Во время следствия с арестованными обращались крайне жестоко. Их избивали, пытали, стараясь получить сведения, которые бы подтверждали причастность группы к шпионской деятельности. Леонид Леонидович старался при любой возможности морально поддерживать своих товарищей, во всем брал вину на себя, при очных ставках давал понять, какой линии они должны придерживаться на допросах.

Арестованные члены группы четко следовали линии, которую проводил резидент, и в своих показаниях подтверждали, что работали против РОВС и НТСНГТ по идейным соображениям, что никаких противозаконных действий против Югославии не совершали. Это соответствовало действительности, и следствие, как ни старалось, не смогло инкриминировать им шпионаж.

Наряду с этим Линицкий провел еще одну акцию, которая во многом смешала карты устроителей процесса. Во время следствия и на процессе он назвал в числе членов своей организации нескольких наиболее одиозных белоэмигрантских деятелей, от которых он получал информацию (так и было в действительности, но за одним исключением — они не знали, что имеют дело с советским разведчиком). Настоящим руководителем организации он назвал ротмистра Комаровского, подозревавшегося в связях с английской и польской разведками.

Такой поворот событий резко изменил обстановку. Руководители РОВС начали проводить свои расследования, чем серьезно взбудоражили белоэмигрантские организации не только в Югославии, но и в других странах Европы.

Информация о террористической деятельности РОВС и НТСНП докатилась и до Лиги Наций. В прессе появились отклики, в которых говорилось о необходимости привлечь к суду и противную сторону, то есть белые террористические организации.

Создавшаяся обстановка осложнила положение обвинения. Материалы следствия были направлены не в суд, а в Министерство юстиции, затем в Министерство иностранных дел, а после этого их рассматривал Совет Министров. В результате было принято решение о передаче материалов в суд только на 4 человек, в числе которых оказался и ротмистр Комаровский. Суд признал виновными Линиц-кого и его помощника только в совершении кражи документов из сейфа и проведении пропаганды, наносящей вред Югославии.

Леонид Леонидович был приговорен к 2 годам 8 месяцам каторжных работ, заместитель получил 1 год тюремного заключения, Дра-кин — 6 месяцев, ротмистр Комаровский был оправдан, но ему было предложено покинуть страну.

Решение суда усилило распри в среде руководителей и разброд среди рядовых членов. У руководителей террористических организаций и групп стали возникать подозрения в отношении друг друга, «красная агентура» мерещилась им повсюду. Даже сенатор Трегубов вынужден был заключить: «…кроме раскрытой шпионской линии

Линицкого должна существовать другая, более конспиративная разведывательная организация большевиков, на обязанности которой лежит освещение заметных лиц местной русской эмиграции.

Поэтому надлежит рекомендовать организациям РОВС не убаюкивать себя тем, что ликвидирована шпионская группа Линицкого, и удвоить свое внимание и осторожность, памятуя, что враг не дремлет и его разведывательные щупальцы незаметно проникают в нашу среду и цепко ее опутывают».

Процесс серьезно поколебал устои белоэмигрантских организаций, занимавшихся террористической деятельностью, и фактически парам изовал их активность.

Семьи Линицкого и некоторых других членов резидентуры этапировали в Австрию. Процедура высылки сопровождалась применением насилия и жестокости. Группу женщин привезли к границе и под дулами карабинов заставили следовать на австрийскую территорию. С австрийской стороны раздались выстрелы, группа была задержана и направлена обратно на югославскую территорию. Эта процедура повторялась несколько раз. Измученные люди выбились из сил и не могли уже двигаться дальше. Тогда полицейские отвезли их к границе в горах, показали направление, куда двигаться, а сами сели в машины и уехали. Через несколько часов группа вышла к австрийскому населенному пункту, затем добралась до железнодорожной станции и на поезде прибыла в Вену, где се встретили сотрудники советского посольства. Через некоторое время высланные были отправлены на Родину.

Что касается Леонида Леонидовича, то он полностью отбыл свой срок. Однако, когда оставались считанные дни до освобождения, были получены данные о подготовке против него террористического акта. Приказ руководителей эмигрантских организаций — живым Линицкого из Югославии не выпускать — заставил Центр принять защитные меры. Еще во время пребывания в тюрьме посольством СССР ему было вручено уведомление о приеме в советское гражданство. На частном самолете Линицкого переправили в одну из стран Европы. Через несколько дней он был в Москве.

Но Москва встретила разведчика неласково. Шел 1938 год. Леониду сообщили, что его мать арестована в 1937 году и расстреляна как «несознавшаяся польская шпионка». Разведчику было предложено выехать в Харьков, где проживала его семья, и устроиться на работу в больницу.

Леонид Леонидович работал сначала в городской больнице, затем до начала войны в военном госпитале. По его просьбе провели повторное рассмотрение дела матери, и в 1940 году ему сообщили, что она была репрессирована по ложному доносу и полностью реабилитирована.