– Выметайся! – Крикнул Изотов. Любопытство тут же сменилось недоумением, и незваный гость исчез. Но вместо него остались две ажурные программы. Конструкции висели в воздухе сперва неподвижно, но потом одна поплыла к Сергею Владимировичу, майор почувствовал, что она подчинилась мысленному приказу ГУЛа, а другая – к медитирующему Дарофееву.

Майор не стал ждать когда она прицепится к неподвижному телу целителя и ударил ее энергетическим лучом. Программа отлетела, но потом, целехонькая, вновь стала приближаться.

Вспомнив, что Игорь Сергеевич говорил о центральном стержне, Изотов выделил его из переплетения нитей и, настроившись, порвал его. Программа обмякла, стала терять цвет и форму, как медуза на солнце, и вскоре исчезла вовсе. Вторую фээсбэшник снял со своей спины. Она так и не смогла присосаться, и покончить с ней не составило труда. Через несколько минут Изотов заметил признаки сознательной жизнедеятельности в том месте, где находилось дарофеевское тело. Вскоре Пономарь появился лично.

– Я ГУЛа спугнул. – Сразу доложил майор. – Уничтожено две программы. Одна моя, вторая – ваша.

– Я такое нашел! – Не слушая Сергея Владимировича радостно пропел Дарофеев. – Такое!.. Теперь мне все ясно! Чтобы программа была жизнеспособной – ей требуется материальный носитель. Прототип! И она дублируется именно с этой матрицы! Я должен немедленно это попробовать!

Но этому плану свершиться не удалось. В дверь, который раз за этот нескончаемый день, позвонили.

Визитером оказался брат целителя, Константин Сергеевич. Этот Дарофеев, моложе Пономаря на шесть лет, был капитаном войск специального назначения.

Пришел он не один. За спиной Константина маячили двое его друзей-сослуживцев. Игорь Сергеевич узнал их. Одного звали Дмитрием, второй был Толя.

– Привет, что ли... – Сказал Дарофеев-младший.

– Вот уж не думал, что ты придешь... – Ответил Пономарь, разглядывая тонкое тело брата. Там сверкала свеженькая программа.

“Ну сколько же можно?!” – Мысленно взмолился Игорь Сергеевич, прекрасно понимая, что не будет конца таким визитам, пока ГУЛ способен изготавливать подавляющие волю структуры.

– Мы пришли наказать тебя. – Заявил Костя.

Целитель тяжело вздохнул. Применять силу, пусть и энергетическую, против собственного брата раньше казалось ему немыслимым, но сейчас перед Пономарем был не брат, лишь его оболочка, которую злой гений использовал в своих целях. Причем, как подозревал Игорь Сергеевич, эти угрозы всякий раз были самую малость недоделаны, и наверняка имели своей целью измотать Дарофеева физически, эмоционально, да и подистощить его биополевые возможности. Чтобы он, Пономарь, сдался на милость ГУЛа.

Анализ программы занял у целителя несколько секунд.

Ничего нового. Спонтанная агрессивность, защита от силового энергетического нападения, защита от прямого внушения. Но ГУЛ забыл, что кроме прямого есть и косвенное воздействие. Кроме того, личность этой программой не подавлялась, она лишь навязывала индивиду определенный стиль поведения. И это было очень хорошо.

– Я согласен. – Проговорил целитель. – Но могу я сказать тебе пару слов?

– Оправдания не принимаются! – Сухо отрезал брат.

– Лимон. – Игорь Сергеевич прямо смотрел Косте в глаза и слегка почмокал губами, как бы жуя этот фрукт. Дарофеев-младший неосознанно повторил это движение. Контакт был налажен! Со стороны это производило впечатление речи помешанного. Пономарь раз в две секунды говорил слово. Всякий раз другое. Но они, в своей совокупности, раскачивали сознание человека, вызывали своеобразный эмоциональный резонанс. Но такое состояние не было самоцелью, оно являлось ступенькой к следующему, которое целитель называл “взрыв ауры”.

Этот способ был достаточно опасным, но он мог сбросить программу и поэтому целитель не стал прибегать к тонкому энергоинформационному воздействию, ограничившись простыми словами с потаенным смыслом.

– Лицо. Медь. Перчатка. – Быстро выпаливал Игорь Сергеевич. – Камин. Ветер. Кости. Пес. Луна. Звезды. Огонь! Огонь! Огонь!!!

После последнего яростного выкрика Пономаря его брат и двое его друзей упали без чувств. Целитель чуть не зажмурился от того энергетического эквивалента пламени, в которое его словно бы окунули. Но очистительный огонь сделал свое дело. Программы сгорели.