Ей вдруг дико захотелось заплакать, закричать, умчаться от этого места как можно дальше! Никаких разборок с Эрнесто и его дебильной игрой, пусть сдает ее федералам, плевать! Лишь бы подальше от этой игры… Игры на ее сердце, на ее чувствах, переживаниях! Она стиснула до боли кулаки, заставляя себя не плакать, не плакать! Нельзя показывать слабость, нельзя поддаваться! Нужно… просто… сделать… шаг… вперед.

Сделай… шаг.

Отрежь фантома прошлого. Прошлое ни к чему не ведет.

Живи настоящим. У тебя есть все, что нужно для счастья. У тебя есть тот, кого ты выбрала.

Не думай о нем. О его глазах. О чем-то неуловимом в них. О его словах. Все это – ложь. Забудь о своих чувствах к нему… Забудь, забудь, забудь…

– Лив. – встревоженный голос Джонни, и его руки мягко развернули ее к себе. – Что случилось?

Она с трудом проглотила комок в горле и посмотрела на него. Его зеленые глаза проницательно и обеспокоенно оглядывали ее лицо, она чувствовала его неизменную ауру тепла, надежности, его любви к ней. Вот он, ее якорь спасения, якорь, связывающий ее с реальностью и не дающий сойти с ума! Тот самый, который ей всегда так необходим, где бы она ни была, что бы она ни чувствовала; тот самый, что был брошен в ее сердце в тот момент, когда он впервые легко, но так чувственно поцеловал ее два года назад… Лив вцепилась в его пиджак, как будто проваливалась в пропасть прямо на этом самом месте, и от того, насколько крепко она схватится за него, зависела ее жизнь. Сама не зная, что делает и говорит, она расширенными глазами посмотрела на него, зашептав:

– Джонни! Поклянись мне, что никогда меня не оставишь! Поклянись, что не сделаешь этого, прошу тебя, Джонни!!!

Она вдруг почувствовала, как рядом с ними остановился Макс, и медленно, до ужаса испуганно, посмотрела на него. Он слышал каждое ее слово… И отчего-то смотрел не менее встревоженно, чем Джонни… Но Лив больше не могла себе позволить такую роскошь, как доверие.

Джонни тоже посмотрел на Макса, нахмурился и обнял Лив, одной рукой погладив ее по волосам и, вдохнув их запах, совершенно серьезно проговорил:

– Глупышка Лив. Как же я тебя оставлю, ты что такое придумала? Я умру без тебя, Лив. Ты знаешь это. Клянусь тебе, я никогда не отпущу тебя, ты – моя навсегда, слышишь?

Лив облегченно улыбнулась и глубоко вздохнула. Она слышала. И Макс тоже. Он обеспокоенно смотрел на нее еще пару секунд, потом нахмурился и, ни слова не сказав, уверенной походкой прошел к машине и сел рядом с Авророй.

А Лив решила, что с этой минуты постарается сделать так, чтобы все фантомы, демоны и другие существа из прошлого перестали причинять ей боль. Она поработает над этим.

Не обращая внимания на Макса, воодушевленную Аврору, веселого Джонни, который, впрочем, хорошо скрывал обеспокоенность за маской беспечной развязности, Лив тихо сидела в машине всю дорогу до подпиравшего голубой небосвод семидесятиэтажного торгового центра в Куинсе, где и была назначена встреча.

Время едва подходило к девяти утра, поэтому торговый центр еще уныло блестел стеклом, отражая солнце и тоскуя по десяткам тысяч ног, которые постепенно наполнят его уже буквально через каких-то пару часов. А пока Лив хорошо разглядела на подземной парковке «Кадиллак» отца и великолепный «Мерседес» бизнес-класса с сопровождением в виде такого же черного и блестящего «Фольксвагена Фаэтона», принадлежавших соответственно кандидату в мэры Нью-Йорка Майклу Хоффорду и его охране. Остальные тачки на гигантском, многокилометровом паркинге можно было сосчитать по пальцам.

Лив понимала, что это время выбрано не случайно: за Хоффордом круглые сутки гонялись папарацци, представители общественных движений и простые граждане, в надежде передать ему свои измышления насчет того, что необходимо будет поменять в городе в первую очередь после вступления в должность. Но сейчас все было тихо: около металлических, отражающих свет фонарей под потолком, дверей лифта стоял отец в идеальном, как и всегда, темно-сером костюме, Брайан в черном джемпере и серых брюках, сохраняющий статус делового, но больше практичного, чем претенциозного человека, Майкл Хоффорд, седеющий мужчина, топчущий отметку в невеселые пятьдесят лет, с уверенным взглядом голубых глаз из-под немного набрякших век, гладко выбритыми щеками, ввалившимися так, будто он прикусил их внутри рта и держит специально, чтобы не стать похожим на известного всем песика шарпея, тонкими губами, сжатыми в плотную линию, и чуть полноватой фигурой в отлично сидящем черном костюме и темно-серой рубашке с галстуком.

Окружали наполненные важностью рожи трех мужчин шестеро представительного вида громил, внимательно вглядывающиеся в подъехавшие автомобили с личным дурдомом Лив и с ее веселеньким «суповым наборчиком», готовым броситься на амбразуру в любую секунду.

Лив усмехнулась и первой вышла из машины.

– Наконец-то. – вздохнул отец. – У Майкла, да и у меня, очень мало времени, а нам нужно многое обсудить… - он замолчал и нажал кнопку вызова лифта.

– Да. Поедем в панорамный ресторан на семидесятом этаже. – добавил Брайан, пожимая руки Джонни и Максу и приветливо улыбаясь Авроре и Лив, последняя очень культурно и по-взрослому показала консильери язык.

– Знаете, Эйден, вы привели меня в замешательство своим намерением увидеться так срочно и в таком… общественном месте. – четким, глубоким баритоном проговорил Майкл.

Лив ухмыльнулась.

– Ого! Не голос, а просто песня… Таким тембром запудрить мозги можно в два счета, да, господин кандидат? – подмигнула она Майклу, который недоуменно уставился на нее.

Джонни и Макс рассмеялись, а Эйден вздохнул:

– Майкл, не обращайте внимания, это моя дочь Оливия. Она еще молода и не научилась думать, прежде чем говорить.