Шрифт:
– Это тоже в настоящий момент проверяется. В любом случае мы можем сообщить, что подписавшиеся под контрактом лица в момент заключения ими контракта не числились в картотеке полиции.
– Каким образом получал владелец арендную плату?
– По почте. Деньги отправлялись с разных почтовых отделений.
– Не свидетельствует ли все это, что речь в данном случае идет о хорошо организованной банде неонацистов?
– Комментариев не будет.
– Но ведь верно, что Манфред Керн находился в угнанном «транзите»?
– Похоже на то. Но пока у нас нет весомых доказательств связи Керна с Хольцем.
– А сами вы в это верите?
Воцарилось неприятное молчание.
Пуш сверлил взглядом задавшего вопрос, Локамп с безразличием игрока в покер уставился в потолок.
В конце концов, их выручил представитель бульварной газеты.
– Что известно о других угонщиках?
– Личности пока не установлены.
– А убитый?
– То же самое. Зато известно, что он по меньшей мере один раз был в лодочном сарае.
– Вы идентифицировали другие отпечатки пальцев?
– Комментариев не будет!
– Послушайте, вы не имеете права пичкать нас полуправдой.
Пуш резко выпрямился, в упор взглянул на говорившего, потом произнес:
– Я не уполномочен распространять преждевременные выводы или гипотезы. Я придерживаюсь фактов.
– Но позавчера министр внутренних дел довольно быстро поделился своей гипотезой с общественностью.
– По этому вопросу я не вправе давать объяснения.
– Но ведь в данном случае речь идет не о левых, а о нацистах?
Пуш пожал плечами.
– У господина Хольца имелись нацистские сувениры и пластинки с речами Гитлера. Вы можете делать свои выводы, я буду делать свои…
В помещение вошел Херцог и протиснулся между столами вперед. В руках он держал записку, которую протянул Пушу. Тот дважды прочитал ее и удовлетворенно кивнул.
– Господа, – заявил он затем, – господин Хольц сообщил нам, что даст свои показания в присутствии нескольких адвокатов. Допрос состоится завтра. Полагаю, федеральная адвокатура немедленно предоставит в наше распоряжение несколько своих сотрудников.
– А вы не отправите господина Хольца в Карлсруэ?
Взгляд Пуша выразил удивление.
– Разве в Зосте его охраняют недостаточно хорошо?
59
Эльфрида Шу, как обычно, вернулась домой в шестом часу. Она отворила входную дверь и, не включая в коридоре света, втащила в квартиру четыре тяжелые сумки с покупками. Затем ногой захлопнула дверь и направилась в кухню. Но тут нога ее наткнулась на большой, мягкий предмет, лежавший прямо посреди дороги. Она споткнулась, один пакет выскользнул у нее из рук, зазвенело стекло.
– Линда!
Прошло несколько секунд, прежде чем Линда открыла дверь своей комнаты:
– Да, мамочка…
– Сколько раз я говорила тебе, чтоб ты не бросала спои тряпки в коридоре? Быстро убери сумку и распакуй вещи!
Линда без всякого желания взяла несколько вешалок и потащила рюкзак в комнату. Подумав, она решила распаковать его сразу же.
Тут же в дверь полетело грязное белье. Несколько пуловеров и запасные джинсы приземлились на кровать, две пары туфель грохнулись о дверь шкафа.
И тут Линда увидела фотоаппарат.
Она сняла кожаный футляр и проверила на крошечной шкале количество отснятых кадров. Осталось только три. Она перемотала пленку и открыла крышку. Маленькую черную кассету она сунула в сумочку, выбежала в коридор и стала натягивать куртку.
– А теперь куда ты собралась?
– Я только отнесу пленку. Там должен быть Илмаз. Стефи захочется получить карточки.
60
Ранним утром в четверг гауптвахмистр Котткэмпер вместе с двумя товарищами заступил на дежурство в караульном помещении следственной полицейской тюрьмы в Зосте.
– Доброе утро. Что нового?
Заспанный после ночного дежурства полицейский помотал головой.
– Двое пьяных и один бездомный. Камеры первая, вторая и третья.
– А наци?
– В самой дальней. Сегодня его переводят в Хамм.
Котткэмпер расписался в книге приема дежурств. Затем нажал центральный включатель, от которого свет зажигался сразу во всех камерах.
– Ну, теперь посмотрим…
Он вышел в небольшой коридор и кулаком постучал в первую дверь:
– Давай, поднимайся!