Это рождественская сказка о любви. Как и многие сказки, написана она скорее для взрослых, чем для детей.Впрочем, подростки лет с 10-12, такое мои героини, во-многом абсолютно взрослые люди.
Матушка-Метелица.
Рождественская сказка
Сыплется густыми мягкими хлопьями на землю снег, кружит на ветру, устилает поля, укутывает пуховым платком сады и рощи. Ну что нынче за зима такая выдалась - только расчистишь дорожки, только воткнёшь лопату в сугроб, глянь, всё порошей замело - по новой принимайся за работу. А уж как загудит-завертит пурга-метелица - станет снежная пелена стеной, мимо родных ворот пройдёшь - не заметишь.
А тут вдруг с утра распогодилось - на небе ни облачка, солнце до того ярко светит, аж на снег больно глядеть. Значит, самое время запрягать Гнедого и в город за покупками, - какое Рождество без подарков? Да и тётку Казимиру давно пора навестить.
И пошла спозарнаку беготня во дворе - потащили в сани узлы неподъёмные, корзины плетёные с угощеньем деревенским - тут и гусь печёный и парась копчёный, колбаса кровяная и брага хмельная. Баське со Стаськой раздолье, шустрее всех по двору носятся, отцу-матери помогают - то окорок в сугроб уронят, то горшок с мёдом разобьют. Ну а где Баська со Стаськой, там и Войцех кудлатый - вьюном вьётся, хрипит-лает, суеты добавляет.
Наконец сани домашней снедью битком набиты, пора и самим в дорогу наряжаться. А так не хочется с мороза уходить! Так не хочется! Ещё бы чуток в снегу поваляться!
Но отец торопит, сердится: - Сколько вас ждать надо?!
И мать за ним следом: - Живо-живо, домой одеваться!
А дома тепло! А дома пряниками пахнет - только вчера последний противень испекли. За столом сидит пани Данута, материна подруга задушевная, мятным пряником угощается, грушевый взвар прихлёбывает:
– Ты, Юстыся, не беспокойся, пригляжу я и за домом, и за скотиной, и за девицами твоими, не впервой нам выручать друг-дружку.
Часы резные на стене тикают, маятник золотой качается, кукушечка деревянная о времени напоминает - мать с отцом давно переодеться успели, а Баськи со Стаськой всё нет да нет, наконец явились - платьица накрахмалены, косички русые аккуратными крендельками уложены - любо-дорого глянуть - не девочки - королевны!
Улыбнулась им пани Данута: - Неужто это наши сорвиголовы? Ну, раз такое дело, вот вам от меня подарочек!
– тут она вынула из кармана две ленты шёлку атласного - одну алую, словно маков цвет, другую синюю, как васильки в поле.
– Носите всем на радость!
У сестриц глаза разгорелись:
– Ой, спасибочки!
– Ой, красотища!
– Чур, моя красная, а твоя синяя!
– Нет, моя красная, твоя синяя!
– Нет моя!
– Бася зажала ленту в кулаке.
– Я старшая, ты должна меня слушаться!
– А я младшая, ты должна мне уступать!
Только уступать никто не собирался, и через минуту помятые атласные ленты валялись на полу, нарядные платья, облитые грушевым взваром, стали похожи на половые тряпки, аккуратные кренделёчки на головах превратились в вороньи гнёзда, а раскрасневшиеся "королевны" шипели друг на друга кошками и пытались вырваться из крепких отцовский рук!
– Вы бы хоть пани Дануту постеснялись!
– А я тут причём, это всё Баська!
– Я чем виновата? - это всё Стаська!
– Ну вот что, красавицы, - тут у пана Анджея голос от гнева прервался, - вот что - терпенье моё лопнуло. Никуда вы с нами не едете - дома остаётесь хозяйничать.
– Пап!..
– Мам!..
– Не "пап" и не "мам", а как я сказал, так и будет.
– Мало мне пани Казимира в нос тыкала, что девицы у меня дикарками растут! Мало мне она в прошлый раз выговаривала! Да чтобы я опять краснел перед ней как нашкодивший мальчишка?!
– не бывать тому! Где дрова, где припасы вы не позабыли? Борщ-кашу сварить сумеете? Скотину накормить-напоить не забудете? Ну а на всякий случай пани Данута за вами одним глазком приглядит по-соседски. Надеюсь, за пару-другую денёчков дом вы не разнесёте.
Пани Юстыся не ждала такого:
– Ладно тебе, отец, прости их праздника ради!
– Нет, мать, разок прощу, другой прощу, они совсем распояшутся.
Вы уж нас извините, пани Данута!
– Да что извинять, у самой такие же сорванцы растут.
– Так то парни, а это девицы взрослые - шутка-ли - старшей двенадцать, младшей одинадцать - пора и поумнеть.
От несправедливости происходящего сёстры аж онемели. Ну подумаешь, чуток растрепались, так расчёской махнуть и снова порядок. Главное, все против них! Все! Тётка Данута, вздохнув поднялась, а следом и мать с отцом, к дверям пошли. И всё из-за чего?
– Из-за каких-то ленточек несчастных!
– Ну и не надо нам вашего города!
– И тётки Кази не надо!
Отец снова вскипел:
– Ишь, не надо им ничего! Гонору-то, гонору сколько! Нашкодили, пани Дануту обидели...
– Ну прости нас, пап!
– Мам, мы правда больше не будем!
– Анджей, неужели мы так в сердцах и уедем?
Отец уже отошёл немного:
– Вечно ты их защищать кидаешься, можно подумать, враг я им! Ну хорошо, простим дурёх ради праздника. Но только радоваться не больно-то спешите - всё равно, с собой вас взять не могу - не могу и точка, я слово отцовское сказал. Вот подарки из города привести - это пожалуйста...