Эта статья Основного закона вызвала значительные споры. Предлагалось допустить издание чрезвычайных указов лишь между сессиями (в то время как формулировка «во время прекращения занятий» позволяла использовать эту статью и во время кратковременных перерывов во время сессии), однако совещание статс-секретарей Государственной канцелярии сняло это положение. Член Государственного совета Таганцев предлагал снять эту статью. Но граф Витте заметил, что «поставить палку в углу необходимо»[79].

Предлагали предоставить императору право в чрезвычайных обстоятельствах издавать «указы в видах предотвращения грозящей государству опасности» без какой-либо регламентации этого права. Автор предложения, Дурново, разъяснял, что проектируемая им "статья имеет в виду опасность высшего порядка на тот случай, если придется сказать, что Дума и Госсовет не существуют. Несомненно, это будет государственный переворот, но его лучше «основать на законе»[80].

Его поддержал граф Витте, который утверждал, что «во всех государствах бывали такие моменты, когда становился необходимым coup d' Etat»[81].

Как показали дальнейшие события, императорскому правительству действительно пришлось для обеспечения нормального управления страной прибегнуть к государственному перевороту.

Эта статья в разное время использовалась по-разному. 60 указов и предложений по ней было издано в 1906–1907 гг., между роспуском первой и созывом второй Дум. Сразу же началось злоупотребление этой статьей. Правительство использовало предусмотренный ею порядок для реализации своей программы, не обращая внимания на чрезвычайность предпринимаемых мер. После созыва второй Думы большинство актов по 87-й статье было внесено в нее.

Нормального сотрудничества Государственной думы первого созыва с императорским правительством не сложилось. Основной причиной этого были неумеренные амбиции депутатов. «Идеалом и лидером Думы был не рабочий парламент, трудящийся над положительным законодательством, а Assemble nationale и имела исторической миссией совершить революцию, а не мирно преобразовать государство»[82].

Депутаты обладали психологией членов полновластного Учредительного собрания и отождествляли себя с деятелями Великой французской революции. Они не были склонны считаться с ограничением прав Думы по Основному закону. Напротив, они полагали, что «ни о каких уступках старому строю не может быть речи… Все народные требования должны быть удовлетворены безусловно и во всей полноте! Только при этом условии конституция может быть признана и принята народом»[83].

Многие депутаты пришли в Думу, чтобы спасать Родину, и были возмущены тем, что им говорят о каких-то пределах власти.

Такой подход был вызван тем, что «весь народ, само интеллигентное общество было воспитано на том же самодержавии и… усвоило его главные недостатки. У него тоже не было уважения к закону и праву, свою победу над старым порядком оно поняло так, что само же теперь выше закона, как раньше было самодержавие… оно думало теперь, что непосредственной воле „народа“ ничто не может противиться». А народ, по мнению видного деятеля трудовой группы первой Думы профессора Тимофея Локтя, полагал, что «воля Думы – воля народа, воля государства»[84].

К тому же многие депутаты были озлоблены обысками, разгонами собраний с их участием и другими репрессивными акциями власти.

Первое крупное столкновение Думы с правительством произошло 5 мая по вопросу об «Ответном адресе» на речь, произнесенную царем 27 апреля в Зимнем дворце на церемонии встречи с «народными избранниками». Хотя и в несколько урезанном виде, кадеты включили в этот документ основные пункты своей программы. Среди них были: создание ответственного перед Думой правительства, отмена особого полицейского режима, на котором находились многие районы страны, упразднение Государственного совета, введение всеобщего избирательного права и демократических свобод, установление полного гражданского равноправия, отмена смертной казни, всеобщее бесплатное начальное обучение, реформа органов местного управления и самоуправления, «укрепление в армии и флоте начал справедливости», решение аграрного вопроса на основе кадетской программы принудительного отчуждения части помещичьих земель, ограждение интересов рабочего класса, амнистия.

Почти единодушное одобрение Думой кадетского проекта «Ответного адреса» правительство и высшие сферы восприняли как прямой вызов. Царь демонстративно отказался принять делегацию депутатов Думы, которая должна была лично передать ему этот документ, а в «Правительственном Вестнике» началась публикация телеграмм монархических организаций с требованием роспуска первого российского парламента.

Однако это было еще лишь самым началом конфликта. Беседуя 6 мая во время завтрака у царя в Петергофе с военным министром А. Ф. Редигером, председатель Думы кадет С. А. Муромцев сказал ему, что Дума «готова уважать сильное правительство, которое твердо и с убеждением будет проводить свои взгляды»[85]. Муромцев высказал также мнение, что парламент нужно поскорее занять конкретной работой, и тогда он быстрее дифференцируется на партийные фракции, с которыми правительству легче будет иметь дело. Редигер немедленно сообщил об этом разговоре премьер-министру И. Л. Горемыкину, но тот явно не торопился воспользоваться советом думского лидера.

Ситуацию усугубляла также неготовность императорского правительства к созыву Государственной думы: накануне этого события был сменен Кабинет министров, и новые члены правительства еще не вошли в курс дела. Поэтому, хотя император еще в сентябре 1905 г. предписал министрам «озаботиться, чтобы Государственная дума, как только она соберется, могла немедленно приступить к обсуждению и разработке законопроектов, имеющих общегосударственное значение»[86], в нее первоначально не было внесено никаких правительственных законопроектов, а потом внесли 2 весьма маловажных, что было сочтено депутатами, собравшимися радикально изменить Россию, издевательством, хотя министры отнюдь не имели это в виду.

Прошла всего неделя, и в Таврическом дворце разразился новый скандал, связанный теперь уже с ответом правительства на адрес Думы. Правительственная декларация, оглашенная 13 мая 1906 года председателем Совета министров И. Л. Горемыкиным, носила подчеркнуто агрессивный характер. В этом проявились и общий курс внутренней политики правительства после подавления декабрьских вооруженных восстаний в стране, и нескрываемое раздражение царя и камарильи, вызванное «Ответным адресом» Думы, и личная антипатия Горемыкина к «народным избранникам», треть из которых, по его мнению, «просилась на виселицу»[87].