Агафья Эдуардовна ерзала на стуле. Понятно, что без денег кому она нужна, чтобы ее убивать, но с другой стороны, переписывать на кого-то все таким трудом нажитое…

– Плохая идея, – наконец вымолвила она. – А где гарантия, что мой, с позволения сказать, муж потом отдаст все обратно?

– О боже! Неужели так трудно понять?! Вы ни с кем расписываться не будете! И переписывать свое богатство ни на кого не станете! Вы только растрезвоните об этом всем вашим клиентам. Кто знает, может, у Катерины есть какой-нибудь сообщник! Мы перекидываем всю опасность на вашего «мужа»! Понятно?

– Не понятно. А кто будет «муж»?

– Как кто! Акакий, конечно! – удивилась Клавдия несообразительности «невесты»

– Я?!! Ни за что!! Лучше сразу пристрелите! Еще чего! Буду я ходить под дулом! Да за какие такие шанежки?! – взорвался Акакий, и молодые парни облегченно вздохнули. Они не хотели бы видеть себя на месте мишени. Вернее, Акакия.

– Кака! Ты низкий! Я с тобой тридцать лет прожила! Ты думаешь, мне легко? – взвыла Клавдия. – Но я понимаю всю ответственность и отдаю тебя Агафье. На время, конечно.

– А может, кого другого подыщем? – осторожно поинтересовалась Агафья.

Быть невестой неказистого замухрышки Каки ей тоже не совсем хотелось. Вот на рыжего Жору она бы согласилась.

– Можно подумать, вы в самом деле собираетесь регистрироваться! Лучше Акакия кандидата не придумаешь. Он слишком долго мотался на глазах у всех ваших постояльцев, примелькался, и теперь любой с радостью поверит, что вы в него влюбились по самые уши. Ну и, конечно, нам удобно будет – мы все будем рядом. Я вроде как не могу пережить разлуки и отираюсь в клубе только по этой причине, Жора будет меня утешать, а Роман…

– Да ну его, Романа! Он как только Белкину увидит, мигом к ней переметнется, – пробасил Жора.

– Ну теперь уже его нельзя отпускать, он весь наш план знает. Пусть он вместе с Агафьей будет…

– Ага! Чтобы в нужный момент меня по темечку, да?! – возопила Агафья. – Нет, пусть он с вами будет.

– Хорошо, Роман, ты тоже будешь меня утешать. Действительно, горе-то большое, все ж таки тридцать лет…

Они еще какое-то время в тонкостях разрабатывали операцию, и лишь только поздно вечером гости разъехались.

– Клава, ты это… я чего подумал-то, – закопошился на кровати Акакий Игоревич. – Так может, и в правду? Я имею в виду, может, и на самом деле расписаться мне с этой старушкой, да и пусть она на меня состояние перепишет, а?

– Вот это видел? – сложила Клавдия здоровенный, как дыня, кулак. – Шаг вправо, шаг влево, и я сама тебя распишу. Под гжель. В сине-голубые тона.

Акакий с деланым безразличием пожал плечиками, дескать, «хотел как лучше», и старательно принялся сопеть, показывая всем своим видом, что сон сморил его намертво. Клавдия Сидоровна подошла к телефону и набрала номер сына.

– Алло, Даня? Ну и как там Яночка? Лиля с ней управляется?

– Мам, все нормально! Как ты только додумалась племяшку притащить?! Ты себе не представляешь! Они с Лилей сегодня весь день по парку таскались, победили в каком-то конкурсе и завтра уезжают по путевке на слет «интересных мам» в какой-то там дом отдыха! Лилечка визжит от восторга, а эта наша Яночка только фыркает: «Ты, говорит, ближе ко мне держись! Мы с тобой еще и во Францию, в Диснейленд попадем!» Представь, да?!

– Так, значит, Лилечка с девочкой посидит и завтра? – осторожненько спросила Клавдия.

– Мама! Ну я же тебе объясняю – они завтра уезжают на неделю в дом отдыха. Ты не волнуйся, все нормально.

– Так, может, Яне какую одежку привезти? Кофточку тепленькую…

– Ничего не надо! Лиля ей уже купила и кофточки, и костюмчики, а что не купила, говорит, там докупит. Ты же знаешь Лилину тягу к тряпкам! Не беспокойся.

Со спокойным сердцем Клавдия Сидоровна погрузилась в постель и уже на подушке додумывала, как бы так уследить и за Акакием, и за Белкиной, и за Агафьей, чтобы ее затея не вышла из-под контроля.

На следующее утро Акакий поднялся чуть свет, нарядился в почищенную Клавдией тройку и повесил на шею торжественный галстук – желтый в черный горох.

– Я к невесте, – бросил он храпящей жене и выскользнул из дома.

В клубе его встретило затишье. День начинался солнечный, но нудисты не были оголтелыми фанатами, чтобы нестись на пляж в восемь утра. А из номеров, как правило, уходили еще в семь.

– Ты чего к нам чуть свет? Нешто дома не спится? – зевая во всю лошадиную челюсть, спросил Коля.