Собачонка от визга слетела со стола и быстро унеслась по знакомому курсу – в кроватку к Машеньке.

– Липушка, девочка моя, – нервно задергался нос у Якова Глебыча. – Зачем ты читаешь? Тебе совсем нельзя мозги утомлять, несешь потом всякую ахинею! Это не пират, это твой бурундучок Яшенька, ну?.. Да чего ж ты глазами-то хлопаешь?! Это я – жених твой, Яков Глебыч!

Дуся смотрел на матушку и восторга не испытывал. Тут творится черт-те что, а она нарисовалась!

– Маманя! А тебя-то каким ураганом принесло? – кисло поинтересовался он.

– Так сам ведь звонил – говорил, что у тебя свадьба с Ингой! Что ж я – на свадьбу к единственному сыну не прилечу?! – всерьез обиделась Олимпиада Петровна за такую прохладную встречу.

А баба Глаша так и стояла в прихожей с ребенком на руках, но силы были уже не те, руки слабели, и она тоже тихонько заглянула в кухню – девочку передать обрадованному отцу, да и потом ужас до чего интересно посмотреть – кто это там себя женихом Олимпиады называет? Но, увидев Якова, разочарованно сморщилась.

– Вот уж правду люди говорят, —забормотала она, без спроса усаживаясь на стул. – Любовь зла, полюбишь и козла… Олимпиадушка, а чего – страшнее уж никого выбрать было нельзя? У нас в деревне пастух есть, тоже страхолюдный – до кишок пробирает, так он хоть чистый – за коровами ж ходит. Но, правда, не хромой, врать не буду… Хоша… чего там, ты ить, Липушка, тоже не Василиса Прекрасная… Погоди-ка, милая, я щас Машутку-то уложу, да того… хоть в порошке хахаля-то твоего замочу!

Яков очумело хлопал себя по бокам и возмущенно обращался к холодильнику:

– Госсыди! Ведь старая уже бабка, а туда же – замочит она!

Олимпиада Петровна еще раз взглянула на любимого и поняла – у того случилось нечто из ряда вон выходящее. Однако при бабе Глаше ей выяснять подробности не хотелось. Все же надо было держать марку дома Филиных.

– Баб Глаш, неси Машеньку в детскую, неси, – отправила она старушку. – Вот Инга на стол накроет, тогда и выйдешь. А я сейчас сама своему жениху устрою тут… мочилово…

Баба Глаша поднялась и бесшумно удалилась в комнату, а Олимпиада Петровна накинулась на сына:

– Скажи мне, Дульсиней! Что ты вытворил с Яковом?! Я тебе оставляла приличного мужчину, не прошло и десяти дней, как ты из него сделал урода! Мало того что он перекалечен, так еще и… от него воняет! Он весь грязный! Я даже уверена – он питался из мусорных бачков!! Отвечай! Почему надругался над моим будущим супругом?!

Дуся и сам ничего не понимал. А на него гневно смотрела не только матушка, но и сам Яков, и они ждали ответа.

– Маманя, да! Перед тобой урод! Он низко пал, но!.. Я тебе сразу говорю – я тут ни при чем! Может, у него к мусорным бакам и раньше наклонности были, а ты не разглядела… Но я сам не знаю, что с ним!! Вот чтоб тебе провалиться на этом месте, если я вру!

– Липушка! Он врет, – сразу же отозвался Яков. – Я ему позвонил на следующий же день, продиктовал небольшой списочек нужных мне вещей, попросил привезти, а он… Он не привез!! Потому что меня выкрали!

– Вас выкрали? – выпучил глаза Дуся.

– Тебя сперли прямо из больницы? – не поверила Олимпиада Петровна и захлопала себя по пышным бедрам. – Нет, ну ты посмотри! Ну ничего нельзя оставить, а?! Дефектного мужика в больницу положила, и то кто-то позарился!

Дуся притащил свой сотовый и стал тыкать им в лицо обиженного мужчины.

– Не, ну Яков Глебыч, ну вы ж гляньте! Ну это же вы писали! Видите эсэмэску? Это ж ваш почерк! Здесь ясно говорится, что вы переехали в другую больницу, в самую лучшую! И доктор у вас самый профессиональный! Я и вообще про вас думать забыл, решил – прочно в клинике завис, чего волноваться-то?

– А меня свистнули! – убеждал Яков Глебыч. – А за мной приехал какой-то парень в очках и сказал, что Евдоким Филин оплатил хорошую клинику, там дорогие лекарства, умные врачи и девочки. Я и поехал! Еще, главное, сам в эту машину сел! А меня скинули в какой-то подвал! И есть не давали! И пугали! И еще пытали и мучили!

Дуся чуть не запрыгал на месте:

– Вот, мамань, слышала? Он сам сел в машину! И ничего я его не искалечил, и без меня нашлись добровольцы! Он, видишь ли, за девочками кинулся, а у самого, между прочим, возраст заклинивает, и невеста в деревне просиживает!

– Кто?!! – гремела Олимпиада Петровна, заворачивая рукава. – Кто тебя выкрал?!!

– Да, действительно, меня, между прочим, тоже интересует, – стал приглядываться к домочадцам Яков. – Кто меня выкрал?!!

Олимпиада Петровна ухватила бедолагу за грудки и мощно встряхнула: