— Преподаватель Инк передавал тебе привет.

— Тебе? — услышала я голос девчонки, которая замерла рядом с нами, затем перевела томный взгляд на Гетера и защебетала: — Разве наложнице не положено с любовью и трепетом смотреть на своего господина?

Затем усмехнулась, довольная произведённым эффектом, и прошла мимо. Но Гетер громко заявил мне так, чтобы не только я услышала:

— Вот разница между твоим положением, Тина, и её, как донора. Ею пользуются все, кому она даёт. А ты только моя.

Я тихо поблагодарила его за поддержку и не смогла сдержаться от победной улыбки, которую и заметила развернувшаяся от обидных слов однокурсница. Надо бы узнать, как её зовут и кто она, собственно, такая.

Но кроме оскорблённой донорши нас слышали и парни, которые, кланяясь, проходили мимо.

— Не устала? Есть не хочешь? Время обеда.

— Нет. Спасибо, — я ещё больше смутилась.

Мне нестерпимо захотелось обнять Гетера, уткнуться в его грудь. Я чувствовала себя чужой среди тенгарцев, а к Гетеру я уже привыкла. Он словно почувствовал моё настроение и притянул к себе, дав минутный отдых. Я, прикрыв глаза, расслабилась, понимая, как всё же устала. Жаль, отдохнуть подольше мне не дали.

— Господин советник, — подошёл к нам преподаватель Инк.

— Господин Инк, — учтиво поприветствовал его Гетер, не выпуская меня из рук.

Я испуганно на него посмотрела, подняв голову, не понимая, почему он не позволяет отойти от него.

— Что вы задумали? — неожиданно спросил преподаватель.

— Я не совсем понимаю, о чём вы, — предостережение в голосе Гетера чётко слышалось, и было понятно, что он не хочет продолжать этот разговор.

— Ваша наложница — высший маг. Зачем ей становиться универсалом? Я поэтому и спрашиваю. Что вы задумали, господин советник?

— Я хочу, чтобы она стала универсалом. Разве в этом есть что-то подозрительное?

— Нет, если это сын, наследник, но не наложница. Невольным птицам подрезают крылья, чтобы они не улетели, но никак не наоборот. Зачем крылья той, что должна быть подле твоих ног?

Я смотрела в бесстрастное лицо Гетера, который кривил губы и не перебивал преподавателя. Интересные вопросы задавал господин Инк, и я была уверена, что тут-то Гетер не отмолчится и не уйдёт от ответа. По-особенному с ним говорил Ликард, с уважением и осторожностью. Чёрные глаза, наполненные тоской, лишь мазнули по мне, прежде чем Гетер произнёс:

— Порой, и обрезав крылья, птицу не сдержать.

Преподаватель Инк фыркнул за моей спиной, жаль, я не могла его увидеть, так как Гетер не давал шанса развернуться.

— Сколько раз я предостерегал тебя, ученик? — чуть не рычал на советника моментально разозлившийся Инк.

— Сотни, а может быть, тысячи раз.

— Ты глуп, я в тебе разочарован, — бросил преподаватель и оставил нас двоих.

— О чём тебя предупреждал Инк? — тихо спросила я у Гетера, который рассмеялся, крепче прижимая к себе.

— Не забивай голову глупостями, учителя порой сами как дети, — шепнул он, и мы оказались у него дома. Я только успела прикрыть глаза, чтобы не замутило от перемещения. — Мне надо во дворец. Учёба на сегодня для тебя закончилась. Пообедаем, потом библиотека в твоём распоряжении. Я вернусь поздно, ужинай без меня.

Гетер, наконец, выпустил меня из своих объятий, а я всё думала о словах Инка. Он разочарован в Гетере, но, по словам господина Ти, Ликард был лучшим студентом академии за всё время её существования. Может, спросить у Инка, что не так сделал Гетер, ведь сам советник не ответит.

Ликард приказал мне переодеться к обеду, и я, не споря, направилась в спальню, где меня поджидали служанки. Отвечая на их вопросы об академии, чувствовала себя неуютно. Женщинам-тенгаркам туда путь заказан. Они не смели и помыслить об образовании. Поэтому они с таким восхищением слушали меня. Ловили каждое слово, переспрашивали, хвалили меня за моё усердие. Неужели раньше и у нас так было? Ведь не так и давно женщины на Земле стали получать образование наравне с мужчинами. Так сильно захотелось домой, где всё понятно и привычно. Где нет этой доисторической дикости, когда саму женщину, ее интересы, пожелания, мечты ни во что не ставили.

В столовую я вплыла в ворохе ярко-жёлтого шелка. Платье замысловатого фасона, которое завязывалось на плече большим бантом, меня заставили надеть служанки, сама я вряд ли выбрала бы именно его. Но девушки, многозначительно подмигивая, доложили, что хозяин любит этот цвет, а я в нём великолепно смотрюсь. Я же настолько проголодалась, что спорить не стала. Просто покорно надела то, что предложили, и спустилась на первый этаж, чтобы присоединиться к уже ожидающему меня за столом советнику.