37. В каком виде является Бог тем, кто заслужил Его лицезрение? Имеет ли Он какую-нибудь форму, образ человеческий, или только вид сияющего света? Этого язык человеческий описать не в силах, потому что не существует подобия для сравнения, и нам не из чего составить себе даже приблизительного понятия. Мы – как слепые, которым старались бы объяснить сияние солнца. Наши выражения ограничиваются кругом наших идей и потребностей. Как язык диких племен недостаточен для описания чудес цивилизации, так и речь самых просвещенных народов слишком бедна для выражения всего великолепия небес, наш разум слишком ограничен, и наше зрение слишком слабо для этого.

1. Бог – первоисточник всего существующего, есть высшая премудрость, благость и правосудие. Все, что происходит от Него, должно отличаться теми же свойствами, потому что мудрость, благость и справедливость не могут произвести ничего неразумного, злого и несправедливого. Стало быть, наблюдаемое нами зло должно происходить не от Него.

2. Если бы зло было специальной принадлежностью какого-нибудь существа, как бы его ни называть, Ариманом или Сатаною, то было бы одно из двух: это существо было бы равным богу и, следовательно, столь же могущественно и вечно, как Он, или оно было бы ниже Его.

В первом случае было бы два соперничающих могущества, борющихся непрестанно и стремящихся каждое, со своей стороны, разрушить то, что сделано другим и, таким образом, находящихся в постоянном взаимном противодействии. Но подобное предположение несовместимо с единством цели, которое проявляется во всем порядке мироздания.

Во втором случае это существо, будучи ниже Бога, было бы подчинено Ему. А так как, не будучи равным Богу, оно не могло бы быть вечным, то оно должно было иметь начало. Если же оно было создано, то, конечно, не кем иным, как Богом и, стало быть, Бог создал духа зла, что было бы отрицанием бесконечной Его благости (См. Небо (Рай) и Ад с точки зрения спиритизма, гл. 10 о Демонах).

3. Однако зло существует и имеет свою причину. Осаждающие человечество физические и нравственные страдания всякого рода могут разделяться на две категории, а именно, те, которых человек может избежать, и те, которые не зависят от его воли. К числу последних надо отнести все стихийные бедствия.

Человек, способности которого ограничены, не может проникнуть и обнять совокупность целей Провидения. Он судит о вещах с точки зрения своей личности и тех искусственных, условных интересов, которые он себе создал и которые не совпадают с законами природы; вот почему он часто находит дурным и несправедливым то, что счел бы праведным и прекрасным, если бы понимал его причину, цель и конечный результат. Отыскивая причину и пользу всякого явления, он должен будет признать, что все носит печать беспредельной мудрости, и преклониться перед этою мудростью даже в том, чего еще не понимает.

4. Человеку достался в удел разум, с помощью которого он может отвращать или, по крайней мере, значительно ослаблять последствия стихийных бедствий; чем более он приобретает познаний и подвигается в просвещении, тем менее опустошительными делаются эти бедствия; а с предусмотрительной и мудрой общественной организацией он будет в состоянии парализовать, если не вполне избегать их. Ради этих бичей, приносящих определенную пользу в общем распорядке природы и в будущем, но и поражающих в настоящем, Бог и дал человеку способности, позволяющие ему бороться с ними.

Так, он улучшает нездоровые местности, устраняет вредные миазмы, удобряет бесплодные земли и предохраняет их от наводнений; так, он строит себе здоровые жилища, способные противостоять ветрам, столь необходимым для очищения атмосферы, и научается защищаться от непогоды; наконец, он мало-помалу, в силу необходимости, создает науки, с помощью которых улучшаются условия существования на земле и увеличивается сумма общего благосостояния.

5. Человек должен прогрессировать, и потому страдания, которым он подвергается, служат стимулом для упражнения его способностей, как физических, так и духовных, и побуждают его к изысканию средств для избежания этих страданий. Если бы ему нечего было бояться, то ничто и не побуждало бы его стремиться к лучшему, и ум его заглох бы в бездействии. Он не стал бы ни изображать, ни открывать ничего нового. Страдание – это острие, побуждающее человека подвигаться вперед на пути прогресса.

6. Но самые многочисленные страдания создаются самим человеком, его собственными страстями, происходящими от его гордости, эгоизма, честолюбия, корыстолюбия и излишеств всякого рода: в этом причина войн и порождаемых ими бедствий, раздоров, несправедливостей, притеснений слабого более сильным, и, наконец, в этом же причина большинства болезней.

Бог установил полные мудрости законы, ведущие только к добру, и человек находит в себе все, что нужно, чтобы им следовать; путь указывается ему его совестью, так как законы эти начертаны в его сердце. Кроме того, Бог постоянно напоминает ему о них через Своих пророков и мессий, через всех воплощенных духов, получивших миссию его просвещать, наставлять и совершенствовать, а в последнее время и через всех бесплодных духов, проявляющихся со всех сторон. Если бы человек строго придерживался этих Божественных законов, то, без сомнения, избежал бы самых острых страданий и жил бы счастливо на земле. А если он этого не делает в силу своей свободной воли, то и испытывает последствия своих поступков. (Евангелие в разъяснении спиритизма, гл. 5, п. 4, 5, 6 и следующие.)

7. Но Бог, полный милосердия, даровал помощь рядом с болезнью, т. е. Он из самого зла извлекает добро. Приходит минута, когда избыток нравственного зла становится невыносимым и доводит человека до потребности изменить свои пути: наученный опытом, он ищет исцеления в добре, и, когда вступает на лучшую дорогу, то делает это по собственной воле, потому что сам сознает неудобства прежних путей. Необходимость заставляет его совершенствоваться нравственно, чтобы быть более счастливым, точно так, как та же необходимость заставила его совершенствовать условия своего материального существования (5).