за столом и решили отметить свое освобождение. – А мы-то уж думали, что никогда от этого горба не отделаемся! – радостно щебетала Варька. – Ты это про Альку, что ли? – охотно работал челюстями ее супруг. – Чего это ты про сестру так? И бросал масляные взгляды на Раскатова. – Это я про брата твоего! «Про Альку», – рыкала на него Варька, забыв на некоторое время про нежный взгляд. Лидия Демидовна только махнула рукой и призналась ради такого случая: – Да чего там... Верно он говорит. Честно говоря, я уж не надеялась, что и Альку когда-нибудь замуж вытолкаем, а тут на тебе – заявляетесь вы и говорите, что жених! – млела матушка. Алька сидела красная, как свекла, и просто еще не знала, куда ей от стыда провалиться. Раскатов же вел себя совершенно свободно – только изредка бросал на нее хитрые взгляды, да то и дело поджимал губы, чтобы не расхохотаться. – И ведь как вы на нее еще клюнули? Она ж у нас... – соловьем заливался Бориска, но вовремя понял, что его опять занесло не туда, поэтому прикусил язык. Даже решил подбодрить будущего родственника: – А вы не пугайтесь. Женитьба – это ж сплошной обман! Ой, и как же эти бабы нас – порядочных мужиков – дурят! Вот глядишь на невесту – красавица! королевишна! Василиса Прекрасная! А поживешь с ней недельку, она – хоп! и в лягушку превращается, прямо-таки в жабу, я на своем горбу испытал. Получается – врала, когда красавицей-то прикидывалась! А вам повезло – вы сразу на лягушке женитесь... Чего ты, Варька? Опять я что-то не так сделал? Лидия Демидовна не постеснялась, отвесила зятю звонкую оплеуху и снова благочестиво сложила ручки пирожком. – А я вас сразу хочу предупредить, мы нашу Алечку отдаем с приданым, – заиграла она глазками. – Да не надо мне никакого приданого, – великодушно отнекивался Раскатов. – Нет уж, позвольте, – наседала маменька. – Как же это не надо? Надо! Мы с Аленькой отдаем в ваши руки себя! Раз уж Алька содержала нас всех, то эта почетная обязанность теперь переходит в ваши руки! Так что – работайте, зарабатывайте, а мы всегда рады будем покупать вам новые носки и бутылочку пива по выходным. Алька покраснела еще больше, хотя, казалось, дальше некуда. А Раскатов вздернул брови и кивнул Бориске: – И тебя Алька содержала, орел? Тот смиренно опустил глазки и поправил: – Я, понимаете ли, не орел, я звезда. Но поскольку... поскольку достойной работы мне еще никто не предложил, то я... – Я! Я предложу тебе достойную работенку! – обрадованно потер руки Раскатов. – Коль уж ты весь такой насквозь звездный, тебя надо срочно пристроить в клуб, администратором. Правда там заработки мизерные, но... Но! Зато в клубы такие люди известные приезжают, что тебя непременно заметят и оценят по достоинству! У женщин радостно вспыхнули глаза, однако «непризнанный талант» все еще капризничал – работать администратором в клубе не хотелось: – Однако мне тогда не останется времени на музыку! Я работаю над созданием диска, и мне бы не хотелось... – А жрать тебе бы хотелось?!! – рявкнула теща и тут же подарила Раскатову милейшую улыбку. – Он выйдет на работу завтра же... Ты у меня смотри! Я еще твои художества с женатым братцем не забыла! Дай только человеку из дома выйти, я с тобой проведу сердечную беседу! Варька, видя серьезно настроенного «жениха» Альки, решила своей участи не дожидаться: – А я... это... я в магазин устроюсь, там, я читала, нужны продавцы! – Ну ведь умница же! – похвалил Раскатов. – Просто не семья, а пчелиный рой! От такой похвалы у всех как-то быстро поднялось настроение, правда, один только Бориска сидел затуманенный, вероятно, прощался со своей хрустальной мечтой о звездности. Расстались они все ужасно довольные друг другом. И все бы было ничего, если бы в самый последний момент, уже на пороге, Раскатов не напомнил Альке: – А ты приходи завтра к десяти, я тебя к Аркаше устрою. Алька даже застыла на секунду, а потом вежливо улыбнулась: – Спасибо большое, только не надо. Завтра я работаю, а потом... потом я и сама договорюсь. – А, ну и славненько, – весело улыбнулся Раскатов, тряхнул челкой и быстро побежал вниз по ступенькам. После его ухода все кинулись к Альке и принялись ее тормошить: – Нет, ты скажи, где такого красавца оторвала? – лукаво стреляла глазами матушка и тыкала дочь в бок. – Ну-ка, признавайся мамочке! Наверное, на танцы бегала, озорница эдакая?! А ведь мамочка не разрешала на танцы, не разрешала... Даже у Бориски вытянулась круглая физиономия. – Мам, ну какие танцы в моем-то возрасте? – насупилась Алька. – Да уж, маманя, ты как чего скажешь, – поддержала сестру Варька. – Она ж меня на четыре года старше! – Барбара, – снова перешел на пафосную кличку Бориска. – У маменьки просто куку замкнуло, не придирайся. Про себя такие вещи в своем доме Лидия Демидовна слышать не желала, к тому же она еще не простила зятю историю с братцем-захватчиком, поэтому дама мстительно прищурила глазки и язвительно, по слогам, выговорила: – А вот сегодня те, у которых не замкнуло куку, будут переезжать в гостиную! Да! Потому что у нас в вашей комнате будет проживать невеста! И ее муж будет нас содержать, понятно?! Молодые супруги горестно посмотрели на свое вожделенное гнездышко и потянулись перетаскивать вещи. – Да брось ты, мама. Ну какая там еще невеста? – пожалела сестру Алька. – Да к тому же Максим никого не собирается содержать – Бориска завтра пойдет устраиваться на работу, Варька тоже... – Нет уж! Фигу! Маменька сказала – переезжать, значит переезжаем! – взвизгнул Бориска. – И что это за манера такая с матерью спорить все время! Конечно, ему жутко не хотелось проживать в проходной гостиной, но работать не хотелось еще больше. – Да! – дернула подбородком маменька. – И перестань кривляться! Чем это тебе этот славный молодой человек не угодил? Чего это ты физию от него воротишь – «какая невеста»! Можно подумать, тебя прямо каждый день замуж зовут! – Мам, так и он не зовет, – напомнила Алька. – Он просто помог нам выставить этого Дениса, и все. – Ну конечно! А то я не видела, как он на тебя смотрел! – Как? – с надеждой переспросила Алька. – Да никак! Хихикал над тобой, да и все, – коротко объяснила мамаша. – А потому что ему жутко смешно было, что ему такая... такая... Алька попалась! Алька уже не могла слушать дальше оды в свой адрес. – Короче – кто где живет? Молодожены переглянулись, и наконец Бориска набрался смелости: – Если ты за него замуж пойдешь и он будет нас содержать, то так и быть – живи в нашей комнате, а если не пойдешь... Ну тогда – никакой тебе комнаты. Вот такое мое решение. У Альки внутри булькнула обида: – Хм, глупенький ты, Бориска. Если я за него замуж пойду, ты завтра же не только администратором, грузчиком пойдешь вкалывать, неужели не ясно! Во всяком случае, тебя – здоровенного мужика – он уж точно содержать не станет. А если не пойду замуж... значит, все останется по-прежнему... Хотя нет! Не останется. Я тоже тебя на своем горбу переть не хочу! Хватит. Ты мне чуть жизнь своим братцем не испортил! И еще! Пока ты не принесешь первую получку, в вашей комнате буду жить я, как глава семьи! Недовольные автоматически лишаются жалованья и карманных расходов! Вопросы есть? Никаких вопросов! Все благочестивое семейство слушало Альку, словно перед ними оказалась говорящая лошадь – с чего бы ей говорить, а ведь поди ж ты! И в конце концов каждый отреагировал по-своему. Варька вдруг набрала откуда-то полные глаза слез, уперла руки в бока и, притоптывая ногой, пошла в атаку: – Значит так, да? Значит, я училась-училась, а закончить учебу у меня не выйдет, да? Так и помру дура дурой! А все потому, что у сестрицы заскок – не хочет она, видишь ли, помочь несчастной студентке! – Это у тебя заскок – выскочила замуж за клопа какого-то, который ни фига не работает, а только кровь пьет, – не испугалась Алька. – Пусть он деньги зарабатывает, и учись хоть до пенсии! – Ма-а-а-м, ну ты слыши-и-ишь? – загнусавила Варька. Но маменька не слушала – она играла. Высоко задрав голову, сильно вздымая грудь и пыхтя паровозом, она трагически промолвила: – Боже! Как хорошо, что до этого дня не дожил отец! – Вот-вот, – поддакнула Алька. – А то и его пришлось бы на горбу переть, прости господи. Тоже работу не уважал, покойничек, пил по-черному. Неожиданно ожил Бориска: – Я чего-то не понял... вот тут Алька говорила, что Варька наша за какого-то клопа вышла... Это что же – я получаюсь клоп, что ли? Варька только мельком на него глянула: – Ой, да ну ты-то чего! Обиделся он. Есть такая гордая пословица: «Мал клоп, да вонюч» – это про тебя... – отмахнулась она и загнусавила: – Ма-а-а-м, а чего – Алька правда, что ли, денег больше не даст? А мне надо за семестр платить... Алька больше не слушала родственников, она демонстративно перетащила свое постельное белье в комнату молодоженов и хлопнула дверью. В конце концов, может она позволить себе отдохнуть? Завтра вон опять на работу, а она будто вагоны разгружала! К ней в комнату никто войти так и не отважился. – Вот так и буду жить, – пообещала себе Алька. – Говорила же себе, пора уже жить по-новому... а то удача отвернется... Она была не слишком уверена, что удача уже не отвернулась: машину-то она выиграла, но даже ездить на ней не может. И с этим Раскатовым одни неприятности... и с родственниками вот поссорилась, и Денис этот навязался на бедную голову. И ведь даже он на Альку не позарился, а только на ее квартиру! Ну и чем там эта удача занята? Почему не подсунет Альке того любимого, единственного, который бы от нее не отказался? Может, и нет никакой удачи, или Алька с этой машиной весь свой лимит везения исчерпала... но... но так хотелось верить, что все еще сложится... Утром она отправилась на работу невыспавшаяся, с каким-то серым лицом и темными кругами под глазами. – Алька! Ты стареешь прямо на глазах, – «порадовала» дочку Лидия Демидовна, гремя на кухне сковородками. – А я вот решила тебе это... оладушек напечь, все равно молоко скисло, не выбрасывать же. Да и ты чего-то вчера наговорила всякой чуши – с чего это ты перестанешь нам деньги давать? А за квартиру кто платить станет? А за телефон? – Мам, я за все буду платить сама, – угрюмо жевала оладьи Алька. – А денег давать не буду. Пора уже нашим молодым самим о себе позаботиться. – А если Варька за семестр не заплатит, ее отчислят! – уже перешла на повышенный тон маменька. – Ты не думала – как она это переживет?! – А я тогда квартиру снимать стану и вообще уйду! – не уступала Алька. Лидия Демидовна пристально вгляделась в дочь и вдруг поняла – Алька денег не даст. Пришлось менять тактику: – И правильно, доченька. Хрен с ними, с этими молодыми, правда ведь? Бориска есть захочет, на две работы устроится, он своему пузу ни в чем не отказывает. И Варька тоже! Пусть переводится на заочное обучение, работает и сама себя учит, хорошо я придумала? Алька улыбнулась. И тогда Лидия Демидовна добавила: – А мне деньги все же отдавай, мне так тяжело жить на одну пенсию... – и женщина даже всхлипнула. – Ни помадки никакой не купишь, ни журнальчика дамского... А уж про хлеб и молоко я и вовсе молчу! – Ну мам, на молоко я, конечно, выделю, – пообещала Алька и заторопилась на работу. А Лидия Демидовна долго еще гадала – дочь собирается выделить финансы только на молоко и хлеб или еще можно будет отложить себе на новую шубку? На работе Алька так закрутилась, что все переживания отошли на второй план. Новый проект, который так захватил их лабораторию, обещал провалиться в тартарары, потому что кто-то из поставщиков по своему обыкновению вовремя не выполнил заказ. А люди уже нацелились на большую, серьезную работу и еще вернее – на большие, серьезные заработки. Каждый из сотрудников уже наметил, что купит на первую огромную зарплату, и вот теперь эти деньги просто утекали сквозь пальцы! Расстроенная Алька неслась по цеху, когда за халат ее схватила чья-то рука. – Алька! Стой! – рявкнул бригадир слесарей Сашка Кузнецов. – Как родственничек? – Да отстань ты, – дернулась Алька. – Сам с ним напился, а еще спрашивает! Я чего тебя просила – помочь, а ты?! Сашка вытаращил глаза: – Аль, ну а чего он тебе не нравится-то? Правда, немножко на бегемота смахивает, зато... зато такой самостоятельный! Решительный такой! К любому человеку, опять же, с тонким подходом... – Да уж куда тоньше – выставил на стол бутылку, и весь подход. – А тебе чего – не нравится он, что ли? – искренне удивился Сашка. – Так надо было нам сразу сказать! Мы бы на эту бутылку не повелись! Нет, честно тебе говорю! Я ведь посмотрел на мужика – все в норме, женится еще и вес скинет... – Это я вес скину, если он женится, а мне уже некуда! – Ну и ты! – не сдавался Сашка. – Ты ж у него будешь – о-го-го! Муравьем бегать! Алька не переставала удивляться мужской солидарности. – Вот, Сашенька, ладно б ты сказал, что я у него королевой жить буду, а то надо же, удивил – муравьем! – Не, ну Алька, ну какая из тебя королева? У королев, у них же и здесь – во! И тут – во! А у тебя слезы, а не... – принялся рассуждать бригадир слесарей, но спохватился. – Нет, я, конечно, к тебе со всем уважением, ты ж знаешь. Ну хочешь, мы сегодня опять к вам придем и его вытурим. А заодно и шарика этого потного... ну как его... зятя-то вашего! – Никуда приходить не надо, мы уже всех вытурили, – вздохнула Алька. – А почему тогда такое траурное настроение? – не отставал Сашка. – Да... На работе вон не ладится... да еще на права никак сдать не могу, а послезавтра уже повторный экзамен... теперь только через три месяца... Сашка, кажется, даже обрадовался такому горю: – Ха! Сдать она не может! Так давай я тебя научу! Я ж завсегда рад другу помочь! Алька посмотрела на него с недоверием. Если он станет ей помогать так же, как помог с Денисом, то экзамен ей не сдать никогда. – Да не хмурься ты! – успокоил Сашка. – Сегодня после работы посажу тебя на свой «жигуленок», и поездим. – А как же... у тебя же нет вторых тормозов, – допытывалась Алька. – А на фига? Ты с одними управишься. Короче, не дрейфь, сегодня прокатимся, завтра закрепим, а послезавтра ты притащишь мне коньяк, как лучшему учителю года, идет? Алька глубоко вздохнула и мотнула головой: – Идет. Но смотри, если ты... я тебя в порошок... – Но-но-но! – погрозил ей пальцем Сашка. – Не забывайся – с учителем разговариваешь! После работы Сашка и в самом деле ждал ее у проходной. – Садись, – кивнул он ей на место за рулем. – Сань, ты чего? – просипела Алька. – Я здесь не могу, здесь же дорога... движение! – Конечно! А ты как собираешься ездить? По газонам, что ли? – пожал плечами Сашка. – Самое главное – езжай на такой скорости, на которой сумеешь правильно среагировать. Я так думаю, для тебя самая реактивная – это километров сорок в час, не больше. – Не, Сань, я так не летаю. Мне, чтобы вовремя отреагировать, все время стоять надо... – Совсем, что ли, реакции нет? Будем разрабатывать. Да садись же! И успокойся, ну чего сжалась вся? Расслабься, вспомни, где какая педаль... и трогайся... То ли Сашкин голос был на удивление спокойным, то ли Алька и сама уже устала трястись за рулем, но она минутку посидела, потом положила руки на рычаги и отжала сцепление. Машинка подумала и плавно тронулась. Сашка сидел рядом и совсем не обращал на свою ученицу никакого внимания, только пялился в окно, курил да насвистывал какую-то нудную мелодию. Алька то и дело смотрела в боковое зеркало и вспоминала: «У нее и зеркальце только для того, чтобы прическу поправлять», или что-то типа этого. Кто же это говорил? Не важно. Главное – дорога. Хотя... а для чего еще нужны эти зеркала, если они в самой машине находятся? – Ну все нормально, – ожил Сашка. – Давай вот этого коптилу обгоним, а то задохнемся на фиг. Впереди ехал «КамАЗ» и коптил нещадно. Алька уже и сама не могла дышать, но обогнать эту махину! – Ну чего трусишь? – наседал Сашка. – Посмотри по сторонам – нет никого? Ну и обгоняй. Вспомни, как там по-правильному обгонять надо... Алька вздохнула глубоко-глубоко, сцепила зубы и включила поворотник. Обгон прошел удачно, а Сашка даже никак не отреагировал, будто Алька вот так каждый день обгоняет «КамАЗы»! Ну и пусть! Зато в душе у нее все пело и плясало. За эти пляски она тут же была наказана – колесо попало в глубокую ямку и машину сильно тряхнуло. Санька хотел было что-то высказать, но промолчал. И Алька была ему благодарна. Еще никогда она так сосредоточенно не сидела за рулем, еще никогда она так внимательно не пялилась на каждый знак и не вглядывалась в дорогу. Когда въехали к Альке во двор, она была чуть жива. По двору носились дети, и им никакого дела не было до того, что эта дама впервые самостоятельно управляла машиной. – Все! – выдохнула Алька, когда машина остановилась у подъезда. Только сейчас она заметила, как по виску ползут ручейки пота. – Ну как я? – толкнула она в бок учителя. – Ну, говорю же – послезавтра коньяк притащишь, – фыркнул Сашка и вдруг проговорил: – А если честно, то... Поворотник включила слишком поздно, если бы сзади машина ехала, могла бы подрезать. Опять же каждую ямку пересчитала, по луже летела, как угорелая... – Ка... кая угорелая? – растерялась Алька. – Я ж выше сорока километров не ехала! – Правильно! А мы с тобой что говорили: сорок – это уже самолетная скорость для тебя! А по лужам нельзя так – вдруг там люк открытый? Или яма глубокая, ты же не видишь. Надо аккуратненько ползти. И еще – на поворотах сильнее скорость сбрасывай, – выговорился Сашка и вдруг широко улыбнулся: – А чего ты мне врала, что совсем ездить не умеешь? Умеешь, у тебя просто навыка не имеется. Алька расцвела алым цветом. Оказывается, Санька неплохой учитель! Он только представлялся, что равнодушно пялится в окошко, а сам ни одной мелочи не упустил! И не ругал. И все у нее получилось! И даже появилась уверенность в собственных силах. – Спасибо тебе, Саша, – пробормотала она и протянула руку. – Пока. – Не понял? – вытаращился Сашка. – А кто ошибки исправлять будет? За руль! Когда поздним вечером Алька зашла домой, у нее перед глазами мелькала только линия разметки да еще встречные автомобильные фары. Противный слесарь мотал ее до тех пор, пока она не отъездила ему дорожку от завода до дома без единой помарки. А потом еще закрепил этот, как он выразился, «счастливый случай». Поэтому Алька явно ощущала себя выжатым лимоном, но глаза ее так и светились радостью. – Ты откуда это... такая? – насупилась мать, пропуская в дом ошалевшую Альку. – Где была? – Ма, ты лучше спроси – с кем? – тут же высунулась из комнаты язвительная Варька. – Вон как глазами лупает. – Да с Сашкой я была, с Кузнецовым, – отмахнулась Алька, направляясь в ванную. Плескалась она долго, стоя под прохладными струями, как будто вновь набиралась сил и бодрости. На кухне ее уже ждал ужин – явление доселе неслыханное. Прежде маманя ублажала только ненаглядного зятя. Вероятно, всерьез испугалась, что дочь может снять квартиру или утаить зарплату. – Интересно знать, – уселась рядом с сестрой Варька, ехидно ухмыляясь. – И чего это к нам Сашка Кузнецов зачастил? То он к Денису приходил, всю водку выдул, то ты с ним мотаешься до глубокого вечера. Он же женатый. Вот Ирочка-то узнает... – А ты не каркай тут! – резко одернула ее мать. – Сашка он тоже... нормальный мужик! И зарабатывает прилично. А что женатый... А где их взять – неженатых-то! Она уж у нас не девочка! – Маманя! Ну что ты такое говоришь, – выпучилась Алька. – Да мы с Сашкой просто на машине ездили, у меня же послезавтра экзамен! Господи, ну неужели я уж так вам надоела, что вы готовы меня спихнуть к кому угодно? Варька с матерью переглянулись. – А при чем здесь надоела? – не поняла мать. – А спихнуть готовы. Тебе ж во благо... – Да не надо мне никакого блага, я, может, и вовсе... замуж не хочу... – мечтательно проговорила она, подперев щеку кулачком. – Может, и вообще – уйду в монастырь, и никто там меня доставать не будет... – А сколько там платят? – не удержалась Лидия Демидовна. – Не забывай, тебе еще мать содержать... – А вы, маменька, ступайте вместе... – мило предложила Варька. – Во! – сунула ей под нос здоровенную фигу маменька. – Не дождешься! Алька быстро ополоснула за собой тарелку и прошла в комнату. Все же как хорошо, что она ее отвоевала. Нет, она, конечно, потом переедет, не дело это молодым в гостиной толкаться, но... хоть немножко отдохнуть она имеет право. Алька включила телевизор, и через пять минут ее уже всерьез захватил сюжет очередной сериальной драмы. Вечером следующего дня Сашка опять поджидал ее у проходной. И снова они катались по городу до тех пор, пока учитель не остался доволен. И снова Алька вернулась домой, шатаясь от усталости. И снова родные косились на нее, боясь что-то даже предположить. Конечно, в то, что она готовилась к экзамену по вождению, никто поверить не мог – ну в конце концов, чего там сдавать, сел да рули! А уже следующим утром Алька подошла к автошколе и спросила у секретарши в приемной: – Скажите, я могу взять уроки вождения у Аркадия Петровича Гусева? – Можете, – кивнула головой та, не отрываясь от монитора. – Только в следующем месяце, на этот все часы расписаны. – А... а мне сегодня надо, – растерянно проговорила Алька. – А я что сделаю? – наконец осчастливила ее своим взглядом секретарша. – Выкину сейчас половину его курсантов и поставлю вас, да? Ну мудрая такая... Говорю же – на следующий месяц! Алька потопталась минутку, потом решила уточнить: – А сегодня экзамен по вождению во сколько? Его не перенесли? Девушка-секретарша теперь и вовсе вытаращилась на Альку сумасшедшими глазами, ее возмущению не было предела: – Девушка! Вам чего надо? То вам вождение, то вам экзамен! Вы уже определитесь и не мешайте мне работать! – Так вы же не работаете, вы же в косынку играете, – проявила невежливость Алька. Секретарша быстро пробежалась по клавишам пальцами, и карты исчезли. Вместо них появились какие-то таблицы. – Вот сейчас как позову охранника, – сжала губы в ниточку секретарша. – Будет она мне еще тут указывать, во что мне играть! Алька вышла из приемной побитой собакой. В холле стояло огромное зеркало, все дамочки – ученицы автошколы, непременно оглядывали себя каждый раз с ног до головы – было очень удобно. И сама Алька ни разу не пробегала мимо, чтобы не обозреть себя во всю величину. И сейчас, по привычке глянув в зеркало, Алька увидела себя. Зрелище удручающее. Рука сама тянулась, чтобы бросить милостыню, так пришибленно выглядела молодая девушка. – Ну уж дудки, – дернула Алька головой и направилась прямиком в приемную. – Ну и куда вас опять несет? – устало промямлила секретарша. На ее мониторе снова были карты, но только теперь уже новый расклад. – Я к директору автошколы, – не оборачиваясь, бросила Алька. – Хочу выяснить, по какому праву за мои же деньги меня отказываются обслуживать. – Ой, ну что там вам обслужить? Говорите... – Не напрягайтесь, милочка, я не хочу с вами общаться, играйте дальше. Мне к директору! Дверь в кабинет неожиданно распахнулась, и на пороге оказался моложавый, подтянутый мужчина в джинсах и пуловере. – Валя, что за крики? – обратился он к секретарше, увидел Альку и спросил: – Вы ко мне? – Вообще-то, мне хотелось просто узнать – когда и во сколько сегодня будут экзамены, но поскольку ваша Валя пояснить не может, у нее более серьезные дела, приходится обращаться к вам. Мужчина быстро заглянул в компьютер и одарил девушку Валю испепеляющим взглядом. Сам же повернулся к Альке: – Простите, мы должным образом отреагируем. А экзамены у нас сегодня в два. – Значит, ничего не изменилось, а то я беспокоилась... – мило улыбнулась Алька и попрощалась: – До свидания. Приятно было познакомиться. С вами. И гордо дернув головой, вышла. Уже за своей спиной она слышала, как директор распекает подчиненную: – Вы что себе позволяете?! Вы знаете, что эта девушка вас кормит?! Да вы должны были пылинки с нее сдувать! – Эх, если бы все, кого я кормлю, сдували с меня пылинки... – мечтательно вздохнула Алька и побежала домой – времени до экзамена оставалось еще уйма, но Сашка обещал заехать за ней через час, и поэтому надо было спешить. С Сашкой они откатались без ошибок. Алька старалась вовсю, но хоть прицепиться Кузнецову было не к чему, он ее упрямо не отпускал. – Ну Сань, ну сейчас же я без помарок прокатилась, – уже ныла Алька. – Ну и что? Мне сейчас что – домой нестись и картошку чистить? – возмущался Сашка. – Да я лучше с тобой по городу покатаюсь. Давай, не кривляйся, поехали на мост Три Семерки. – Сань, ну у меня же прав нет, а если остановят? – Значит, штраф платить будешь, – ворчал неумолимый Сашка. – Если остановят, значит, что-то нарушила. Не нарушай! Поехали давай, спорит она еще мне... – Сань, но мне же к экзаменам подготовиться надо... – Так мы и готовимся! Езжай давай, ну что за строптивая девка... не спорь с учителем!!! Из-за руля она вылезла ровно за час до экзаменов. – Ну, Санечка, – прошипела она, – если сегодня не сдам... – Я тебя лично придушу вот этими руками, – сообщил ей Санечка. – Одного только бензину столько прокатали, не сдаст она. Запомни – ты умеешь ездить, только сама об этом забываешь. Умеешь! Домой она влетела стрелой – этот Сашка не оставил даже времени на подготовку. Можно подумать, ей только и нужно, что крутить руль! А глаза накрасить? А волосы уложить? И потом опять же... Ленкины джинсы с чем-то надеть надо... – Варька, срочно найди мне красивую блузку, – прокричала она из ванной, намыливая голову. – А зачем тебе? – не поняла сестрица. – Барбара, наша Шумахер сегодня получает права, – лениво отозвался Бориска из гостиной. – Ей надо как-то себя преподнести, неужели неясно? Алька выскочила из ванной и чмокнула Бориску прямо в толстую щеку: – Молодец! Правильно сказал – получаю права! – Ма-а-а-ам! – тут же взвыла Варька. – Вот ты поощряешь ее шашни с женатиками, а она теперь и на моего мужа кидаться стала! – Ой, ну и ничего она не кидается, – засмущался Бориска. – Поду-у-у-маешь, в щечку поцеловала... Варька! О чем ты думаешь?! Тебя ж попросили кофту найти! Варька лениво подалась к шкафу, и перед Алькиными очами открылись целые залежи модной, красивой одежды. – Варька-а-а... – восхищенно задохнулась Алька. – Откуда у тебя столько всего? – Ну прямо я не знаю... откуда, главное... – Варька явно не была готова к такому вопросу. Однако привычка изворачиваться не подвела. – Ну, наверное, мне это муж подарил, могла бы и сама догадаться! – А... а у мужа откуда? – продолжала задавать глупые вопросы сестрица. – Ну откуда, главное... ты сейчас на свой экзамен опоздаешь! Алька выудила из шкафа довольно приличную кофточку, влезла в рваные Ленкины штаны, и ей вдруг на секундочку стало себя немножко жаль – ну черт возьми, работаешь, работаешь, а как куда выйти, так и прикрыться нечем, все с чужого плеча. – К таким штанцам надо босоножки на высоком тонком каблуке, у тебя таких нет, бери мои... – проявила неслыханную щедрость Варька. Альке оставалось только радоваться, что у них с сестрой один и тот же размер. Возле автошколы она появилась вовремя – заказала такси, потому что на тонких высоченных Варькиных каблуках она бы добралась до места в лучшем случае к завтрашнему утру. Раскатов был уже на месте, и возле него толпилась приличная кучка учеников. Все его о чем-то спрашивали, что-то говорили, и он едва успевал вертеть головой. Алька сначала хотела подойти, мельком поздороваться и просто отойти в сторонку – чего глаза мозолить. Однако, чувствуя, как к сердцу приливает горячая волна, решила действовать на свой страх и риск. Она сразу подошла к группе солидных мужчин – это именно они принимали экзамен – и вежливо попросила: – Будьте любезны, примите у меня экзамен у первой... У меня самолет через два часа, понимаете – загранкомандировка, никак опаздывать не рекомендуют. Мужчины переглянулись, по большому счету им было все равно, кого ставить первым, а кого последним, тем более если у дамы такая уважительная причина. – Как фамилия? – спросили ее. – Андреева. Алина Антоновна Андреева, – торопливо проговорила Алька, боясь, что волнение помешает ей сдать экзамен. – Так... Андреева, Андреева... подождите-ка... Андреева? А вас в списках нет, – вдруг поднял на нее глаза седоватый экзаменатор. – Как нет? – испугалась Алька. – А куда я делась? Нет уж, вы посмотрите получше. – Да я смотрю... смотрю... нет вас. Вероятно, ваш инструктор не внес вас в списки. А кто у вас? – Раскатов. Вон он стоит, учениками обставился... – чуть не плакала Алька. – Максим Михайлович! Подойдите к нам, тут неувязочка! Раскатов подошел быстрым шагом, мельком кивнул Альке и уставился на мужчину: – Что случилось? – Тут вот дамочка волнуется – отчего ее фамилии нет. – Какая фамилия! – возмущенно уставился на Альку Максим. – Да ты что! Ты ж ездить совсем не можешь! Тебе же как минимум надо месяц за рулем ночевать, чтобы проехать метров сто! Экзаменатор теперь смотрел на Альку. – Да не слушайте вы его, – презрительно скривилась она. – Господин Раскатов всегда преувеличивает. Он же совсем в своих учениках запутался, даже не помнит, кого и как зовут! Видимо, Раскатову это показалось обидным, потому что он запыхтел как-то по особенному сердито, а потом уже на Альку и не смотрел, а обращался только к мужчине: – Да ставьте ее, если хотите, Игорь Леонидович. Сами увидите. Мне-то какая разница! Хотел ее от позора прикрыть по старой дружбе, нет – сама тянется! Пусть сдает! Мужчина на Альку вопросительно дернул бровью: – Будете сдавать? – Ну а для чего я сюда хожу, для красоты, что ли? – фыркнула Алька и почувствовала, как к горлу подступил горячий ком. Еще не хватало разреветься прямо здесь! – Садитесь, готовьтесь... Алька медленно направилась к знакомому «жигуленку» и, точно рыба на берегу, жадно хватала воздух ртом, чтобы противный ком исчез. Потом она заставила себя вспомнить Сашку, Ирину Сергеевну... – Все у меня получится, Сашка говорил, что я уже умею ездить... – напомнила она себе, уселась за руль и пристегнула ремень. Следом за ней на заднее сиденье уселись двое экзаменаторов, парнишка-курсант и Раскатов. Сердце опять бешено заколотилось. Да что это такое?! Надо думать о правилах, о поворотниках, о знаках, и главное – не забывать светофоры... Из последних сил она заставила себя думать только об этом, но неожиданно сердце ее снова обвалилось – она вдруг почувствовала, как мужские, крепкие руки касаются ее ног! Вероятно, у него – у Максима – от волнения тоже крыша поехала – с ума сойти, тут же полная машина людей!.. Однако Раскатов был в своем уме, он просто нагнулся и без лишних разговоров снял ее модные, навороченные босоножки на высоком каблуке. Сам. Молчком. – Ты... что? – едва пролепетала Алька. – Твои эти драные штаны, черт с ними, они не мешают, а вот эти копыта... Ты не проедешь на них, – тихо и просто объяснил Раскатов и вдруг улыбнулся: – Давай, Анна Петровна, трогай, ты же умеешь. Он говорил так тепло и просто, будто, кроме них, и не было никого, будто и не сидела полная машина экзаменаторов, будто никакого экзамена и не было вовсе! Во всяком случае, Алька на минуту обо всем забыла. Только вспомнила, как надо правильно трогаться, что надо делать и как следить за дорогой. Она ехала легко. Не то чтобы чувствовала себя водителем с двадцатилетним стажем, а просто ехала так, будто она умеет ездить. Потихоньку, не торопясь, но умеет. И «кирпич» она заметила, остановилась. И про зеркала не забывала. И когда ее попросили остановиться, даже удивилась – она же еще до школы не доехала! – Остаток пути проедет следующий курсант, – пояснили ей. И в самом деле, на заднем сиденье ожидал своей очереди еще один курсант. Алька вышла из салона и пересела на заднее сиденье. – Ну и чем вы были недовольны? – спросил у Раскатова седоватый мужчина. – Замечательно ездит девушка. Без единой помарки. Раскатов даже не ответил – он смотрел на Альку в салонное зеркало и едва сдерживал улыбку: – Анна Петровна, а ты что – босая вышла? – проговорил он одними губами. И взгляд его был теплым и таким... таким... И Алька счастливо засмеялась – так легко смеяться, когда позади самый сложный экзамен! А потом все ученики ждали, когда их сфотографируют и наконец выдадут права. Все это время они держались вместе – возле входа главного здания ГИБДД, где им выдавали новенькие пластиковые карточки с их фото. Говорили все разом – обсуждали свои поездки, ошибки и то, как они лихо сдали вождение. Только Алька сидела в стороне от них, смотрела на облака и вообще ни о чем не думала, просто добросовестно считала ворон. Она видела, как Раскатов иногда искал ее взглядом, потом вскидывал на нее удивленные глаза: «Ну чего ты там одна?», видела, как он мотал головой, а однажды он ей даже состроил смешную рожицу. И хотелось думать, что это... любовь. Ну или какое-нибудь другое, светлое, большое чувство, но не братское. Во всяком случае, Алька сегодня явно ощущала, что приятно поразила этого Раскатова, что он впервые посмотрел на нее совсем другими глазами, и от этого хотелось скакать и визжать. Так как она сдавала вождение самая первая, то и права ей выдали первой. Не помня себя, она вылетела на крыльцо, и к ней тут же подбежал Раскатов: – Ну?! Получила?! Покажи! Она вытащила карточку и засмеялась от счастья – растрепанная челка, испуганные глаза и побледневшее от напряжения лицо вышли очень даже неплохо на маленькой фотографии. – Молоде-е-е-ц! – вдруг подхватил ее Раскатов и легко закружил. А потом и вовсе – взял и чмокнул прямо в макушку. Алька едва не рухнула с Варькиных каблуков. – Ты ж понимаешь! – восторженно говорил Максим. – Я ж ведь, когда сюда инструктором шел, слово себе дал – если кто-нибудь не сумеет водить машину, сразу уйду. Ну значит, я не сумел научить человека, не донес, не объяснил! И все было нормально, а тут вдруг – раз! И появляешься ты! Ну совсем не приспособленная к рулю! Я уже, честно говоря, стал об уходе подумывать, а ты... Надо же! Смогла! Не хуже медведя оказалась! Алька только криво улыбалась и не знала – радоваться ей или огорчаться. Вот ведь умеют же мужики испортить праздник... – Домой-то отсюда доберешься? – доходила до нее следующая фраза счастливого инструктора. – Сейчас вон туда пройдешь, а там и остановка. – А... мы разве не все вместе поедем? – глупо спросила Алька. – А зачем? – не понял Раскатов. – Тут еще знаешь сколько торчать, пока все получат. А мне никак не уйти – надо посмотреть, как Лешка права получит, Олег, Маринка Яшина, Семен Андреевич, Танюшка... Да ты доберешься, чего тут – вот так пройдешь... Алька уже только мотала головой – конечно, она доберется, и черт с ними, с каблуками... а ему еще... Маринка Яшина... Танюшка... Алька, как в тумане, двинулась к дороге и даже не услышала сигнала. Очнулась только тогда, когда ее окликнули: – Алька! Аль! Возле своего старенького «жигуленка» скалился во все тридцать два зуба Сашка Кузнецов. – Сашка? Сашка! Какой же ты молодец!!! – крикнула Алька и поковыляла навстречу другу. И уже плюхнувшись на переднее сиденье, дала волю слезам. – Са-а-а-шка-а-а! Я получила права-а-а-а... – Ну а чего ревешь? Перепугалась? Ну пореви, пореви, а потом поедем, – разрешил Санька. – А почему... потом? – всхлипывала Алька. – Ну а как ты за рулем-то поедешь, через слезы же видимости никакой... – Куда? Куда я поеду? – забыла про слезы Алька. – Здра-а-а-ассьте! Куда! Она уже и забыла! А за коньяком? – выпучил на нее Санька серые глазищи. – Экзамен сдала, давай проставляйся! Алька тихо фыркнула: – Можно подумать, ты специально за этим приехал... – А можно подумать – нет! – хитро усмехался Санька. – Да я за коньяком куда угодно! Ну и... тебя поддержать. А то Ирка спросит сегодня – сдала ты или нет, а я и не знаю, что сказать... Ну чего мы стоим? Садись за руль, теперь уже на полных правах по городу прокатимся. Кататься по городу, где постоянные пробки, да еще после сегодняшних нервотрепок Альку несильно тянуло, однако, бросив взгляд на крыльцо, она увидела, с каким удивлением смотрит на них с Сашкой Раскатов. Ага! Заело?! И Алька гордо вышла из салона и уселась на переднее сиденье. – Подожди, только босоножки сниму... Глава 4 Соперниц нужно знать в лицо Дома Алька тоже устроила небольшой праздник, домашние даже удивились – чего уж тут праздновать, однако от деликатесов не отказались. – Выпьем за меня, – поднял бокал Бориска. – Ну совсем обнаглел! – шутливо ругалась Алька. – Я экзамен сдала, а пить за него будем! – Да! А потому что это я подарил тебе тот злополучный лотерейный билет! А без него ты бы и учиться никуда не пошла, и экзамены бы твои – фью! Накрылись. – А с чего это ты подарил? – поднялась маменька. Если она выпивала полбокальчика вина, то у нее стремительно возрастала тяга к справедливости. – А мне так кажется, что это был абсолютно мой билетик! Варька пошла в маменьку и молчать не хотела: – Я точно помню – мой это билет был, понятно? Так что... машину ты, Алька, теперь все равно не отдашь, даже просить бесполезно, давайте хоть выпьем за меня, что ли... Алька вдруг поднялась и разложила перед родственниками три потрепанных билета. – Ваши? Родственники билеты узнали сразу, однако принялись приглядываться, рассматривать лотерейки на свет и даже зачем-то нюхать. – Да ваши, ваши... – кивнула Алька. – Они все просроченные. А машину я выиграла в другую лотерею, мне ее на сдачу в банке дали, когда я за квартиру платила. – Ага... – растерянно улыбнулась Лидия Демидовна. – Так мы тебе и поверили... Скажи, что не хочешь отдавать машину, и все. – Вот потому и не хочу. Если бы на ваши билеты выиграла, взяла бы деньгами и все поровну поделила. – Ага... – видимо, заело Лидию Демидовну. – Так мы тебе и поверили... А чего тогда молчала? – Так неудобно мне было вас во лжи уличать! – вдруг высказалась Алька. – Вы ж мне самые дешевые билеты купили! А они оттого и дешевые, что розыгрыш уже был, просроченные они, неужели сами не знали? Да я никогда не поверю! Мам, ну ты ж сама пошла в киоск, увидела, что такие красивые лотерейки да еще дешевые такие, вот и схватила сразу три. А выиграть по ним было просто невозможно. Варька с Бориской уставились на мать. – Мама, это правда? – тоном народного заседателя спросила Варька. Лидия Демидовна заелозила на стуле, забегала глазами, а потом кинулась в нападение: – Ну и что, если правда? Какая разница по какому билету?! Она ж выиграла! – Ну если разницы нет, то давай, Алька, делись, – хлопнул ладошкой по столу Бориска. – Мы вот тут с Барбарой решили ипотеку взять, так нам на первый взнос ужас сколько потребуется. – Вот иди сам и заработай! – отрезала Алька. – Мне может тоже... в ипотеку хочется... Как-то незаметно праздник перешел в выяснение отношений, и Алька, почувствовав приближение скандала, спешно откланялась: – Все! Мне пора! А вы тут, если хотите, можете песенки попеть. Бориска, развивай легкие, а то так и прокиснешь звездой домашнего масштаба... А потом были выходные. Алька особенно любила, когда ее выходные выпадали на субботу и воскресенье. Тогда на улицах было много народу и было приятно, что отдыхают все. Вот и сегодня ей выпали такие выходные. Алька шла по знакомой тропинке и тащила полные пакеты. Ей особенно хотелось побаловать Ирину Сергеевну чем-нибудь вкусненьким. Да и повод был. Ой, да чего только не было за то время, пока Алька не приходила к женщине. Она по привычке стукнулась в двери, но ей никто не ответил, даже Фильки нигде не было видно. – Можно? – спросила она, самовольно открывая двери. – Ой! Алечка! – радостно вскочила из-за стола Ирина Сергеевна. Сегодня она была не одна, оттого, вероятно, стука и не услышала. Вместе с ней за столом сидела седая приятная женщина, а рядом с женщиной восседала ее дочь – с полным королевским набором: тонким, затянутым станом, гордым профилем и высокомерным взглядом. Алька даже опешила от такой красоты. – Алечка! Ну что же ты? Проходи, – порхала возле нее Ирина Сергеевна. – Ой, она опять с пакетами! Ты меня раскормишь! Знакомься, вот моя подруга... – Ой, да чего там знакомиться! – отмахнулась подруга. – Ты лучше у девчонки пакеты прими, у нее сейчас руки оторвутся! Да за стол сажай, пока у нас чай горячий... – И правда, садись за стол, – повела к столу Альку хозяйка. – Спасибо, но... я ненадолго, мне только машину забрать, – засмущалась Алька под пристальным взглядом красавицы. Ирина же Сергеевна ничего не замечала: – А отчего забрать? Получила права? – Получила... – Ну вот! Я же говорила! А Максим сомневался, – залучилась искренней радостью Ирина Сергеевна. – Ну пусть он только придет, столько девчонку мучил... Алька уже сидела за столом и вовсю оправдывала этого непутевого Максима: – Ой, ну что вы! Он меня и не мучил совсем! И вообще – знаете, как он меня выручил! А уж как радовался, что я сдала, даже в макушку чмокнул! – Еще бы! – кивнула Ирина Сергеевна. – Ну я за тебя просто ужасно рада. А как у тебя дома? Денис этот все так же метит вашу территорию? Алька беспечно засмеялась, представив, как толстый Денис приноравливается к углу на собачий манер, чтобы пометить их прихожую: – Нет, все уже, нет Дениса! Ко мне же Максим домой пришел, представился женихом и как давай этому Денису читать царские указы! Конечно, разве Денис перед таким натиском устоит! Ха-ха! Вы только представьте, он еще и женатым оказался! А потом еще Максим и Бориске разгон учинил оттого, что тот на моей шее сидит и не работает. Он ему даже лично работу предложил, обещал прийти, проверить. Он бы так и не сказал ничего, но маменька сразу же ему сообщила, что если он жених, то должен содержать еще и... Ирина Сергеевна немного смутилась, бросила быстрый взгляд на молчаливую красавицу и поспешно перебила Альку: – Алечка, ты пей чай, пей... Кстати, я так тебя и не познакомила – это моя подруга Вера Матвеевна, а это вот моя невестка – Эрика. Алечка, ты попробуй эти конфетки, совершенно изумительные! Алечка сейчас не то что конфетки пробовать, она и дышать-то не могла, так у нее сжало горло. Вот тебе раз! Значит, эта красавица вовсе не дочь подруги, а Эрика! А она тут сидит Раскатову дифирамбы поет... Еще и про жениха, вот дура-то! – Вы, пожалуйста, не подумайте чего... – постаралась улыбнуться она, но у нее это плохо получилось. Красавица Алькино смущение заметила, и по ее тонким губам скользнула кривая усмешка. – Он конечно же никакой не жених... просто помог... Ваш муж... просто был моим инструктором, ну и... понятное дело, сегодня мы все рады, что... что я сдала это вождение... Просто... ну я такая непонятливая была... а он мне помогал... – Узнаю Максима, – ласково кивнула Эрика. – Он всегда спешит на помощь сирым и убогим. Ну прямо Чип и Дейл! Алька даже не сообразила, что ее оскорбили, просто сидела и кивала головой. – И еще... – попыталась она сразу все объяснить. – К нам приехал родственник, а уезжать никак не хотел, ну и Максим... Михайлович... – Ирина Сергеевна, – поднялась из-за стола Эрика, не слушая Альку. – Так вы побеспокойтесь о том, чтобы место освободили. Пусть этот хлам с вашего двора увозят, а то мне машину ставить некуда. Я завтра заеду проверю. И пошла к выходу – стройная, высокая, гордая... Алька боялась поднять глаза на мать Максима. Это что же может Эрика про своего мужа подумать! А он ведь в ней души не чает. И если признаться, Альке очень хотелось, чтобы он, этот Раскатов, любил бы ее – Альку, хоть чуточку, хоть немножечко! Пусть жену он любит сильно, а ее – так, немножко... Она даже сама придумывала себе – вот, он так на нее взглянул, значит, она ему нравится! А уж сегодня в макушку чмокнул, так и вовсе – жить без нее не может. А на самом-то деле все вовсе даже не так! Она тоже Бориску чмокнула, хотя ненавидит его, как таракана! И на Сашку она как только не смотрит, потому что понимает, что тот ничего не возомнит, да он ей и не нужен, и его жена Ирочка – ее добрая подруга и коллега. И Раскатов так же – чмокнул, усмехнулся, подмигнул... но все это так... ничего серьезного. И не может он ее – Альку – любить даже чуточку, потому что если уж кто кого любит, так на других просто ничего не остается. А любит он свою жену, вот эту Эрику. И это конечно же понятно – вон она какая! Рядом с ней Алька не то что гадким утенком, гадкой каракатицей смотрится! И разве можно Раскатова к Альке ревновать?.. Но только как бы ей все это рассказать? И неужели она сама не понимает? За окном раздалось фырчанье машины, и от дома отъехало красивое белое авто. – О-хо-хо... – тяжело вздохнула подруга Ирины Сергеевны. – Чего примолкла, синица? Тебя тоже эта фифа сконфузила? Она любит людей конфузить. Бывает, такое скажет, стыдно, что еще по земле ходишь... И как только Максима угораздило такую кобру на груди пригреть... В комнату вошла Ирина Сергеевна, она провожала невестку. – Ну, девчонки, а теперь давайте заново чаи гонять! – радостно потерла она ладошки. – Аленька, ты чего такая? – Я, наверное, вашу невестку обидела? – пробормотала Алька. – Нет, – сухо ответила Ирина Сергеевна. – Ты не сумеешь обидеть этого человека. Потому что... да не важно почему. Давайте чай пить. – Потому что она тебя и за человека не посчитала, синица, – пояснила подруга Ирины Сергеевны. – Вот если бы у тебя под рукой были горы денег, а ты бы ей язык показала, то тогда бы она обиделась до слез. Напряжение снял Филька. Он выпрыгнул неизвестно откуда и сразу же заскакал перед Алькой, припадая на передние лапы. – Вон, даже пес от нее прячется, – кивнула на собаку пожилая женщина... – Верочка, ты не справедлива к Эрике, – поморщилась Ирина Сергеевна. – Девушка еще молодая, может, и совершает какие ошибки... – Да какие там ошибки?! – вспыхнула подруга Ирины Сергеевны – Верочка. – Она не ошибается, она осознанно творит гадости! Смотри вон, Максим твой такое дело организовал и что? Бросил все! А потому что жена покою не давала! – Ну что ты говоришь? Максим оставил бизнес потому что... потому что сам захотел... Он вдруг понял, что в любой момент сможет заработать, сколько ему надо... и ему стало неинтересно. – Да уж какой интерес, когда каждую минуту под руку лезут да коркой хлеба попрекают, тем более что ты сам эту корку и заработал! У него ведь до женитьбы какие планы были! Я помню – он у тебя на дне рождения взахлеб рассказывал. И что? Куда те планы подевались? И ведь самое обидное – ты вместо того чтобы спасать парня, защищаешь эту Эрику! Девочка совершает ошибки! Алька сидела, как на еже – ей и слушать это было неприятно, и уйти вот так, просто встать и выйти, она бы никогда не посмела... – Ой! – вдруг воскликнула она. – Я же вам еще свои права не показала!.. Смотрите, какая я здесь взъерошенная... Женщины принялись разглядывать Алькино фото, некрасиво было продолжать дискуссию, когда тебе прямо в глаза тычут новенькими правами. – И ничего не взъерошенная, очень даже какая-то... непосредственная, естественная и даже... утонченная... – выразилась Ирина Сергеевна. – Точно, утонченная... – кивнула ее подруга. – Прямо по лицу видно, что слишком тонкая, тощенькая такая вся... Ешь, синица! Бери тортик, сама же принесла! Эх, Ириша, мне бы такую знакомую синицу... Выезжала Алька со двора Ирины Сергеевны вполне самостоятельно. Тихонько, осторожненько... – Смотри ты, и впрямь ездить научилась, – всплеснула руками хозяйка. – Теперь-то уже не приедешь, да? Машину забрала, на права сдала... – Почему не приеду? Приеду! – испугалась Алька. И вдруг отчетливо поняла – не приедет. Теперь каждый раз она будет бояться, что судьба снова столкнет ее с ледяной красавицей. А эти встречи ничего доброго ни Ирине Сергеевне, ни Раскатову не принесут. Даже Филька почувствовал это – не прыгал, не скакал возле машины, а смиренно сидел, прижавшись к ногам хозяйки. – Приеду! – твердо пообещала Алька и решила – да и фиг с ней, с этой Эрикой! Пусть думает, что хочет. – Прямо на этой неделе! Машину она поставила на стоянке возле своего дома. И даже не удивилась, что у нее получилось доехать без приключений. Однако сама на стоянку ставить не рискнула, попросила пареньков-стоянщиков, и те устроили Алькину машину в свободный карман. – Ну вот так... – свободно вздохнула Алька, заплатив за стоянку. – Вот так они и начинаются – шоферские будни... Когда Алька вернулась домой, сестра с мужем встретили ее гробовым молчанием. Вот так специально зашли на кухню, где Алька сидела, встали перед ней в позе обелисков, свернули руки кренделем и молчали. Зато маменька радовалась вовсю: – Алька! Ты только представь! А твой этот-то, ну который Дениса выставил, он ведь сегодня приходил! – Максим приходил? – чуть не подавилась Алька. – Раскатов? – Ну уж не знаю, Раскатов или еще кто, но приходил! – радостно хлопотала маменька возле плиты. – И чего он хотел? – Он смерти моей хотел, гад! – не удержавшись, выкрикнул Бориска. – Притащился с радостной вестью, что в понедельник мне нужно выходить на работу! А понедельник у нас послезавтра! Лидия Демидовна на страдания зятя никакого внимания не обращала – она забросила сковородки и сладостно предавалась грезам: – Ой, как жить начнем... Ты уже работаешь, Бориска теперь еще работать начнет, денег буде-е-ет... Наши молодые себе сразу на ляльку накопят, пора уже им... – Ха! – фыркнула Алька. – А я знаю, где ляльки совсем бесплатно выдаются! Роддом номер один, роддом номер два... – Да с такой родней разве до роддома доберешься! – вспыхнула Варька. – Из отдельной комнаты нас выселили! Теперь еще и единственного мужа на работу отправляют! Какие тут дети?! Но Лидия Демидовна Варькины стенания пропускала мимо ушей и грезила дальше: – Накопим много денег, и я отдыхать в Ялту поеду, или еще лучше на Канары, или в Грецию, под пальмы... познакомлюсь там с гречкой... с гречихой... ну с кем там можно познакомиться-то женского рода?! Ну чтобы она потом меня регулярно к себе приглашала?.. Буду сидеть под пальмами... – И что тебе эти пальмы с гречкой? – проворчала Варька, явно не желая мужнины деньги разбазаривать на всякие сомнительные поездки. – Да уж! – дернул головой Бориска. – Езжайте вон лучше с этой! С подружкой вашей, на дачу, под яблони! Там и гречка, и гречиха, и в свои пенсионные запросто уложитесь! А у нас... у нас с Барбарой свои планы. Лидия Демидовна медленно повернулась к зятю и зашипела: – Ты, Алька, посмотри, как наш боров заговорил, а? В дом еще ни копейки не принес, а уже туда же! На пенсию! Под яблоньки! Чтобы меня там яблоком убило, как известного художника, да? Как его? Алька, ну кого там яблоком по голове-то? Ньютона, во! Хочешь, чтобы как его, да? И эта стоит, руки веревкой связала! Чего пришли? Небось хотите, чтобы Алька вам комнату освободила, да? – Собственно, да, хотелось бы, – гордо обижался Бориска. – Я буду работать, и мне нужен отдельный закуток, где бы я мог расслабиться. – А кладовка вас не устроит? – скривилась Лидия Демидовна. Молодые синхронно, точно по команде, повернулись и выплыли из кухни, вероятно, все же кладовка их не устраивала. Однако одна в комнате нежиться Алька не могла. Ну чего она тут валяется, когда молодым и в самом деле даже уединиться негде. – Варь, слышь чего, перебирайтесь обратно. Только телевизор перетащите в гостиную. Вам и без него вдвоем весело. – Уж позволь... – не проявил благодарности Бориска. – Как это телевизор убрать? Куда это? А как я буду смотреть «Горячие штучки»? – Элементарно, – хихикнула Алька. – Тебе Варька покажет. А телевизор я покупала и, между прочим, совсем не для того, чтобы его у вас под дверью слушать. – Бориска! Немедленно отдай! – взвизгнула Варька. – Еще нужно узнать, что она там, кроме телевизора, под дверью слушает! Сразу после переезда в доме воцарились мир и согласие. Лидия Демидовна в честь такого случая испекла небольшой пирог с рыбой, и вечером все перебрались в гостиную, уселись перед телевизором и тут же пили чай. – Запомни, Барбара, – с полным ртом поучал Бориска. – Ты тоже должна работать, не маленькая уже. И потом – о чем с тобой говорить, когда ты дома все время? Мне, как человеку рабочему, совсем не о чем. Труд, он ведь даже обезьяну в человека превратил! – А кое-кого в лошадь, – буркнула Варька и покосилась на Альку. – Ну, тут уж кому как повезет... – влилась в дискуссию Лидия Демидовна. – А работать иди! Дома я и одна управлюсь. В понедельник Бориска вышел на работу. Вместе с ним убегала и Алька, но на нее никто внимания и не обратил, а вот проводы Бориски состоялись по всем правилам – Варька только что не всплакнула, провожая любимого. Вечером, когда все уселись за стол и забряцали вилками над пловом, Лидия Демидовна сообщила приятную весть: – Дорогие мои, теперь мне не страшно вас и одних оставить. Дорогие переглянулись. – Маменька! – засияла глазами Варька. – Неужели ты навсегда нас покидаешь? Неужели ты уезжаешь к своей сестре в Волгоград?! Навсегда! Лидия Демидовна поперхнулась пловом и выкатила глаза: – Еще чего!!! – Маменька просто выходит замуж, – подсказала Алька. – Так ведь? – Не так ведь! Тебя никак вытолкать не могу, куда еще мне выходить! – Неужели в дом престарелых?.. – тихонько размечтался Бориска. Лидия Демидовна даже отвечать не стала, а звонко щелкнула ложкой по лбу болтуна. – Я завтра на дачу еду, понятно?! Марья Тимофеевна меня пригласила! И всего-то на одну ночь! Заговорили они! Молодежь дружно заработала ложками. Сейчас требовалось сохранять полное молчание, потому что даже одно неосторожное слово могло спугнуть такую хрупкую удачу. Уже перед сном Лидия Демидовна невзначай обронила: – Алька, а ты тоже допоздна не засиживайся, завтра нас надо с утра везти. – Куда? – даже не сообразила сначала та. – Что значит – куда! Я же подробно объяснила – на дачу! К Марье Тимофеевне. Не на электричке же нам трястись, когда у тебя машина киснет! – Мам, но я же дороги не знаю! – Ничего, Марья Тимофеевна прекрасно помнит, где расположена ее дача. Покажет, она же не Сусанин! – Алька! Давай уже, ложись! – насели молодожены. – Ей завтра вставать ни свет ни заря, а она... – Но я же... я же работаю завтра! – попыталась еще раз отвертеться Алька. Но вредная сестрица была подкована в этом вопросе на все сто! – У тебя ночная смена! – язвительно скривилась она и выключила в гостиной свет, хотя Алька еще даже не успела расправить постель. До этой дачи они все-таки добрались. И самое удивительное – ехать по загородным дорогам оказалось куда легче и интереснее, нежели по переполненным городским. – Смотри, не забудь нас завтра забрать, – напутствовала Альку Лидия Демидовна. – У нас еды только на сутки! Обратно Алька ехала уже одна. Она даже до того осмелела, что включила в салоне музыку. Музыка текла какая-то тягучая, медленная и жутко плаксивая, под нее хотелось... встретить Раскатова и пожаловаться ему на свою горькую судьбу. В общем-то, судьба уж окончательно горькой не была, но встретить Раскатова все равно хотелось. Или хотя бы просто увидеть... Или чтобы он увидел ее. Пусть бы она ехала в своей машине, такая гру-устная... нет, лучше бы он ее увидел за рулем, а она такая вся веселая, с развевающимися волосами, и пусть бы она еще ехала в машине и смеялась! Да, вот так. Он бы ее увидел и... И ничего бы не было. Потому что зачем ему лохматая Алька, когда рядом с ним ежедневно королева красоты. Хотя... вот Алька не совсем ее ноги рассмотрела. А вдруг они кривые, а? Было бы хорошо, у Альки, например, очень длинные и ровные ноги. Или еще глаза. Вот бы здорово, если бы они немножечко косили у этой Эрики... Нет, глаза у нее нормальные, красивые такие глаза, накрашенные. И потом – Альке никогда не научиться такому взгляду, как у этой красавицы – она как посмотрит, так сразу хочется идти и заплатить все налоги. Или еще чем-то облегчить свою участь. Алька и сама не заметила, как добралась до дома. – Ну что – отвезла маменьку? – встретила ее на пороге Варька. – Отвезла. Хорошо там у них, тихо... – мечтательно произнесла Алька. – Нет, ты точно ее отвезла? – уточнила сестрица. – А когда назад заберешь? – Завтра. – И что ты всегда так торопишься? – пожала сестра плечиками и уплыла в гостиную смотреть сериал. После первой дачной поездки маменька преобразилась необычайно. Ни Алька, ни Варька, ни Бориска ее просто не узнавали – степенная женщина летала по комнатам огромной ночной бабочкой, натыкалась на шкафы и стулья, но не вопила от боли, как это бывало раньше, а только шкодливо хихикала, вздергивала подол платья и убегала в свою комнату. – Маманю укусил клещ, энцефалитный, – печально констатировал Бориска, наблюдая эдакое безобразие. – Сперва сама с ума сошла, а потом и нас всех перезаражает. – Да ну тебя, – опасливо отмахивалась рукой Варька. – Просто у мамы... хорошее настроение... может, чего-нибудь съела на этой даче, белены, например... – А мне кажется, она просто... просто наливочки в Марией Тимофеевной выпила, – предполагала Алька. – И вот... веселится. – Это сколько надо выпить, чтобы похмелье целую неделю держалось! – фыркал Бориска и снова печалился. – Нет, точно говорю – энцефалит. Или комар малярийный. Или еще такая муха цеце есть, тоже кусается... Все объяснилось, когда Лидия Демидовна через три дня заявила: – Детки мои! Я завтра снова на дачу, а вы не скучайте. Варька! Дай мне свои джинсы, ну те, вельветовые! Они тебе все равно большие! Алька сразу же предупредила: – Мам, а я завтра в утреннюю смену работаю. Не смогу отвезти. Лидия Демидовна вздернула бровки, томно растянула губы и промурлыкала: – А кто тебя просит, дитя мое? Меня завтра отвезет Афанасий Кузьмич. Мой добрый, новый знакомый! Так что – мне пора спать, завтра я должна выглядеть если не розой, то уж непременно душистым горошком! Афанасий Кузьмич обожает душистый горошек!.. Или он любит просто горох... Не важно! Я все равно должна благоухать! – Ну уж, маменька, не скажите! Здесь ведь огромная разница, чем благоухать – просто горохом или душистым горошком! – уже в двери кричал большой знаток ботаники Бориска. Сестры же ничего не кричали, они только глупо пялились на закрытые двери маменькиной спальни и хлопали глазами. Неужели маменька влюбилась? Такого просто не могло быть! И все же это случилось. И это стало очевидно буквально через две недели. Маменька все время пропадала на даче подруги, приезжала свежая, веселая, стирала в новенькой стиральной машине чьи-то серые штаны, байковые рубахи и длинные тоскливые носки, потом нагружалась провизией и снова уезжала. Казалось бы, настало время всему молодому населению квартиры вздохнуть свободнее, но не тут-то было. Бориске за неполный рабочий месяц выдали первую зарплату – три тысячи двести рублей, и он, наконец-то, развернулся вовсю. Теперь он если чувствовал себя не королем, то уж не ниже министра финансов! – Алина! – грозно рычал он, садясь за стол. – Изволь докладывать, сколько денег ты вкладываешь в нашу общую казну! Кстати, кто сегодня ходил в магазин? Почему так нерационально расходуете деньги? Я спрашиваю – кто ходил в магазин?! В магазин ходила Варька, поэтому и отвечала за такую халатность она. Сейчас она, ссутулившись, стояла перед мужем и выслушивала нотации: – Варвара! Мы не можем кидать на ветер такие деньги! Одна вот эта колбаса стоит... сколько она стоит? Ну не важно, много. Так вот, мы не можем... К тому же, здесь питается не одна наша семья, но еще и Алина!! А это дополнительные расходы! Алька только качала головой от возмущения, а Варька плюхалась на диванчик, лениво ковырялась пальцем в солонке, а когда кончалось ее терпение, вскакивала и орала: – Какие расходы?! Мы, между прочим, до сих пор питаемся на Алькины деньги! Потому что всю свою зарплату ты положил себе на книжку! – Та-а-ак... – поднимался Бориска. – Меня здесь уже куском хлеба попрекают... А я, между прочим, работаю! И тебе, Варвара, пора на работу! К станку! И так продолжалось каждый день, пока Варька однажды не ответила мужу достойно. – Что, Варвара, опять лоботрясничаем? – строго вперился в жену взглядом Бориска. – А заводам не хватает рабочих! Некому у станков стоять! – Сам-то что-то не к станку встал, – ехидно усмехнулась Варька. – Я... Я рожден для большего! Я – администратор! А тебе пора к станку! На работу! Варька выгнулась кошкой, лениво потянулась и проговорила с томной улыбкой: – Ну кто меня теперь такую возьмет? – А что? – переполошился муж. – Ты – нетрудоспособна? А чего раньше молчала? Почему не предупредила? – Ну как я тебе раньше-то скажу, дурень? Раньше же я не была беременная, а теперь – пожалуйста, ребеночка жду. Бориска в расстройстве бросил ложку и уставился в стену: – Все же нашла выход! И на что только эти бабы не идут, чтобы не работать... – Что-о-о-о-о?! – взревела вдруг Варька. – Что ты там бормочешь! Ну-ка повернись сюда! Ты что это, откормленная рожа, не рад ребеночку?! Да я тебя за ребеночка... И Бориска вдруг понял – за этого неведомого ребеночка Варька и в самом деле может запросто лишить его и жизни, и семьи, и жилплощади с городской пропиской. – Варя... – просипел Бориска, от испуга куда-то подевался голос. – Я безутешно рад... что мы станем... родителями... Только... Как мы все здесь уместимся? – А чего не уместиться? – весело хохотнула Варька. – Маманя вон замуж собралась, осталось только Альку пристроить! Алька всерьез струхнула – она понимала, что Варька теперь приложит все усилия, чтобы сестрицу сбагрить замуж за первого встречного. – Господи, пусть ей под руку попадется приличный мужчина... – пролепетала она и быстро скрылась в ванной. Чем меньше попадаешь на глаза в таких случаях, тем тебе же лучше. Для Альки наступили тяжелые дни. Совсем тяжелые. Мало того что сестра упивалась своим будущим материнством и открыто почти говорила, что Алька уже должна и совесть иметь – некрасиво засиживаться в девках, когда на твою жилплощадь уже претендент готов. Так еще и маменька между своими дачными отлучками однажды порадовала: – Детки мои, мы с Афанасием Кузьмичем решили пожениться... – смущаясь по-девичьи, сообщила она. – Ур-р-р-ра-а-а-а!!! – возопили молодожены Тюхины. – Маманя за-а-амуж выходит!!! Лидия Демидовна и вовсе пошла малиновым румянцем. – Я рада, что вы в восторге. Сразу говорю, мы с Афоней вам мешать не будем и все лето будем проживать на его даче. Если б вы знали, какие там дивные места!.. Алька нас всех вместе обязательно свозит. – Маманя, погодите-ка... – первым сообразил Бориска, – летом не будете мешать, а зимой? – И зимой тоже, – мило улыбнулась она. – Мы будем жить в моей комнате и к вам никакого отношения иметь не собираемся... – У нас?!! – хором взревели будущие родители. – Маманя! Но у тебя же уже почти готовый внук! – чуть не плакала Варька. – Или внучка! Как же ребенок в такой тесноте?! – Ребенок, пока он еще новорожденный, немного места занимает, я знаю! – вскричала Лидия Демидовна, и на миг в ней проснулась прежняя властительница дома. – А потом папочка заработает малышке новый домик, правда ведь, крошка? И она с умилением погладила живот дочки. Дочка от ласки не растаяла, и Лидия Демидовна пояснила: – Нам совсем будет не тесно! Вы – в своей комнате, мы – в своей, а встречаться будем в гостиной... Алька даже спросить боялась – а куда, собственно, ей? Но родственники и без того поняли ее вопрос и молчком уставились на свою кормилицу. – Ну чего вы все на меня смотрите? – чуть не ревела Алька. – Уйду я, сниму квартиру и уйду. – Да поживи еще, – милостиво разрешил Бориска. – Лето же еще не кончилось, да и малыш у нас родится только в марте... Живи... – Может, мы и тебе какого женишка подберем... – вздохнула Варька и вдруг обернулась к матери: – Мам, так я не поняла, если у этого Афони своего дома нет, он что же – бомж получается? Это у моего ребенка дедушка бомжом будет, что ли? Лидия Демидовна задумалась, а поразмыслив, проговорила: – Ну почему же бомж... он просто житель нашего города, только квартиру он пропил... ну это когда он еще пил, теперь-то он не пьет. Чего вы набычились?! И потом – у него замечательная дача! Да какой он бомж?! У него даже машина есть! И гараж! И дача! Поду-у-умаешь, зимой жить негде... Алька теперь спасалась только на работе. Только там она чувствовала себя полноценным человеком. Там у нее все получалось, проект снова набирал силу, работа занимала руки, мысли и время, даже минуточки не было, чтобы подумать о чем-то лишнем. И все же о Раскатове она думала. Только теперь она поняла, что, оказывается, как дурочка влюбилась. Да нет же, не влюбилась, она любила его, и ничего с этим не поделать. Понимала, что женат, что нельзя рушить семью, что счастлива с ним никогда не будет, а все равно думала. Единственное, что она могла с собой сделать, – это не ездить в автошколу, где он работал. А ведь как хотелось. Недели две назад она не вытерпела и поехала. Оставила машину во дворе, а сама тихонько спряталась за толстый тополь и смотрела, как он лениво курит, ожидая очередного ученика, как разглядывает облака, как равнодушно подносит к уху телефон... Она ушла только тогда, когда вдруг отчетливо поняла, что сейчас не выдержит – вот так возьмет и кинется к нему прямо на его старенький «жигуленок». Больше она к автошколе не приближалась на расстояние трех кварталов. А в это время родственники устраивали судьбу Альки по своему усмотрению. В один из дней, придя после работы домой, Алька услышала в гостиной звяканье вилок, веселый маменькин смех и строгий голос Бориски. После своих первых трех тысяч он говорил только строгим речитативом. – Чего это сегодня маманя со своей дачи вернулась? – сама у себя спросила Алька. – Она ж должна была только в четверг... Наверное, Афоню своего привезла знакомиться. Как ни странно, этого загадочного Афанасия Кузьмича дети Лидии Демидовны еще ни разу не видели. То ли женщина стыдилась показать своего будущего супруга детям, то ли супругу боялась показать детишек – те ведь не приучены словесные вензеля выписывать, что в голову взбредет, то и мелют. Не увидели детишки «папу» и в этот раз. – Алечка! А мы тебя заждались! – воскликнула маменька, едва Алька вошла в гостиную. – Знакомься – Степан Кузьмич, прошу любить и жаловать! Степан Кузьмич был для маменьки молод. Он выглядел хоть и изрядно потрепанным, однако все же намного моложе Лидии Демидовны. Но, может, оно и ничего, вон как мужик расстарался – жиденькие волосенки сгреб на один бочок, в кармашек цветастой рубашки затолкал носовой платок в мелкий горошек и даже на шею повесил какую-то цепочку под золото с чьим-то выпавшим зубом... неужели со своим? Красавец! – А... ты ж говорила – Афанасий Кузьмич, Афоня... – вырвалось у Альки. Маменька побагровела, но все еще продолжала улыбаться, правда, теперь уже как-то странно. Точно так же странно улыбалась Варька, и даже Бориска старательно растягивал щеки. – Степан Кузьмич – это родной брат Афанасия Кузьмича, – уже кончалось терпение у маменьки. – Братик, но только младшенький. Ему всего сорок семь лет. Ну неужели непонятно! – А-а-а, вон оно в чем дело... – вежливо улыбнулась Алька и села за стол. Вероятно, мозг ее, загруженный сложным рабочим проектом, в домашних условиях работать отказывался, потому что она даже не насторожилась, когда Степан Кузьмич повернулся к ней всем телом и трагически произнес: – Хочу сразу признаться – у меня трое детей! – после этого на секунду замер и начал усиленно работать вилкой. – А чего такого? – пожала плечами Алька. – Дети – это хорошо, я рада за вас. У нас вот Варвара тоже скоро ребеночка родит. Правда, у них только первый, но... лиха беда начало... – Конечно... я еще не стар... – по-своему понял Алькин ответ гость и зарделся. – Если что, я и еще могу... в смысле детишек... – Да кто ж против... – усмехнулась Алька и обратилась к матери: – Мам, мне никто не звонил? Маменька отчего-то делала страшные глаза, подавала какие-то знаки, а про телефон и вовсе не отвечала. – Я опять хочу вам признаться... – пожевав, снова состроил трагическую гримасу Степан Кузьмич. – Мою жену лишили родительских прав! – Да что вы! – как могла, поддерживала разговор Алька. Ее уже начало раздражать, что все остальные сидят замороженными рыбами – рот боятся открыть, а она вынуждена развлекать разговорами этого нового родственника. – Да, у моих детей страшная трагедия – они растут без матери! А они по маме тоскуют! Хотят маму... – снова произнес гость и даже пустил в правый глаз слезу. Потом все же решил подробнее осветить эту тему: – Они хотят к маме, и я... я разрешаю им видеться! Да! Ничего не могу поделать со своей добротой, пропади она пропадом! – тут он потянулся за рюмкой и провозгласил: – За это и выпьем! Хозяева не совсем поняли – за что, собственно, предложил выпить товарищ, однако дружно его поддержали. – Да, – продолжал тот, когда закусил селедочкой, – так вот... они хотят к маме... – А за что прав-то лишили? – спросила Алька, не потому спросила, что ее это как-то уж слишком интересовало, а просто потому, что все остальные опять таинственно замолчали. – За что лишили? – За пьянку! – охотно пояснил Степан Кузьмич. – Пила, сволочь! А вот вы, я смотрю, не пьете... Это радует меня. Алька фыркнула и снова обратилась к матери: – Мам, а ко мне никто не приходил? – Да кто к тебе должен прийти?! – не выдержала Лидия Демидовна. – Вот к тебе человек пришел! Свататься! А она – «звонил? приходил?» Вот теперь до Альки дошло-о-о. – Вот... это?! Оно ко мне... пришло?! Само! Варька, пойдем в твою комнату, я не хочу вешаться при всех... – И Алька демонстративно встала, грохнув стулом, и вышла в комнату молодоженов. Уже за своей спиной она услышала: – Да вы не обращайте внимания, Степан Кузьмич, молодая же еще, хи-хи... ума нет... разве ж такими красавцами бросаются... «Красавец» сидел до тех пор, пока на столе не кончились все закуски, горячее и даже хлеб. Ни маменька, ни Варька, ни (конечно же) Бориска новых блюд на стол не выставляли – не неделю же сидеть, не свадьба! При пустом столе гость очень скоро заскучал, поник головой и быстренько распрощался, сославшись на неотложные дела. – Алька! – ворвалась в комнату дочери Лидия Демидовна, едва за гостем захлопнулась дверь. – Не притворяйся, что спишь! Быстро объясни, чем тебе не понравился этот господин! – Да ничем! – взвилась уже и Алька. – Ты куда смотрела, когда этого «господина» в дом тащила?! Он же... он же... он же старый, как... – Всего на двадцать лет тебя старше! – быстро подсчитала мать. – На двадцать один. Главное – у него здоровое отношение к семье! – Да какое там здоро-о-овье! Он даже зубы и то на веревочке носит! – бушевала Алька. – Ха! Аль, ты тоже заметила, да? – умирала со смеху Варька. Бориска невозмутимо смотрел телевизор в гостиной, но старался следить за ходом событий. – Дались тебе его зубы! – кричала любящая матушка. – Зато у него трехкомнатная квартира! – И трое детей, которые по матери скучают! Нет бы взять жену да закодировать, так он себе другую кинулся искать... – Аль, а ты слышала, – толкала сестру в бок Варька. – Он готов и еще деток состряпать! Если ты не против. А ты сказала, что в общем-то все согласны, хы-ы-ы-хы-ы-ы! – Да ну вас... – в расстроенных чувствах отмахнулась Алька и накинулась на Бориску. – Ну ты долго еще мой диван занимать будешь?! Мне ж на работу завтра!! Тот испуганно выпучил глаза – черт, как-то опять не заметил, что с ним перестают считаться! – Тебе, Алина, совершенно точно пора замуж... – пробормотал он и быстро сиганул в свою комнату, потому что Алька уже неслась на него с подушкой в руках. Но так просто от нее не отстали. Не прошло и недели, как будущие родители выбрали момент, когда маменька снова отбудет на дачу, и пригласили к себе своих друзей. Стоит ли говорить, что друзья подбирались сплошь одни мужчины и исключительно неженатые. Правда, Варька позвала к себе все же одну подругу – Дашу Иванову, но и то только потому, что та была глубоко беременна и Альке конкуренцию составить не могла. Вечеринка устраивалась специально для Альки, и время выбиралось тоже продуманно – как раз после дневной смены, чтобы та не могла видеть всех приготовлений и никуда не сбежала. Когда после напряженного рабочего дня Алька зашла в квартиру и услышала гул, она сразу же хотела улизнуть. Однако Бориска будто специально поджидал ее у дверей. Если честно, то он поджидал не у дверей, а возле окна, но это дела никак не меняло. – А вот и А-а-а-алечка! – пропел он и с силой втолкнул родственницу в гостиную. Алька даже обувь снять не успела. – Познакомься, Аля, это мои самые близкие друзья... самые близкие... мне без них просто не жить! – торжественно произнес Бориска и плавно – лебедем взмахнул рукой. Алька растерянно заморгала глазами – друзей, без которых Бориска жить категорически отказывался, она видела впервые, и до сего дня особой нужды в них тот не проявлял. Похоже, откровение хозяина стало неожиданностью не только для Альки, но и для самих друзей – они испуганно побросали вилки и теперь сидели, чинно вытянувшись и уставившись в тарелки, будто на траурном митинге. – Это Павлик, мы с ним вместе учились в училище... – принялся знакомить Бориска, не выпуская Алькиного локтя. – Мой пре-крас-ный дружище! «Прекрасный дружище» кокетливо повилял туловищем, аккуратно хихикнул и прикрыл ротик ладошкой. – А это... – продолжалось представление, – это Коля! Николай – Сиди – Дома – Не – Гуляй! Он у нас самый серьезный, самый талантливый в группе был, сейчас грузчиком работает в магазине «Элитная мебель», а вот это... это... господи, как его... – Митя я, – встал лысоватый парень и подробно отрапортовал: – Это самый звонкий голос нашего училища. Получил грамоту за первое место в конкурсе «Золотой петушок». Сейчас продолжаю карьеру, работаю музыкальным руководителем в детском саду. Ищу, так сказать, молодые таланты. И дисциплинированно сел. – Каковы орлы, а? – гордо обозрел гостей Бориска и величаво завершил: – А вот это наша А-а-а-лечка. Имеет перспективную должность, заоблачный оклад, иномарку крутой модели, правда, в данное время остро нуждается в жилплощади. Прошу любить, так сказать... Садись, Алечка. Алечка уже научилась принимать женихов, поэтому садится не спешила. Она раскланялась с дурашливой кокетливостью и звонким голосом произнесла: – Дорогие женихи! Если у вас имеются какие-либо наследственные недуги, скрытые вредные привычки, если вы не сможете мне предоставить отдельную квартиру, а тем паче если какая-то бессовестная скотина не соберется сделать мне предложение руки и сердца, просьба – надолго не задерживаться, учтите – за все заплачено, а вас сюда позвали не затем, чтобы кормить. У гостей синхронно раскрылись рты и выпучились глаза. – А вот теперь – прошу меня любить, – игриво покачала головкой Алька и плюхнулась на свободный стул. – Алька, – толкнула ее в бок Варька, которая специально села поближе. – Ты это... больше рта не открывай, ладно? Ну не выгонять же их теперь... – А не надо было мне эти смотрины устраивать! Кто вас просил? – зашипела на нее сестра. – Вот дурочка-то, мы ж о тебе печемся! Ты что – не хочешь красивой семейной жизни? – С ке-е-ем? – горько протянула Алька. – Ну с которым из этих? Варька быстро обозрела гостей, швыркнула носом и обиженно дернула головой: – Ну знаешь... ну знаешь... сама не знаешь, чего хочешь! Чего, не помнишь песенку «Я его слепила из того, что было, а потом что было, то и полюбила», – тоненько пропищала Варька и отвернулась. – Страшно подумать, из чего это она лепила... – пробурчала Алька. – Ладно, если еще глина под руку попала... Алька знала, чего она хочет, а вернее – кого. Мало того, она искренне хотела забыть этого Раскатова! И с удовольствием бы переключилась на любого другого мужчину, она бы постаралась, знает ведь – клин клином вышибают, у нее бы получилось забыть! Но только если бы этот мужчина ну хоть чуточку, хоть самую малость был нормальным, обычным, а не столь экзотичным. Вечер набирал обороты, про Алькино выступление уже все забыли, отрывались вовсю, а она только сидела и силилась выбрать себе друга сердца «из того, что было». И никак не могла. Павлик был забракован сразу. Потому что ему-то уж Алька точно была не нужна. Он отчего-то все время крутился возле Бориски, томно прижимался к нему то плечиком, то тощим, длинным бедром, то и дело просил поставить танго и при этом бросал на Бориску неприличные взгляды. Коля, который работал талантливым мебельным грузчиком, вообще как только поел, выпал из их общества. Он развалился на диване, сунул в ухо мобильный телефон и уже второй час с кем-то страстно молчал. Митя оказался самым бойким. Правда, заслышав, как Варька воет сестре песенку про «слепила из чего было», он прочно приклеился к хозяйке и не отпускал ее от себя ни на минуту. – Варенька! У вас дивный голос! А спойте мне еще на октавочку выше, вот так – а-а-а! Ну-ка... Варенька открывала рот и послушно трубила: – А-а-а-а! – Да нет же! Чуточку выше – а-а-а! Выше! Ротик не зажимайте, не зажимайте, у вас должно поместиться в ротике яичко... А-а-а! Ну-ка, еще разок... Варька открывала ротик, а глаза ее уже вылезали из орбит, видя, как откровенно Павлик ухлестывает за ее собственным мужем. – Простите, вы пока один повойте, а мне... – постаралась выскользнуть из цепких лап музыканта Варька, но тот не позволил. – Не отвлекаемся! Варенька, ротик бубликом... а-а-а! – А-а-а... да пустите же вы! – уже рвалась Варька. – Ну достал ведь! Однако музыкант стоял насмерть. – Имейте терпение! – уже орал он на хозяйку. – У вас редкий талант! Быстро открываем рот и поем – а-а-а! На Альку и вовсе никто внимания не обращал. Они сидели на кухне вместе с Дашей, пили чай, ели торт и болтали о своем, о девичьем. – Это что, правда, что ли, этих идиотов согнали к тебе свататься? – просто спрашивала Даша, облизывая измазанный в креме пальчик. – Ну да, – так же просто отвечала Алька. – У Тюхиных ведь ребеночек скоро родится, Варька говорила? Да еще матушка наша мужа собралась сюда приводить, ну куда им еще я? – А квартиру снять? – Сниму, да только их разве убедишь! Стесняются, наверное, своего счастья, когда с ними рядом я – вся такая несчастная... – А с этими – намного счастливее станешь? – Издеваешься, да?.. Ой, Дашка, а мы с тобой еще ту коробку не открывали! Алька вытащила из холодильника красивую коробку дорогих конфет. – Точно, это я подарила. Вкусные-е-е... – зажмурилась Даша. – Сами съедим, скажем, что гости, – решила Алька и вытащила кругленькие, обсыпанные ореховой крошкой конфеты. Даша налила себе еще чаю, осторожно уселась на диванчик и проговорила: – Лучше вообще не иметь мужика, чем вот таких... – а потом улыбнулась застенчиво и счастливо. – Я своего семь лет ждала, представляешь? – Представляю... – вздохнула Алька. – Я б своего тоже ждала... даже больше, может быть... – А есть такой? – Есть, но... – Значит – никаких «но»! Жди! – решительно приказала Даша. – А если... если я не того ждать буду? Или даже не так, я буду ждать, а ему это и не надо... – А «если», – перебила ее Даша, – тогда сама поймешь. Встретится человек, закрутит башку, и думать про всякие «если» забудешь. А вот так, чтобы эти... Слышишь, как голосит... старается... Из комнаты доносилось жалобное Варькино «а-а-а-а-а». И Алька снова ушла в работу. Проект грозил такими деньгами, что имело смысл подумать о собственной отдельной квартире. И теперь появилась цель – надо зарабатывать деньги, много денег, чтобы хватило на первый взнос для новой квартиры. Теперь Алька работала еще и помимо своих смен. Даже в выходные. И это хорошо, что времени ни на что не оставалось, она приходила домой и валилась на диван трупом, и даже Раскатова уже вспоминала реже. Глава 5 Охотница за чужими мужьями И все же Раскатовы сами напомнили о себе. Правда, совсем не так, как хотелось бы Альке. Вечером, придя с работы, Алька едва добралась до ванной и, даже не заходя на кухню, побрела стелить постель. – Аль, а ужинать? – позвала ее мать. На улице уже неделю стояла дождливая погода, и маменька решила ненадолго перебраться в город. – Иди ешь, я специально разогрела к твоему приходу. Все в доме знали, что Алька решила купить квартиру, все ее бурно поддерживали, а потому Лидия Демидовна старалась кормить дочь повкуснее. Ну и в самом деле, уже от соседей стыдно слушать, все спрашивают – не болеет ли Алечка, она так исхудала! – Ну сколько ждать-то? Алька уже ничего не хотела, только спать. – Мам... я не хочу... – почти засыпая, бормотала Алька. Маменька же решила обязательно накормить родное чадо и потому притащила тарелку прямо к дивану. – Давай поднимайся, поешь, а потом и спи, сколько влезет. Прямо до девяти часов можешь. – Почему до девяти, я завтра в первую выйду... вместо Кати Новиковой. – Никуда ты не выйдешь, – проговорила мать, пытаясь затолкать кусок котлеты в Алькин рот, – не выйдешь, потому что... ну открывай же рот! Потому что тебе пришла повестка – явиться в суд. Завтра к девяти. И я... давай еще кусочек, здесь уже полкотлеты осталось... и я за эту повестку расписалась... Помидорки порезать? Алька уже не могла спать – мать то и дело толкала в рот ложку. – Мам, ну пойдем на кухню, чего ты меня, как маленькую... На кухне она проснулась окончательно. – Ты что-то про суд говорила? – Да то и говорила – повестка тебе, – мать быстро сбегала в комнату и вернулась с бумажкой. – Вот. К девяти, в пятнадцатый кабинет, к следователю Угрюмову. Ты, может, кого-нибудь сбила? – Да мама же! Ну кого я собью, когда я за руль уже неделю не садилась! – возмутилась Алька и задумалась. – А зачем вызывают, не знаешь? – Я у тебя хотела спросить, – испуганно прошелестела мать. – Ладно, завтра узнаем... недоразумение, наверное, какое-то. Эх, жалко... Придется Глебу Аверьяновичу звонить, говорить, что не выйду, – побрела Алька к телефону, ворча на ходу. – Вот в этой милиции всегда так – сами что-то напутают, а кому-то отвечай... Однако в милиции ничего не напутали. Мало того, ей предъявили обвинение, и Алька не могла в это поверить. Уставший мужчина в погонах, средних лет, с неласковой фамилией Угрюмов, сидел за стареньким столом в маленьком, пыльном кабинете и перебирал бумаги. – Андреева Алина Антоновна? Садитесь... Алина Антоновна, давайте без предисловий – к нам поступило заявление, и... вам предъявлено обвинение в том, что двадцатого июля вы бейсбольной битой раздолбили все стекла в машине гражданки Раскатовой Эрики Семеновны, а затем облили крышу автомобиля кислотой и... Алька в первую секунду даже не поняла, почему этот дядька говорит о Раскатовой Эрике Семеновне? Откуда он ее знает? И только потом до нее медленно стал доходить смысл сказанного. Это значит – Эрика обвиняет ее в том, что она разбила ей автомобиль? Но почему бейсбольной битой? Алька не умеет играть в бейсбол, и биты у нее никакой нет... – Подождите, а Эрика, это... это жена Раскатова? – глупо спросила она. – Максима Михайловича? – Да... вот тут она как раз и пишет: «...поводом к такому поведению послужила неуправляемая ревность вышеупомянутой Андреевой А. А., так как она уже давно питает к моему мужу безответные чувства...» Так, теперь здесь... Его слова доходили до ушей Альки словно через вату. Это у нее неуправляемая ревность? К Эрике? Да Алька бы в жизни не догадалась ревновать Максима к такой красавице! – Вот, прочитайте... распишитесь... – что-то толкал ей под руку Угрюмов. – И вот еще... Она расписывалась, но читать просто не могла – зачем? Она все равно сейчас ничего не сообразит... – Можете идти, – мотнул головой Угрюмов на двери. – Только помните, у вас подписка о невыезде. Так что – никуда. – А... а на работу можно? – На работу можно... – устало кивнул мужчина и с жалостью посмотрел на раздавленную Альку. Алька уже взялась за ручку двери, но вдруг повернулась и села обратно на стул: – Я не трогала ее машины, честное слово, – пересохшими губами проговорила она. – Я эту машину видела только один раз, и то когда она из ворот выезжала. Я не била ее битой... У меня и биты нет никакой... – Я все понимаю, гражданочка, вас еще вызовут, причем неоднократно, а сейчас вы свободны... Алька подскочила и снова рухнула на стул: – И что? Меня за это даже судить будут? Но ведь я ничего не делала! – Разберемся. Ступайте. – Ничего себе – ступайте! Да я уже... я же наполовину преступница получаюсь! А я ничего битой не делала! Да у меня у самой машина есть, я могла бы эту Эрику просто задавить, но... разве ж ее можно... Он же так эту Эрику любит... – Гражда-а-а-аночка... – уже умоляюще протянул Угрюмов. – Я же вам сказал – разберемся. Алька вылетела из здания милиции и не знала, куда бежать. Потом вдруг в мозгу ярко вспыхнуло – Раскатов! Конечно, надо срочно отыскать Максима. Он же знает, что там у них произошло. И уж конечно он скажет своей Эрике, что Алька никакой машины не била! Алька ехала в автошколу. Именно там она найдет Максима, все у него узнает, и все сразу встанет на свои места. «Жигуленка» Раскатова нигде не было видно. Только Аркаша стоял на своем обычном месте и уже готовился уезжать. – Аркаша! – кинулась к нему Алька. – Аркадий Петрович! Я Алина Андреева, в этой школе училась, вы не подскажете, где мне Раскатова найти? Аркаша только пожал плечами: – Да ч-черт его знает. Он от нас ушел, больше не работает здесь, а куда ушел... – Ушел? – опустились руки у Альки. – А... А телефон его вы не знаете? – Нет... Да мы же с ним неблизко общались, так только – перекинемся парой слов... Да вы сходите к секретарю, у нее же есть данные работников. Алька мотнула головой и побежала к секретарю. В приемной сидела все та же девица, с которой она когда-то повздорила из-за экзаменов, и играла все в ту же косынку. – Здравствуйте... простите, вы мне не можете дать телефон Раскатова Максима Михайловича? – запыхавшись, спросила Алька. – Не могу... – вяло пробормотала девица, не отрываясь от игры. – Мы данные своих работников не даем. – Но... но он же у вас не работает больше! – А мы все равно не даем... – Ладно, тогда я сразу к директору... – и Алька решительно направилась к двери. – Куда?! – кошкой вскинулась секретарша, потом узнала в Альке бывшую недобрую знакомую и раздула ноздри: – Сейчас! Напишу вам адрес! Блин, что за люди – чуть что, и сразу к директору! А мне потом все мозги бантиком завязывают! Алька получила данные паспорта Максима, его домашний адрес, домашний телефон и даже номер военного билета. А вот номера сотового телефона не было. – А номер мобильного телефона? – Нет у нас таких данных, – рычала на нее секретарша, злобно сверкая глазами. – Н-ну хорошо... спасибо... – пробормотала Алька и выскочила из приемной. Она приехала домой и сразу бросилась к телефону. – Аля! Чего там с милицией-то? – толкалась возле нее мать. – Зачем вызывали? – Мам, там... напутали что-то... – отмахнулась Алька, набирая номер. – Ага... напутали... – ехидно гнусавил рядом Бориска. – У моего знакомого тоже вот так – напутали, а потом он квартиру продал... На другом конце провода трубку сняли быстро: – Аллоу? – ласкал слух приятный голос. Алька вдруг поняла, что с ней говорит Эрика. – Ал... к-к... Простите, – откашлялась Алька. – Это вас Алина Антоновна Андреева беспокоит... Вы в милицию заявление написали, что я вашу машину... – Я прекрасно помню, что и кому пишу, – ответили ей ледяным тоном. – Что вы хотите? Предложить деньги? – Деньги?.. Подождите, но я вашу машину совсем не трогала! Там про биту было написано, а у меня ее никогда не было, биты-то. Я даже... это правда не я вашу машину, может, вы ошиблись? Я не могла. И вдруг Алька услышала: – Я знаю, что не ты. Но ведь должен же кто-то мне заплатить за разбитое авто. Вот ты и заплатишь... – и в трубке послышалось какое-то противное бульканье. Только секундой позже до Альки дошло, что это смех. Неужели Эрика так ужасно смеется? – Вы такая красивая, а смеетесь... как будто в унитазе вода льется... – совсем уж ни к чему проговорила Алька и повесила трубку. – Ну и что там? – тут же подскочила маменька. – Ты машину разбила, что ли? Вот зараза, а? Алька! А ну погляди на мать! – Ма, ну чего? – А ничего! – рыкнула маменька, потом с силой прижала голову дочери к себе и твердо сказала: – Если уверена, что не виновата, – карабкайся! И доказывай! Мы еще покажем этой мымре! – Какой? – усмехнулась Алька. – Которая над тобой по телефону смеялась, как унитаз! Давай, дочка, не сиди, звони в адвокатские конторы, будем искать защитников. – Ну да... надо звонить... только мне еще в одно место съездить надо... – мотнула головой Алька. – Езжай, а я в киоск побегу, газет куплю с объявлениями... – быстро подхватилась мать, потом вдруг обернулась и, твердо тыча в грудь зятя, продиктовала: – Ты, счастье мое, запомни – всю свою получку прибереги, вдруг Альке понадобится. И не вздумай рожу кривить, скунс! Бориска не понял, отчего он, собственно, скунс, но решил промолчать. Хотя уже приготовил парочку острых замечаний. А в это время маменька и вовсе – вышла на середину комнаты и сообщила неизвестно кому: – И запомните! Наша дочь ни в чем не виновата! И точка. Альке хоть и было невозможно тошно после разговора с Эрикой, но маменькины действия немного развеселили. – Мама, я и в самом деле не виновата, вот увидишь... Она ехала к Ирине Сергеевне. Женщина конечно же знала, где сейчас находится ее сын. А если и не знала, то могла подсказать номер сотового телефона. В любом случае она ей поможет. Алька снова набрала продуктов и через двадцать минут подъезжала к знакомым воротам. – Филька! Филя! – позвала она радушного пса, но к ней никто не выбежал. – Странно... На дверях висел замок, и даже в собачьей будке никого не было. – Ну что за невезуха, а? – в отчаянье шлепнула себя по коленке Алька. – Специально они все попрятались, что ли? Она еще постояла, посигналила – вдруг хоть Филька прибежит, и уже собралась садиться в машину, как из соседней калитки вышла пожилая женщина. – Ой, здравствуйте, – обратилась к ней Алька. – А вы не знаете, где Ирина Сергеевна? Приехала к ним, а тут замок... и даже собаки нигде нет... – В больницу положили Ирину Сергеевну... а пса сын ее к себе забрал, – хмуро ответила женщина. – В какую больницу? Что с ней? – Да говорят, с сердцем что-то... а в какую больницу... кто ж мне докладывал! Алька покачала головой – куда идти дальше, она не знала. У нее был только один человек, который всегда умел найти выход, – это Ленка Звонкова. К ней она и направилась. У Ленки она просидела долго, пришлось рассказывать все с самого начала. Зато подруга немедленно начала действовать. – Нет, ты посмотри какая грымза, а? – негодовала Ленка, хватая какие-то справочники. – А ты все «замеча-а-а-ательная, замеча-а-а-ательная!» Посадит тебя сейчас эта звезда, и будешь потом из-за решетки охранникам глазки строить... Ты чего? Реветь намылилась? Не дури, за такие мелочи никого еще не посадили, в крайнем случае, оплатишь ущерб. – Какой ущерб! Я же ничего!.. У нас правовое государство! И оно не позволит, чтобы его гражданин... гражданинка... я то есть... чтобы я села! – Я тебя умоляю, не добивай меня своей наивностью... – поморщилась Ленка, листая страницы. – Посиди тихо, будем сейчас твою Ирину Сергеевну по больницам искать... Девушка! Алло, девушка! Подскажите, у вас в кардиологии Раскатова Ирина Сергеевна случайно не лежит? Они нашли ее со второго звонка – Ирина Сергеевна находилась в кардиологическом центре. Однако посещать ее было запрещено. – Ну что ты будешь делать? – уже окончательно загрустила Алька. – Не переживай, позвоним Ивану, он нам каких-нибудь знакомых там найдет, пройдешь. Звонки продолжались до глубокого вечера. Однако они принесли результаты – деятельный Ленкин муж отыскал знакомого врача из кардиологии, который и вызвался проводить завтра Альку к больной. – Все, несись домой, а то тебе завтра в восемь надо быть уже у больницы, – проводила ее подруга и на всякий случай напомнила: – И ничего не бойся! В самом крайнем случае – отделаешься деньгами, а деньги – навоз, сегодня нет, а завтра воз. Иди. Алька поставила машину, когда уже стрелки подбирались к двенадцати. – Вот черт... надо было хоть матери позвонить, волнуется ведь... Идти по темной тропинке она не боялась, да здесь и пройти надо было всего ничего, зато в темном подъезде вздрогнула. – Ты меня искала? – раздался вдруг тихий, до боли родной, такой близкий голос. На подъездном подоконнике сидел Раскатов, и его черный силуэт выделялся на синем окне, как нарисованный. – Я к тебе позвонил, сказали, что тебя нет, я и решил подождать здесь, – просто пояснил он. И с тревогой в голосе спросил: – Что случилось? Ты в кого-то врезалась? Алька остолбенела: – А ты не знаешь? Ты правда не знаешь? Раскатов спрыгнул с подоконника и подошел совсем близко. – Что случилось-то? – уже начал волноваться он. – Права отобрали? В крутую тачку въехала? Что? Алька потянула его за рукав: – Я скажу, только... только давай из подъезда выйдем... Раскатов пожал плечами и послушно стал спускаться по ступенькам. На улице он уселся на скамеечку и смотрел теперь на Альку снизу вверх, иронично склонив голову набок: – Ну, говори. Алька сидеть не могла, она нервно расхаживала возле скамейки и не знала, с чего начать. – Я... понимаешь... – Алька вдруг испугалась, что он ей не поверит. Если Эрика ему ничего не сказала, то она сделает все, чтобы он поверил ей, а не Альке. Поэтому она проговорила как можно искреннее: – Понимаешь, по словам твоей жены, я разбила ей автомобиль... бейсбольной битой. И еще что-то там натворила. А я ее не трогала, честное слово! Раскатов сначала не сообразил, однако лукавое веселье с лица исчезло: – Подожди, а с чего ты взяла, что это ты разбила? Нет, у Эрики и в самом деле кто-то раздолбил тачку, но ты-то тут при чем? – Я и сама не догадываюсь, – смотрела она на него широко распахнутыми глазами. – Но меня сегодня вызывали в милицию, и там объяснили, что виновата я, потому что... потому что я это сделала из... ревности. – Ты?! Из ревности?! – Да, из-за неуправляемой, – все с тем же испугом в глазах подтвердила Алька. – Из-за не-у-пра-вля-я-я-емой, во-о-он как... – протянул Раскатов и вдруг захохотал громко, закинув голову. – Да уж, страшнее мыши зверя нет... – Я тебе никакая не мышь! – дернулась Алька. – У меня тут! А он!.. А тебя искала, потому что думала, ты мне расскажешь, с чего твоя жена решила все свалить на меня! Раскатов только шутливо хмурил брови. – Все-все, ты не мышь! Разошлась! Не мышь! Ты страшная... плодожорка, вот! – замахал руками Раскатов, но увидев, что страх в Алькиных глазах исчез, почесал нос и вздохнул. – А теперь давай серьезно. Расскажи мне все с самого начала... Садись и рассказывай. Он с силой усадил ее рядом с собой на скамейку, и Алька снова стала ему рассказывать. Теперь он уже слушал ее без усмешек, внимательно и сурово. – Ясненько... – медленно раскачивался он, потом вдруг быстро повернулся к Альке. – Ты завтра как работаешь? – Я? Я завтра работаю с этого... отдыхаю. Я и сегодня отдыхаю по смене, но хотела за Катю Новикову выйти, а вышла только... только к следователю Угрюмову. – А зачем тебе за Катю? Денег, что ли, не хватает? – Не хватает, – кивнула Алька. – Вообще-то если просто так жить, то хватает. – А ты хочешь – не просто, да? Чтобы деньги лопатой, так, что ли? Или у тебя великая цель – норковый полушубок? – усмехнулся Раскатов. – Нет-нет, ты, наверное, хочешь в Монако, к принцу, точно? Угадал? Алька серьезно покачала головой: – Не хочу в Монако, что я – принцесса, чтобы по принцам... Я хочу купить отдельную квартиру, ну и подменяю. Я подсчитала, у меня получится, если сильно постараться. У нас же у Варьки скоро малыш родится, и маменька собралась замуж, так что я уж и совсем там... хочу отдельно жить... Но... если у меня не получится доказать, что не я машину эту разбила, Ленка говорит, что ничего страшного – можно будет эти накопленные деньги отдать, и меня не посадят. Раскатов встал. – Никто тебя не посадит. И деньги свои никому не отдавай. Вот приди сейчас, завяжи в такой большой платок узелком, и не давай никому. А еще лучше в банк оттащи... А завтра... а завтра я к тебе часиков в двенадцать... точно, часиков в двенадцать с одним интереснейшим дядечкой заскочу, поняла? – Нет, – честно ответила Алька. – Что это за дядечка? И ты меня сватать будешь? – А что? Уже многие сватают? – весело вздернул брови Раскатов. – Да замучили уже, – надулась Алька. – То маменька каких-то отцов многодетных тащит, то Варька... с нетрадиционной ориентацией... Раскатов фыркнул и очень серьезно пояснил: – У моего дядечки с ориентацией полный порядок. И ты на него не слишком рассчитывай, женатый он. Это просто адвокат мой, поняла? Так что сегодня лучше ложись и вспоминай, что такого делала... Какого числа это дело стряслось? – Двадцатого июля. – Во-во, что ты делала этого самого числа, припомни все до мелочей, а еще лучше, чтобы тебя при этом кто-то еще и видел. Как бы славно было, если бы ты работала... – Я посмотрю... – пообещала Алька, и Раскатов пошел. Как же она не заметила его «жигуленка» под тополем, вот дурочка... – Иди спи! Все уладится! – крикнул он, садясь за руль, машина зафырчала и тронулась. – Уладится... – с глупой улыбкой на лице проговорила Алька и совсем счастливая побежала домой через две ступеньки. Она теперь была совершенно спокойна, поду-у-умаешь – в милицию вызвали! Раскатов ее выручит! Максим на следующий же день пришел к ней с худеньким невысоким мужчиной, который постоянно поправлял очки. Алька их уже ждала, привела себя в порядок, в комнатах намыла полы и протерла пыль. – Аль, а что – жених какой придет, что ли? – беспокойно спрашивала мать. – Мама, мне сейчас не до женихов, – хмурила брови Алька. – Адвокат сейчас придет. Так что вы подумайте, что говорить станете. – Я так сразу всю правду выложу, – пообещала Лидия Демидовна. – Все, как есть – признаюсь, что была на даче, расскажу в подробностях, как мы там с Афанасием Кузьмичом познакомились, как он мне предложение сделал. Вот так на одно колено упал... Это у него там плашка неровно прибита, вот он и споткнулся, ну и уж, чтобы дважды не корячиться, сразу и того, и предложил... Варька фыркнула. А Алька всерьез испугалась: – Ты что – правда решила адвокату все это говорить? Мам! Ну кому это интересно-то! Даже и не вздумай! Раскатов с адвокатом прибыли ровно в назначенный срок. К этому времени уже все семейство Альки чинно восседало в гостиной за столом, она сама их рассадила, чтобы этот самый адвокат не тратил на мелочи свое драгоценное время. – У, какая у вас здесь дисциплина, – вздернул бровями адвокат. – У нас здесь горе, прошу прощения, – мило улыбнулась Лидия Демидовна, вскочила со стула и кинулась к пришедшим с вытянутой ладошкой. – Меня Лидия Демидовна зовут, можно тетя Лида, как вам будет удобно. А вас, товарищ инструктор, мы уже знаем! Помним, как вы от нас родственника выгнали, век благодарны будем. А особенно Бориска! Кланяйся, Бориска, кланяйся! – Мам! Ну чего ты совсем-то?! – чуть не сгорала от стыда Алька. – Максим, может, вам чаю? Или кофе? Максим тер переносицу, прятал усмешку. Алькино предложение было как раз вовремя. – Вот-вот, кофе. Лидия Демидовна, сварите кофе, пожалуйста. Лидия Демидовна с готовностью качнула головой, подхватилась, однако замерла на полдороге. А Раскатов продолжал: – Познакомьтесь, это Игорь Леонидович. Она... он прекрасный человек, м-м-м, пришел к вам поговорить... м-м-м-м... Он вас будет спрашивать, а вы ему просто будете отвечать, хорошо? Все хором настороженно кивнули. Игорь Леонидович поморщился, а потом просто спросил: – А у вас по дому никаких дел нет? Варька переглянулась с Бориской. – Е... есть... но мы думали... Альке ж помочь надо! – Так вы идите, занимайтесь своими делами, а я вас приглашу. Зачем дома накалять обстановку, правда же? – Конечно! – первым вскочил Бориска. – Тем более что мне через три часа на работу. Все как-то разбрелись по комнатам, но Алька чувствовала, что они крутятся неподалеку, чтобы ни слова не пропустить. Альке с адвокатом было на удивление просто. Ей и вовсе было бы хорошо, если бы не маменька. Женщина то и дело пыталась незаметно прокрасться к Альке, но у нее не получалось. Наконец Раскатов не выдержал: – Лидия Демидовна, ну что вы хотите у Альки спросить? – Я так... я по хозяйству... – она подбежала к дочери и зашептала в самое ухо: – Алька, а вот этот тип сказал кофе сварить, это как? В кастрюлю, что ли, засыпать? Или как мы всегда делаем – кипяточком размешал и... Она шептала так громко, что слышно было даже Варьке, которая приклеилась ухом к двери. Раскатов отвернулся к стене и только плечи его мелко потряхивались. Игорь же Леонидович бесстрастно вытирал платочком очки и ждал, когда мать с дочерью решат более важные вопросы, нежели какой-то суд. Вообще Раскатов с адвокатом просидели недолго. Алька отвечала на вопросы быстро, не зря Максим просил ее вчера все припомнить до мелочей, да и скрывать ей было нечего. Лидия Демидовна была в тот день на даче и, значит, тоже ничего не могла предложить интересного, кроме вареного растворимого кофе. Варька вспомнила, что четыре дня находилась в институте, сдавала «хвосты». – А там знаете, как мурыжат! Только вы ничего такого не думайте! Алька бы ни за что! Единственная загвоздка произошла с Бориской. Тот вдруг ни с того ни с сего заявил, что в тот день он совершенно точно находился дома, а вот Альки дома он не помнит. – Как это не помнишь?! – опешила Алька. – Ты просто в днях запутался, да? Смотри, я в тот день не работала, сидела дома. Но в то время, когда кто-то машину долбил, я смотрела телевизор, и ты рядом был, ну вспомни! – Не было тебя, – смотрел в пол Бориска и ковырял пол носком. – Не помню. – Не волнуйтесь, просто постарайтесь припомнить, что делали, а там уже и детали вспомнятся... – успокаивал Игорь Леонидович. – Н-нет, не было Альки... – Ну как же... – растерялась Алька. – Ты... ты так не вспомнишь, ты по телевизионной программе посмотри! – она притащила ему старую программу и сунула под нос. – Смотри, видишь? Ты хотел смотреть свои «Горячие штучки», а я к вам просилась «Разорванное сердце» смотреть! У нас даже ссора получилась. Вообще мы не ссоримся, потому что эти «штучки» всегда в другое время показывают, а тут... Ну неужели не помнишь?! – Нет... – качал головой Бориска и глаза поднимать не решался. И тут из другой комнаты вихрем вынеслась Варька. – Это ты как же не помнишь, рожа твоя наглая, а?! Ты же мне сам еще все уши прожужжал, что у нас на три семьи один телевизор! А я еще у Альки деньги выпросила, чтобы маленький телик купить, а ты все равно не купил, а деньги куда-то заныкал! Товарищ прокурор! Это он специально хочет Альку посадить, чтобы жилплощадь освободилась!.. А ну признавайся, паразит! И она от души принялась хлестать любимого толстенькой кулинарной книгой. – Ну и признаюсь!.. Ай! Уберите ее! – прикрывал голову руками Бориска. – А потому что нам и правда жить тесно! А я скоро еще и отцом стану! – Какой ужас! – плавно выкатилась из кухни Лидия Демидовна. – Отцом еще не стал, а негодяем уже сделался... Варька, я думаю, в эту субботу мы устроим ему порку... Игорь Леонидович отнесся к семейным буйствам достаточно терпимо – выслушал каждого, потом поднялся и обратился к Раскатову: – Картина ясная, будем работать... И они стали «работать». Честно говоря, Алька не слишком знала, что там делает этот худенький серьезный Игорь Леонидович, но Раскатов был с ней постоянно. Раза два он просто ездил с ней на машине – проверял «не потерялись ли навыки», довозил ее с работы домой или просто звонил: «У тебя все нормально?» И Алька готова была всю жизнь раскатывать с ним на машине, всю жизнь отвечать ему по телефону, что «все хорошо, мама опять на даче», или просто сидеть вечером у телевизора и ничего не видеть, а просто вспоминать его голос, волосы, усмешку и знать, что завтра он снова позвонит. Однако с таким раскладом были не согласны ее родные. Она уже и забыла совсем, а маменька помнила, что судьба дочери катастрофически не устроена. И в один из дней Алька прибежала домой розовая от волнения и шальная от радости – они с Максимом сегодня вместе ездили к Ирине Сергеевне в больницу, и там сказали, что женщина быстро идет на поправку. Алька не рассказала, конечно, Раскатову, как договаривалась через Ленку со знакомым доктором и как бесстыдно про него забыла, потому что в тот день Максим привел своего адвоката. Постеснялась. Тем более что потом сполна была наказана – Леночка позвонила вечером и устроила разгон по всем правилам. И только когда наоралась вдоволь, догадалась спросить – а почему, собственно, подруга так легкомысленно забыла про столь важную просьбу. Они так славно посидели у Ирины Сергеевны, так много болтали ни о чем, Максим в подробностях рассказывал, каким барином заделался Филька, как он его моет в ванной каждый день, потому что пес обязательно в конце прогулки залазит в лужу. И все было так по-семейному тепло, что сдержать улыбку на лице Алька не могла. Так и ворвалась домой, блестя, как новенький пятак. – Вот она, наша красавица... – встретила ее маменька и предусмотрительно заперла двери на ключ. – Проходи, Алечка, смотри, кто к нам пришел! На это раз к ним пришел длинный тощий паренек с затуманенным взглядом и с прыщавыми скулами. – Это Владик, – с придыханием сообщила маменька и с умилением замерла, сложив ручки под грудью. – Садись, Алечка, развлекай гостя... Гость был моложе Алечки лет на восемь, пареньку едва ли стукнуло восемнадцать. Однако очень скоро она убедилась, что такая разница в возрасте его нисколько не волнует. Его вообще ничего не волновало – он тупо пялился на стол с закусками и что-то мычал себе под нос. – Простите, а вы работаете, учитесь? – спросила Алька просто потому, что надо было хоть что-то спросить. Вообще-то надо было просто отправиться в ванную и завалиться в горячую воду с книжкой, но уж очень хотелось есть. – Вы учитесь? – А? – очнулся от своих дум молодой человек. – Не-а, не учусь... И снова замычал, не обращая на Альку никакого внимания. – А где работаете? – все еще проявляла гостеприимство Алька. – Да нигде, на фиг надо... – Действительно... – пожала плечами Алька и уже больше с вопросами в парню не приставала. Тогда из кухни выскочила Лидия Демидовна. Она специально сегодня отправила Варьку с Борисом в кино на два сеанса, чтоб не мешали, сама продуманно удалилась на кухню, чтобы молодые быстрее наши общий язык, но с языком явно что-то не складывалось. – Алечка! А Владик страшно любит машины! – защебетала она, закатывая глазки. – Просто обожает автомобили, правда же, Владик?! – А особенно колеса... – буркнула себе под нос Алька – парень был явный наркоман. – Алечка! Расскажи, на какие педали надо жать, чтобы управлять машиной! Вот ты на какие жмешь? Парень лениво посмотрел на Лидию Демидовну. – А на фига рассказывать? – спросил он ее. – Н-ну... так... – растерялась женщина. – Алечка у нас... совершенно замечательно водит машину... – А-а, ну тогда поехали, – распорядился парень, поднялся и кивнул Альке. – Поехали, мне тут в одно место надо, отвезешь. Алька молчком вышла из-за стола и терпеливо ждала, пока он обуется. – Смотрите, шалуны, – шутливо грозила матушка пальчиком и лукаво щурилась. – Только недолго! Алечка, на ночь не оставайся. Алечка кивнула. По подъезду они шли молча, если не считать нудное мычание кавалера. – Ну? Где тачка? – уставился на Альку ухажер сонными белесыми глазами. – Значит так... Сейчас добросишь меня до... Алька нежно взяла его за пуговицу и четко произнесла: – А теперь слушай сюда. Ты сейчас топаешь ножками, куда тебе надо, и больше я никогда тебя не вспоминаю. Никогда. – А тачка? – не понял кавалер. – А ты не вспоминаешь про тачку! Когда она зашла домой, маменька, не надеясь на ее скорое возвращение, намазывала себе на лицо маску из оставшегося на столе картофельного пюре. Завтра с утра за ней должен был заехать жених, и она должна поразить его своей свежестью. – Алька? – удивилась она, завидев дочь, сердито запыхтела и насупилась. – Ну? И почему ты удрала от него так быстро? Вот вы же с ним даже не поцеловались! – Мам, с кем там целоваться? – вытаращилась на нее Алька. – Это же наркоман! И по всему видно, у него солидный стаж с этими наркотиками... – Да хоть какой-то стаж! – взвилась уже Лидия Демидовна. – Вон наш Бориска опять хочет работу бросать, условия, видишь ли, не те! А у него ребенок намечается! А у нас здесь даже повернуться негде! А у этого Владика, между прочим, однокомнатная квартира в центре города! И папа-адвокат! А тебе сейчас хороший адвокат – во как нужен! – и она мазанула себя ладошкой по шее. Алька не могла поверить – неужели мать и в самом деле хочет вытолкать ее за этого Владика? – У меня есть адвокат. И потом, мама! Ну я же его не люблю! И он меня не любит. – И не полюбит! Потому что ты ходишь по дому, как богомол! Еле ноги переставляешь, и такое выражение – ы-ы-ы! Смотреть не хочется! А ты улыбнись, помурлыкай, ущипни его, пощекочи, в бок тыкни... – И тогда из глубины души поднимется любовь! – Ну хоть что-то да поднимется! – рыкнула мать и огорченно плюхнулась за неубранный стол. – Ну в кого ты у нас такая?.. Замуж никак не вытолкаешь, а вот в милицию – запросто угодила... Господи, хорошо, что не дожил отец! Он бы не перенес такого позора! Хорошо, что он скончался... – ...от беспробудного пьянства, – подсказала Алька. – Да... – горестно проговорила мать и спохватилась. – Чтобы я про отца такого больше не слышала!.. А то не ровен час еще кто услышит... Дни летели быстро. Алька работала и за себя, и за Катю Новикову, и за Ирочку Кузнецову, которая только-только вышла из декрета, денег на ее счету прибавлялось, и совсем не хотелось думать, что их придется отдавать. Она и не думала, потому что Максим категорически запретил ей об этом думать, а она ему верила. Он все так же довозил ее до дома, все так же звонил, но Алька видела – это вовсе не те отношения, о которых мечтает каждая девушка. Никаких восторженных взглядов, никаких вздохов, никакой трепетной нежности. – И чего? Он тебя до сих пор еще ни разу не поцеловал? – допытывалась Ленка, которой Алька жаловалась на черствость Раскатова. – Ну каков негодяй, а? А ты, Алька, вот возьми, и сама его – зажми в углу... – Лен, его не зажмешь, он ростом метр девяносто. И плечи у него такие... – Вот черт, и здесь неудача, – расстраивалась Ленка. – Нет бы задохлик какой был, ты б его в два счета к стене прижала... Ну и чего делать? Сейчас суд пройдет, и опять исчезнет твой Раскатов, только поминай как звали! Алька и сама это понимала. А день суда, между тем, приближался. И, наконец, наступил. С самого утра Алька не находила себе места. Она и понимала, что ее в обиду не дадут, но уж больно не хотелось встречаться с Эрикой еще раз. Сам суд она помнила плохо. Сначала всех представили – судью, обвинителя, защитников, потом кто-то выступал, кажется, обвинитель. По его словам выходило, что Алька, то есть Алина Антоновна давно питала недоброжелательные чувства к Эрике Семеновне, так как испытывала симпатию к ее супругу – Раскатову Максиму Михайловичу. В результате чего не справилась с собой и нанесла госпоже Раскатовой существенный материальный ущерб. Потом выступал Игорь Леонидович, и по его словам выходило, что Алька вовсе даже ничего такого к многострадальной Эрике Семеновне не испытывала, потому что знать ее не знала, а машину ее видела всего однажды, да и то на полном ходу. И вообще, у них имеются свидетели, которым есть что поведать. Хоть Альку и царапало выступление обвинителя – так стыдно было слышать про себя всякие гадости, а еще стыднее, просто невозможно, когда он говорил о ее симпатиях к Максиму, но его вступление было детским лепетом по сравнению с тем, что говорила Эрика. Она вышла к трибуне тонкая, стройная и бесконечно несчастная. Чтобы это свое несчастье подчеркнуть сильнее, она то и дело прикладывала белоснежный кружевной платочек к идеально накрашенным глазам. – Мой муж работает инструктором в автошколе... – в глубоком горе начала она рассказывать. – Ах, если бы вы знали, сколько девушек сходили от него с ума... Алька непроизвольно поискала глазами Раскатова. Он выступал свидетелем, а потому в зале суда еще не присутствовал. – ...и как меня это травмировало. Как жену. Нет, я все понимала, я даже с некоторыми общалась по телефону, предлагала своего психолога, чтобы девочки могли менее болезненно пережить эту влюбленность, и даже великодушно позволяла... некоторым образом «угощала» учениц своим супругом – чтобы те могли поговорить с Максимом, пообщаться... Но Андреева Алина Антоновна! Она буквально не давала ему проходу! Мало того что она донимала мужа на работе, она еще и добралась до его матери! И угнетала старушку своими визитами! В ре-зультате которых мать мужа увезли в больницу с приступом! – Это неправда! – закричала Алька, позабыв про все наставления Игоря Леонидовича. – Ваша честь, там к делу приложены справки о нахождении Раскатовой Ирины Сергеевны в кардиологическом центре, – тут же вскочил обвинитель. – Ваша честь, – холодно проговорил Игорь Леонидович. – Никем не доказано, что больная поступила туда из-за посещений Андреевой. Прошу бездоказательных обвинений моей подзащитной не предъявлять! А Эрика старалась вовсю – скромно всхлипывала, беззащитно хлопала ресницами, тяжко вздыхала и умело орудовала платочком. Алька всерьез испугалась, что ей сейчас возьмут и поверят. Она бы обязательно поверила. Потом приглашали свидетелей. Со стороны Эрики выступала неизвестная полная тетка, которая рассказала, что не однажды видела, как Алька приезжала к Ирине Сергеевне и даже нагло ставила свою машину во дворе старушки. Еще выступала какая-то намалеванная девица, утверждавшая, что училась с Андреевой в одной группе и сама лично видела, как та не давала проходу их инструктору. Алька ее не помнила, но девушка говорила довольно уверенно. Слушая ее, Алька чуть не провалилась под землю. Неужели ее чувства были так заметны? И когда только углядели, они ж общались с Раскатовым только в машине, а там какие свидетели? Зато со стороны Альки выступил сам Максим. – Андреева Алина Антоновна – моя ученица. Водила машину всегда отвратительно. И сейчас так же водит. Виноват, конечно, я сам, потому что не нашел к девчонке подхода, ругал, рычал... Поэтому никаких теплых чувств она ко мне и не думала испытывать. У нее одно желание было – поскорее перевестись к другому инструктору – к Аркадию Петровичу Гусеву. – Прошу прощения, – вскочил Игорь Леонидович. – В деле есть высказывания Свечкиной Дины Викторовны. Она находится на санаторном лечении, поэтому не смогла присутствовать, но ее показания имеются. Свечкина работает секретарем в приемной директора автошколы и подтверждает, что Андреева в самом деле приходила к ней с просьбой перевести ее к инструктору Гусеву. Но у того уже не было свободных часов. Алька даже охнула от удивления – а она и не знала, что секретарша, с которой у нее каждый раз происходили стычки, встанет на ее защиту. Она даже не знала, что она Свечкина! Раскатов вдруг посмотрел на Альку, которая сидела на этой позорной скамье, и тихо произнес: – Тебе от меня одни неприятности... Ты уж прости меня, девочка... Эрика вскочила, хотела что-то сказать, но судья строго застучал молоточком: – Свидетель, прошу обращаться непосредственно к судье! Вам больше нечего сказать, тогда садитесь. Потом в Алькину защиту выступили два паренька из их группы и один серьезный дядька, их Алька помнила хорошо. Они в один голос утверждали, что ничего такого между инструктором и этой Андреевой не было, она и вообще с группой мало общалась, после занятий всегда торопилась домой, и даже когда им вручали права и вся группа собиралась, чтобы такое дело отметить, Андреева удрала самая первая, потому что за ней заехал какой-то дятел... простите, ваша честь, какой-то хмырь... простите... долдон. И когда уже почти все свидетели были допрошены, а лоб судьи все еще был сурово нахмурен, Игорь Леонидович достал главный козырь. Прямо-таки козырный туз! – Больше свидетелей не имеется? – спросил судья. – У нас имеется еще один свидетель. Он раньше не был заявлен, так как временно находился в отпуске, но сейчас здесь присутствует и готов давать показания, – невинно проговорил Игорь Леонидович. – Это Ласюкова Лариса Ефимовна. Заслышав эту фамилию, Алька только пожала плечами – чем могла помочь ей какая-то неизвестная женщина? Однако Эрика вдруг принялась вертеть головой в разные стороны, выглядывая Ласюкову, и заметно волноваться. – У обвинения возражений не будет? – спросил судья. – У нас нет возражений. – У нас есть! – вскочила Эрика. – Потому что... а кто она такая?! Чего это она сюда притащилась?! – Госпожа Раскатова! Настоятельная просьба с места не говорить, – снова застучал судья молоточком. – Так у вас будут возражения? Свидетель ждет. – У нас не будет возражений... – пробормотал обвинитель. И в зал влетела дама еще более прекрасная, чем Эрика. Молодая, с роскошной гривой каштановых волос, на высоких каблуках, в летящем, совсем не судебном платье. Она подошла к трибуне, и в зале стало как-то наряднее. – Здравствуйте! Я – Ласюкова Лариса Ефимовна, – улыбнулась она так, будто приветствовала гостей у себя на юбилее. – Жена Геннадия Альбертовича Ласюкова, нашего депутата. Хочу сразу же заявить – машину этой даме разбила я. Биту показать? Судья к такому заявлению был явно не подготовлен. – Конечно... конечно, продолжайте, пожалуйста... значит, вы утверждаете, что разбили машину Раскатовой Эрики Семеновны... А зачем вы это сделали? – Зачем? – вздернула бровки Ласюкова. – Так чтобы она к моему мужу не цеплялась! Про эту Эрику у нас в городе уже легенды ходят – она уже полгорода обслужила! – Ты что несешь, крашеная обезьяна?! – вскочила Эрика, и лицо ее перекосилось от гнева. Ласюкова нисколько не смутилась. – Ой, у меня свидетелей – куча! Но... бог бы с ней, пусть она кого угодно обслуживает, но ведь она добралась до Геннадия! И это тогда, когда он выдвинулся в депутаты! Ну у мужика, понятное дело, голова пошла кругом, но меня-то такой красой с ума не сведешь! – И вы в порыве ревности... – Да какой там ревности! Это я ее просто предупредила так, – усмехнулась Ласюкова. – И она знает, что это я разбила. И знает из-за чего... Думает, он поддастся ее чарам, ха! Увести захотела, наивная! Алька боялась посмотреть на Раскатова. Он так боготворил свою Эрику, и теперь его при всех... А Эрика уже совсем не понимала, что творит. Она готова была вцепиться в горло сопернице, орала на весь зал, судья замучился стучать молотком, но на дамочек это никак не действовало. – Да! И уведу! Уже почти увела! И он все равно со мной будет, ты хоть все окна разбей!! – Гражданка Раскатова! – пытался докричаться до нее судья. – Вы здесь только что утверждали, что вам разбили машину из-за вашего мужа... – Да кому он нужен, мой муж! – с пеной у рта верещала Эрика. – Кто за него стекла бить станет! Он же тюха! Неудачник! Импотент! Урод! Я с ним не развожусь только потому, что имущество делить не хочется! Раскатов сидел, немного склонив голову, и будто окаменел, только было видно, как вдруг в один миг его лицо стало серым. – Гражданка Раскатова! Вы сейчас покинете зал суда! Здесь недопустимы оскорбления! Свидетельница Ласюкова, вам больше нечего добавить? Альке было так больно, будто вот только что взяли и вырвали у нее зуб без наркоза, ну или даже всю челюсть. Она больше не могла сидеть ни минуты. Она медленно поднялась, уставилась на судью полными слез глазами и звонким голосом – она так боялась, что ее не услышат – очень громко проговорила: – Это я машину разбила! Я! Из-за ревности! Потому что... люблю Максима! Сильно люблю, с самого первого дня! Да! Люблю этого урода, неудачника, импотента и тюху! И... готова за него перебить все машины в городе! А... а теперь можете меня посадить... – и она почти без сил рухнула на скамью. В зале повисла тишина. И в этой тишине очень громким показался голос Ласюковой: – Дурочка, да и люби себе, но машину-то все равно разбила я. Когда я по ней битой плясала, весь дом видел, и все хором скандировали: «Бис! Бис! Оле-оле-оле-оле!» Ваша честь, я готова оплатить ущерб. Альку оправдали. По-другому и быть не могло – Ласюкова даже биту с собой притащила, а еще обещала весь дом в свидетели привести. Но радости от этого не было. Алька так и видела перед собой серое лицо Максима, так и чувствовала его боль, и еще – нестерпимый стыд! Будто не Эрику, а ее уличили в грязной измене. От стыда она вынеслась из зала самая первая, вскочила в свою машину и дала по газам. Она летела сначала по городской дороге, потом свернула куда-то в сторону и остановилась только тогда, когда дорогу со всех сторон обступили ели и березы. Заглушив мотор, она выскочила, села на землю возле какой-то березы и, уткнувшись в колени, заплакала горько, навзрыд, понимая, что все уже закончилось. И закончилось так стыдно и грязно. Раскатов сейчас в лучшем случае попадет в тот же кардиологический центр, а в худшем... господи, что у него сейчас на душе творится?! Алька вздрогнула – руки вдруг коснулось что-то влажное и теплое. Возле нее стоял Филька и радостно вилял хвостом. – Филя! Ты откуда?! – не поверила она своим глазам. – Да это я его привез... – лениво ответил Максим Раскатов. Он сидел рядом, возле той же березы, опершись на нее спиной и вытянув длинные ноги. – Ну чего ты удивляешься, не могу же я его одного дома оставить, он скучает. Я его и на суд с собой потащил. Он в машине меня ждал... И вдруг, скорчив совсем уж горькую рожицу, Раскатов выдал: – Это теперь мой сыночек... – Какой сыночек? – в последний раз всхлипнула Алька. – Это ж собака... – А кого ты от меня хочешь родить, если любишь урода и импотента? А потом... нет, что было потом, Алька никому не рассказывала, даже Леночке Звонковой. И уже когда совсем стемнело, она, счастливая и пьяная от счастья, вдруг спросила: – А ты что – ты за мной прямо из суда? А как ты меня догнал? – Гос-с-с-споди!!! – вскочил Раскатов и широко распахнул руки. – И она еще спрашивает! Ты же до сих пор ездишь со скоростью тридцать километров в час!