– Не юродствуй... Что ты там говорила? Что мне было плохо и я позвала Раису? Наивняк! Да мне было хорошо! Я видела, как нужна этому взрослому, сильному человеку, как он без меня перестает жить! Он же дышал только мной! Я ж им вертела, как хулахупом! Я была победительница. Я! А не моя домашняя артистка, которая пыталась меня воспитывать, говорила, что надо быть скромной, застенчивой... Дебилизм. Она со своими жалкими ужимками, с пошлым кокетством... она, которая всю жизнь пресмыкалась перед мужиками... она не имела и половины того, что имела я! Я выливала французские духи дома в унитаз только потому, чтобы не заметили учителя. Эти старухи имели удивительный нюх на парфюм, хотя о нем только грезили. А я имела, да! Да если бы мать знала, сколько стоит один мой лифчик! Если бы она вообще помнила, что мне надо его купить!.. Нет, мне было чудесно.

– Так зачем тебе понадобилась Раиса?

– А это была маленькая шалость! – хохотнула Дарина. – Вернее, не шалость, а... такой каприз. Кстати, Евгений и в самом деле поднялся с порнухи. Но это вышло случайно.

– Ой ты батюшки! И в самом деле, – тихонько усмехнулась Василиса, громко говорить – болела голова.

– Нет, ну я честно говорю! – как маленькая девочка вытаращила глаза Дарина. – Получилось как... У нас там открыли видеосалон и всякие фильмы заграничные показывали, наших тогда еще не было. Ну и прямо тебе постоянно – либо порно... тогда это называлось эротикой, либо еще какие прелести. Но только меня туда не пускали. Малолетка. А я еще и выглядела как пятиклассница. Ну хоть вой. А Евгений привык мне ни в чем не отказывать. Нет, он уже начал копить на видик, но... Для него это были тогда жуткие деньги. Да и разве его где достанешь? Даже с деньгами! И тогда я ему приказала: «Не можешь в салоне, значит сам показывай!». Вот тогда и появилась Раиска. Я тогда жутко смеялась. А потом... каким-то чудом Женечка достал камеру. У него дружок был – в плавание в загранку ходил, так вот он ему припер из-за границы такую штуку. Женечка за нее материну мебель из гостиной отдал.

– А что, он за видик не мог отдать?

– Так не было их! Камера та и то случайно попалась!.. И вот тогда-а... нет, сначала Женечка просто хотел вернуть матери деньги за мебель и стал любительские фильмы с Раиской продавать тем же мужикам, которые в плавание ходят. А у тех денег уйма, а женщин по полгода нет, хватали с руками. Ну и пошло, поехало. Евгений целый подпольный цех организовал. Стал деньги откладывать, на кассеты цены поднимать, деньги пачками хранились. А жена и знать ничего не знала.

– Ну и что? Отдал? Матери-то за мебель?

– Нет, ну я ж не настолько дурочка! Я ему сказала, что хочу свою квартирку. Он и копил.

– Купил?

– Не успел. У нас потом такие дела начались!

– И что, никто не замечал ваших дел?

– Ой, ну нет, конечно! Я ж пряталась, как мышь! Чтобы никто не заметил. Не догадался! Даже Игорек ничего не подозревал!.. И все же однажды тетя Наташа нас застукала. Ну мы расслабились, а она... Ой, что потом было! Она даже не кричала, а шипела! Меня по-всякому! А потом и вовсе – как шибанет меня рукой по лицу! А вот этого Женечка уже не вытерпел... Он ее как схватил за горло... У него прямо руки свело. Я видела. А потом... я убежала, от греха подальше.

– И что было с тетей Наташей?

Дарина беспечно дернула плечом:

– Не знаю. Женечка сказал, что скинул тело в Енисей. Ну скинул и скинул. Мое какое дело?

– И ты ничего никому не сказала? – все больше поражалась Василиса.

– Зачем? Чтобы потом все стали пальцем тыкать, что я сплю со стариком?! Да меня б живьем сожрали!

– Но ты ж говоришь, что не считала его стариком!

– Ну я не считала, но остальные-то! Можно подумать, нам бы потом разрешали встречаться! Хо! Да его бы посадили сразу же! А я? Осталась бы с безголовой мамашей? Правда, были потом неприятные моменты... Как-то раз приехал Курапов к Евгению...

– А Курапов это кто?

– Ну я ж говорила – друг его, который в дальнее плавание ходил. Ну приехал и давай жалеть тетю Наташу. А потом выпил, да еще меня увидел и говорит: «Ты, Женька, наверное, Натку сам прикончил из-за этой красавицы?» Ой, меня прямо как током проткнуло! А Курапов смеется, да как в воду глядит. Говорит: «Небось в Енисей скинул? А надо было ко мне обратиться, у меня такой яд имеется – пальчики оближешь! Смерть мгновенная, а если с молоком дашь выпить – то человек потом скончается, и никто на тебя даже и не подумает. И главное, фиг кто найдет. Потому что я его пер из-за тридевять земель, специально для себя». Женька еще усмехнулся: «Сам, что ль, травиться надумал?» А тот: «Нет, для благого дела, для тещи». Ой, ну я тогда чуть не поседела. А вообще... старалась на такие мелочи внимания не обращать.

– И мама твоя тоже, да? Или догадалась? Иначе зачем бы она тебя вывезла в деревню?

– Да она замуж выскочила за какого-то молодого оборванца! Который позарился на квартиру, а сам все больше мне под подол заглядывал! – презрительно перекривилась Дарина. – Вот она и избавилась. И моим здоровьем прикрылась, дескать, мне на пользу пойдет деревенский воздух. А сама потом ни разу в этой деревне не появилась. А бабка ей, между прочим, писала, что я не приезжала к ней! Но я и так хорошо устроилась. Кинулась на шею Игорьку, сказал, что без него не выживу, и он «упросил» папеньку, то бишь Женечку, чтобы я жила с ними. Правда, для этого следовало всего-навсего купить загородный домик. Но... у нас с Женечкой было уже столько денег, что мы запросто себе позволили и домик, и даже первый заезд за косметикой. Ну и со временем...

– Интересно, сколько же времени у вас все это длилось?

– Да все время! Погоди-ка... мне было пятнадцать... пять лет мы вот так мурыжились, а потом... ну и еще лет семь-восемь... Да я и не считала, зачем?

– И что же нарушило ваш славный союз?

– Ну сначала-то ничто не нарушало, – как с лучшей подружкой делилась с Василисой Дарина. – Сначала все очень даже хорошо складывалось. Игорек институт закончил, Женечка его тоже к делу приобщил – тогда-то бизнес был легальным, торгуй себе косметикой, да в ус не дуй. Все каналы налажены. И рынок свой, и поставщики. Женя вообще Игорька за границу перебросил, чтобы он лично занимался закупкой, отправкой, да и нам не мешал. Игорек если и приезжал – только на недельку. Отец его сильно ругал, если тот дольше оставался.