«Возвращается ветер на круги свои…». Стихотворения и поэмы
вернуться

Туроверов Николай Николаевич
Шрифт:

«Пепельница. Пепел мимо…»

Пепельница. Пепел мимо. Задрожал стакан в руке. Чувствую, - опять незримо Ты со мною в кабаке. Чувствую особым чувством, Не шестым, не номерным. Та же пытка: для искусства Нужен ли табачный дым И вино? Какая сила Нас опять с тобой свела? Одинокая могила Новой травкой поросла. 13/2 1971

«Прижалась бутылка рома…»

Прижалась бутылка рома Стеклянной щекою к руке. Холодной щекою. Мы дома, Мы снова с тобой в кабаке. Конечно, весь мир по колено! Отныне - навеки, давно. Хрустальная стопка Верлена, На дне - золотое руно. 1971

1942

Тебе не страшны голод и пожар. Тебе всего уже пришлось отведать. И новому ль нашествию татар Торжествовать конечную победу? О, сколько раз борьба была невмочь, Когда врывались и насильники, и воры, - Ты их вела в свою глухую ночь, В свои широкие звериные просторы. Ты их звала, доверчивых собак, В свои трущобы, лютая волчица. И было так, и снова будет так, И никогда тебе не измениться.

Однополчанам

Гимназистом, реалистом и кадетом Начиналась беспощадная война. Голубым необычным светом Жизнь моя теперь озарена. Ничего не тронет и не ранит Закаленных неожиданной судьбой; Мертвые мои однополчане По ночам беседуют со мной. Старшие - времен Елизаветы, Надо каждого запомнить и учесть Чинопочитание, при этом Не роняя и казачью честь. Младшие - совсем еще недавно Юность не испившие до дна, Страшно, и таинственно, и славно Вы доверились снегам Каледина, Той зимы семнадцатого года Без которой, уверяют знатоки, Лучшего всемирного похода Не смогли б придумать казаки.

Я знаю

Я знаю - не будет иначе, Всему свой черед и пора, Не вскрикнет никто, не заплачет, Когда постучусь у двора. Чужая на выгоне хата, Бурьян на упавшем плетне, Да отблеск степного заката, Застывший в убогом окне. И скажет негромко и сухо, Что здесь мне нельзя ночевать, В лохмотьях босая старуха, Меня не узнавшая мать.

«Бурей растревоженная степь».

Москва, 2008

Млечный путь

«В скитаньях весел будь и волен, Терпи и жди грядущих встреч, - Тот не со мной, кто духом болен, Тому не встать, кто хочет лечь. Простор морей, деревья пущи И зреющий на ниве злак Откроют бодрым и идущим Благословляющий Мой знак. В лицо пусть веет ветер встречный, - Иди - и помни: Я велел», - Так говорил Господь, и Млечный На темном небе путь блестел. 1922

Воспоминание

Крушила, топтала, сжигала, Но до конца не сожгла! Если бы молодость знала, Если бы старость могла!.. Что же! Старость - как старость! А мне Снится веселый, пригожий Дед на буланом коне. 1949

Звезда

Марии Волковой

Ты все поешь о жизни тесной, Но погляди: в свой час ночной, Какой единственной, чудесной Над нашей страшной нищетой Звезда заветная сияет… Так знай же ты, как кто-то знает, Тебя не видев никогда, Что это верная звезда. 1950

Буян

Памяти Петра Кумшатского

Где-то там, - за тридевять морей, Под названьем острова Буяна, Есть страна, и я стремлюсь все к ней По волнам ночного океана. Месяцы, года, десятки лет Я стою ночами у штурвала, Сколько раз уже сиял рассвет И заря печально догорала. Днем всегда один и тот же штиль: Франция - неспешная отрава, Край мой бесковылистый, не ты ль На меня давно имеешь право? Больше нечем мне тебе должать, - Перепел все песни и напевы, Это право - мертвому лежать Под Парижем на погосте Женевьевы. И не путеводною звездой, Не моей животворящей силой Ты теперь склонилась надо мной, Над моею склонишься могилой. Но и там, когда остынет кровь, Буду тем же: из подземного тумана Каждой ночью уплыву я вновь В сонный поиск острова Буяна. 1952

«Мы все гости на погосте…»

Мы все гости на погосте, Ожидая вечный дом. Посетят нас также гости, Когда в дом мы перейдем. Будут взрослые и дети, Будет нежность оттого, Будет многое на свете, Кроме сердца твоего. 1953

«Опьянеть от солнечного света…»

Опьянеть от солнечного света, Обойти прозрачные леса И поверить, что долина эта Лучшая на свете. Чудеса Сами знают, - просим иль не просим, - Свой, от Бога, предрешенный срок, Как, пришедших на свиданье, восемь Этих мимолетных строк. 1953