– Я звоню Маше, это ее дача, она сейчас сюда целый гарнизон приволокет… Алло! Маша?! Это Василиса! Срочно бери любую дежурную часть и приезжай к себе на дачу! Мы тут преступника держим! Скажи, что по делу Малевского!.. Ой, Маша, ну как – почему у тебя? Да потому что только ты вырыла яму перед самой дверью!.. Ну подпол, какая разница! Ждем!!

В подполе раздался глухой голос:

– Так это Василиса? Странно… А вас еще не убили? – вежливо интересовался пленник.

Инна испуганно дернулась и со страхом посмотрела на окно. Но Василиса была абсолютно спокойна, и Инна тоже понемногу успокоилась.

– Убили? Ну как бы вам ответить… – призадумалась дама. – Чего-то пока нет, а я, знаете, и не тороплюсь. Я как-то с этим решила подождать.

Под сундуком раздалось хихиканье.

– Ну подождите, подождите. Сейчас Шурик придет, он обещал посодействовать.

Инна снова испуганно взглянула на Василису, но та была по-прежнему спокойна. Только руки дрожали от напряжения – перетаскивать сундуки она не привыкла. Чтобы зря не волновать молодую женщину, Василиса Олеговна плотно уселась на собственные ладони.

– Простите за любопытство, а Шурик – это не тот младой водитель с родинкой на щеке?

В подполе молчали. Потом пленник осторожно отозвался:

– Ну допустим, и что?

– Да нет, я, конечно, не хотела бы вас разочаровывать, но он того… лежит в своей машине возле дач, я его скотчем перемотала.

– Ты?!! Перемотала?! Ну хорош хренотень гнать! Так он и дался!

– Ну, понимаете, мы же к сегодняшнему захвату серьезно готовились, ведь не сусликов ловить пошли. А мальчика вашего еще в первый раз вычислили. Нам подружка Грини сказала, что за ними паренек таскался с длинными волосами и с родинкой в виде банана… простите, в виде телефонной трубки. И когда он нас с Люсей навязался подвезти, вы же сами понимаете, мы ему всю нужную информацию слили, чтобы он вам передал. Мы же уверены были, что вы сами к нам сюда и заявитесь. Нет, сначала, правда, мы не знали, что с вами с двоими делать, – очень вы для нас были крупной дичью – вдвоем-то. Но вы любезно нас выручили. Приказали по телефончику вашему Шурику меня в лесочке убить. Когда я под калиткой подслушивала ваш телефонный разговор, я прям нарадоваться не могла – ну какие ж умницы! Ну просто как гастарбайтеры: что ни придумаешь – сделают! Ну я и подсуетилась. Мне ж не хотелось в лесочке-то…

– Ты его убила? – раздался злобный голос.

Василиса поняла и еще одно – сынок очень рассчитывал на помощь, а теперь ему рассчитывать было не на что, иначе чувствовал бы себя спокойнее. А то вон как рычит.

– Ты его убила?!! – уже орал узник подземелья.

– Ну во-первых, настоятельно прошу мне не тыкать, – кривлялась Василиса. – А во-вторых, зачем это я буду убивать ценного свидетеля? Вы ж ему приказали меня в лесочке прикончить, а я его опередила – он еще только от дач отъехал, а я с заднего сиденья ему на морду тряпочку с эфиром – шлеп! Ой, вы знаете, на этой даче у Маши столько всякой гадости, а вот эфира не было, мы его в городе доставали… А уж когда ваш паренек… того… временно откинулся, я его крепенько скотчем замотала. И ручки с машины на всякий случай все оборвала, чтобы раньше времени не выскочил. Ну, нас же с Люсей научили, как из машины сделать консервную банку.

– Вот сссука…

Инна снова забеспокоилась:

– Ой, Василиса, он так страшно ругается…

– А как ты хотела! – рассудительно объяснила сыщица. – Ему ж не хочется в милицию. Нервничает.

– А ты, я вижу, спокойна, да? – снова раздался голос из подвала.

– Я же просила – не тыкайте мне, молодой человек. Я вам в матери гожусь. Вот мой сын, он, кстати, работает…

Но про сына пленник слушать не захотел, он загоготал и стал кричать совсем уже жуткие вещи:

– В матери?! Мне в матери годится Людмила Ефимовна Петухова, знаете такую?!!

– Ну слава богу, – перекрестилась Василиса. – Последние сомнения отпали. Теперь все нормально. Инна, я же до сих пор сомневалась – вдруг этот сынок вместо себя кого-нибудь сюда отправил. И поймали мы неизвестно кого, а сам злыдень на свободе остался. А оказывается, мы все просчитали правильно. Он это. Серьезную рыбу взяли.

– А уж я-то кого поймал! – дико веселился сынок. – Я ведь тоже все рассчитал верно! Ты думаешь, это зять Люсеньке-то звонил? Это я!! Вызвал бабушку к больной дочери! А сам ее в вашем подъезде по головушке – тюк! И к себе! А она вся такая – никакая, в общем, валялась, а уж потом, когда в себя-то пришла, ух я и повеселился!!

– Врешь!! – кинулась Василиса к самому полу. – Это Володя звонил! Люся бы узнала!

– Да что ты!! Я ж у психолога мно-о-ого времени провел. Кое в чем научился разбираться. Лишь только я сказал, что Ольгу «Скорая» увезла, Люсе было уже не до того, чтобы в голосах разбираться, она уже ничего не понимала, ей надо было бежать, спасать! А я ее в подъезде по головушке и приласкал. Но не насмерть. Не-е-ет. Я ее оставил мучиться. Нет, если бы не ваши эти заморочки с дачей, я бы сидел и любовался. А так – пришлось оставить бедолагу одну, дохлую, с выпученными глазами, с высунутым языком. Погибла она, бедняжка. Я ей специально такую смерть выдумал, чтобы не издевалась, сучка! Чтобы не хохотала! А теперь все – отхохоталась!!

– Врешь, гад!!!

– Зачем? Ой, Василиса Олеговна, ты же понимаешь, что она бы все равно погибла, это лишь вопрос времени. Вот ее время и настало.

У Василисы потемнело в глазах. Ее Люся – маленькая, хрупкая женщина, которая еле таскала тяжеленный баян, которая так смешно смотрелась в своем новом брючном костюме… погибла? Ее больше не будет? А кто станет долбить эти чертовы фуги?.. Господи! Люся и так-то в жизни ничего хорошего не видела – придурочный Таракашин, потом тянула в одиночку Ольгу, потом ей подвернулась она – Василиса, тоже подарочек еще тот, только и знала, что кривлялась да пальцы загибала, а вот спасти Люсю не смогла… С высунутым языком? Как же этот зверь издевался?.. М-м-м… Черт, как под левой ключицей ноет… И Люся еще перед смертью издевалась над этим бугаем?! Хохотала?! Ой, до смеха ли ей было! Уж Люся ли не видела, что от этого ублюдка пощады не дождешься. Хохотала… А что она еще могла сделать?! Но она не просила пощады, она просто… М-м-м-м, да что ж ноет-то так?.. Люся… А маленький Васенька? Она же так его ждала… А кто теперь будет выгуливать Малыша? А кто Финли купать станет? Он же, кроме Люси, никого не подпустит, а ее больше…