Егор присел рядом и обнял ее, успокаивая.

Авдеев удрученно оглядел скорченные в лужах крови тела.

– Шива всемогущий, ну и делов мы наделали!
– воскликнул он огорченно.
– Сколько теперь стоит гулловский робот?

– От сорока тысяч в начальной конфигурации, - ответил Егор, гладя Наташу по голове.

При взгляде на мертвые тела его сердце сжалось. Он вдруг подумал, что обладание многими телами сразу только на первый взгляд кажется преимуществом. В действительности это возможность испытать многократно умноженную боль.

– Сто двадцать тысяч!
– сокрушенно пробормотал священник и пояснил, пряча вуду-нож: - Эта штука не просто режет их, она заодно сжигает им нервную систему. А это километры светопроводящих полимеров! Дешевле купить новых, чем починить этих.

Он похлопал себя по карманам, ища что-то. Увидев свою бутылку на полу, Авдеев поднял ее, откупорил и отхлебнул изрядную порцию. Зеленые струйки потекли по его бороде. Оторвавшись от бутылки, он вытер бороду тыльной стороной ладони и икнул.

Его внимание переключилось на Наташу. Она сидела полуобнаженная, халат в пылу схватки распахнулся и сполз с плеч. Забыв о приличиях, священник с нескрываемым восхищением уставился на наташину грудь. Заметив это, Егор запахнул ее халат и представил их друг другу:

– Наташа, мой друггл. Петр Авдеев, священник.

Улыбка сползла с его лица.

– Твоя демоница? Ну-ну, - недовольно сказал он.
– Впрочем, если она отвадит тебя от Нины, я это одобряю.

Наташа сразу перестала плакать. Егор услышал, как она скептически хмыкнула внутри его головы.

Оставаться в доме, среди лежащих на полу трупов, было неприятно. Они вышли наружу. Виллу окаймляла просторная террасса, защищенная от дождя нависающей низкой крышей. От взглядов с улицы террасу укрывала деревянная решетка, густо оплетенная диким виноградом. Рядом с входной дверью стоял уличный диван-качели.

Глостин жил в элитном районе в самом конце проспекта Кавайного. Все дома в округе были похожи: плоские крыши, два-три этажа, на толстых квадратных сваях. Перед каждым гордо торчал насыпной клочок земли в пару соток, украшенный цветами или даже кустами. У глостинского дома рос орешник.

На улице уютно сияли фонари, подсвечивая мягким светом прозрачный вечерний туман. Было тихо, лишь дождь мерно шелестел по воде. Это был приятный звук, в отличие от сухого треска аквапленки под дождем, похожего на стрекот саранчи в продуктовом отделе супермаркета. Пахнущее резиной порождение современности сюда еще не добралось.

Они уселись на диване-качелях втроем: Наташа, Егор и Авдеев. От священника разило спиртным. Егор был неприятно удивлен, он никогда не видел Авдеева пьяным. Петр протянул ему бутылку дешевого виски из водорослей, какие обычно пьют отморозки. Егор сделал большой глоток и закашлялся. Пойло было жгучим и соленым. "Как слезы", - подумал он.

– Надо уезжать, - сказал Егор.
– Если приедет Глостин, нам не поздоровится.

– Не приедет, - отзовался священник.
– Он крупно вляпался. А если бы и приехал, это уже не имеет значения.

Они замолчали. Первым заговорил Авдеев:

– Не переживай, они всего лишь роботы. Ты жалеешь их, потому что непроизвольно одушевляешь. Глостину, как видишь, на жалость наплевать, он их истязает на чердаке. Ик!

Он перевел дух и продолжил:

– Одушевлять неживые предметы - нормально для INFJ. Покойный Юра Захарьин доходил до того, что благодарил кондиционеры за охлаждение воздуха. Признайся, ты ведь разговариваешь с бытовой техникой? Бывает такое?

– Иногда прошу таксобот ехать побыстрее, - ответил Егор смущенно.

– Вот видишь... Одно у меня в голове не укладывается, - пробормотал Авдеев.
– Четыре одинаковых робота...

– Пять, - поправил Егор.
– Пятый был в "Колизеум Арене". Вы смотрели матч?

– Смотрел ли я матч?
– переспросил священник и отсалютовал поднятой бутылкой.
– Еще бы. Вот, отмечаю нашу победу!

– Какую победу? Дубина проиграл, - мрачно заметил Егор.

– Победу русского боксера... ик!.. над пожилым председателем Китайской республики. Как он ему врезал! Этот удар войдет в историю бокса.

Авдеев вновь приложился к бутылке. Егор поморщился.

– Убили Дуньтаня-то нашего...
– загадочно сказал священник.
– Как вы только до этого додумались: прикончить китайского лидера на глазах всего мира?! Из всех способов национального самоубийства Глостин выбрал самый оригинальный.

– Думаете, китайцы нападут?
– с тревогой спросил Егор, забыв о неприязни, которую вызывали у него пьяные люди.

– К гадалке не ходи!
– заверил Авдеев и снова икнул.
– Им только в себя нужно придти от нашей беспримерной наглости. А как опомнятся, сразу начнут бомбить.