Бихевиористский подход к воспитанию закрывает глаза на этот важнейший фактор. Хотя некоторые бихевиористы признают необходимость выражения любви для блага ребенка, однако никто из них до сих пор не объяснил, как это осуществить в условиях системы «поощрение-наказание».

Вознаграждая хорошее поведение и наказывая плохое, бихевиоризм поощряет условную любовь, которая никогда не сможет дать ребенку того, в чем он нуждается как личность, – доброту, тепло и участие. Все свои силы эта теория бросает на анализ поступков, оставляя в стороне актуальнейшие нужды ребенка, и это мешает ему правильно реагировать на замечания взрослых. Лишенный жизненно важного фундамента любви, ребенок вскоре начинает сопротивляться воле родителей и протестовать, хотя это может и не проявиться до наступления подросткового возраста.

Используем метафору: душа ребенка – вместилище положительных эмоций. Этот образ создает правильное представление об эмоциональных потребностях ребенка, которые должны удовлетворяться родителями с любовью, пониманием и терпением. Степень наполненности этой емкости оказывает решающее влияние на дальнейшую жизнь ребенка. Во-первых, она определяет его душевное состояние: будет ли он испытывать тревогу или спокойствие, озлобленность или удовлетворенность и радость, депрессию или счастье. Этих вопросов, как правило, не касаются сторонники бихевиористской теории воспитания.

Во-вторых, наполненность души вашего ребенка положительными эмоциями активно влияет на его поведение, на процесс выработки полезных навыков и дисциплины, то есть определяет, каков он – послушен или непокорен, нытик или весельчак, активен или отрешен. Чем выше этот уровень, тем лучше чувствует себя ребенок и тем лучше его поведение.

Важнейший принцип эффективного воспитания можно сформулировать так: Только при максимальной наполненности души ребенка положительным содержанием возможно оптимальное раскрытие всех его задатков и способностей. Кто же отвечает за регулярное наполнение этого сосуда положительными эмоциями? Конечно, родители. Поступки вашего ребенка – это индикатор состояния его души. Никто не отрицает важную роль выработки полезных навыков и дисциплины, но все ваши усилия окажутся тщетными, если уровень наполнения эмоциональной емкости души ниже требуемого. Только при одном условии ребенок бывает по-настоящему счастливым, его потенциальные возможности полностью раскрытыми, а его реакция на требования дисциплины и, при необходимости, на наказание – адекватной: если эмоциональная емкость его души постоянно пополняется любовью.

Если мы будем молиться: «Господь, научи нас так отвечать на нужды наших детей, как Ты отвечаешь на наши», мы можем быть уверены, что Он удовлетворит нашу просьбу. В Послании к Филиппийцам, 4:19 мы читаем: «Бог мой да восполнит всякую нужду вашу, по богатству Своему в славе, Христом Иисусом».

Дети не способны генерировать любовь, они способны только отражать или возвращать любовь, полученную от других людей. Если они не получают любви, им нечего отдавать; если они принимают безусловную любовь, они учатся отражать и возвращать именно ее. Источник этой безусловной любви – Бог, от Которого происходит наше трепетное отношение к потребностям наших детей в такой любви и умение приучать их к дисциплине через такую любовь (см. также 1 Ин. 4:19 и Прит. 3:5,6).

Если дети получают лишь условную любовь, они никогда не научатся сознательно и безусловно отдавать свою любовь. Они будут просто любить вас на определенных условиях, что можно назвать самым примитивным способом человеческого общения. Поведенческая воспитательная концепция не оставляет места для безусловной любви, поэтому для родителей, попавших в эту ловушку, единственным способом общения с ребенком становится наказание, – ситуация, в которой сосуд детской души не сможет наполняться любовью.

Именно это стало главной причиной состояния безысходности и депрессии, в котором оказалась Мэри, молодая женщина, с которой мы познакомились в начале первой главы.

Родители Мэри, Дэн и Джейн, выражали любовь к дочери только тогда, когда ее поведение доставляло им удовольствие. В остальных случаях они относились к ней весьма критически, полагая, что тем самым стимулируют ее к исправлению. Если она приносила домой оценку «хорошо», они спрашивали, почему не «отлично». Конечно, они любили свою дочь, но их любовь искажалась неправильным подходом к воспитанию.

В результате Мэри росла с чувством постоянной тревоги и беспокойства. Она, конечно же, знала, что родители ее любят, но она никогда не чувствовала эту любовь. Она всем сердцем желала близких и теплых отношений с родителями, но, к несчастью, постоянно чувствовала лишь их критическое отношение к себе. Они сдерживали свои нежные чувства к дочери, полагая, что только строгость может пойти ей на пользу, иначе она никогда и ни в чем не добьется успеха. Но Мэри была обычным ребенком с обычными способностями, она не часто «отличалась» и преуспевала, и поэтому ей редко доставались одобрение или похвала, столь необходимые для формирования ее личности.

Как и многие родители, Дэн и Джейн опасались одного – как бы их дочь не «испортилась». Они неукоснительно следовали советам специалистов, утверждавших приоритет принципа «поощрение-наказание», жертвами которого они и оказались. Не умея восполнять потребность своего ребенка в любви, они не смогли наладить теплое, дружеское, полноценное и доверительное общение с ней.

Такой подход как будто оправдывал себя в младшем возрасте, но по мере взросления девочка все острее чувствовала, что родителей гораздо больше заботит их собственный авторитет, чем ее чувства и ожидания. К тому времени, когда Мэри стала подростком, дефицит безусловной любви достиг критического уровня, что проявилось во внутреннем противостоянии родителям и неосознанном стремлении подорвать их авторитет бунтом и непослушанием. Раньше Мэри всегда была послушным ребенком, и для Дэна и Джейн такой поворот оказался полной неожиданностью. Мэри не была научена любить своих родителей безусловно, и вот теперь она поступала так, как им нравилось, только в тех случаях, когда они делали что-то приятное ей. А поскольку и родители вели себя по отношению к ней точно так же, то ни одна из сторон не получала любви: каждая ожидала приятных для себя поступков от другой.