В пятидесяти милях к юго-востоку от Сарри, в приюте для животных города Чесапик, находились десять собак из питомника «Бэд-Ньюз». Один из них, маленький черно-белый пес, спал в глубине клетки. Самый маленький и молодой, он чувствовал себя очень неуверенно. Он обращал на себя внимание своеобразным окрасом: туловище пса было черным с белыми полосами, тянущимися от светлого живота, а голова почти белой с черным пятном на правом глазу и под носом. Казалось, что у него подбит глаз и нарисованы усы.

Более сотни будок, сделанных из шлакоблоков, с решетчатыми дверцами располагались на двух уровнях. Это скрадывало шум и делало соседей сбоку невидимыми. В дальнем конце каждой будки находилась пластиковая откидная дверца. Пройдя через нее, пес попадал в длинный решетчатый загон длиной десять футов. Там он мог свободно бегать. Там же пес мог справлять естественные нужды вдали от места, где он ест и спит, а также при желании увидеть других собак. Он мог прыгать и бегать. У него было пространство и какой-никакой выбор.

Там было даже уютно. В передней части загона на полу лежали одеяла или порванная газета, в которых было мягко и тепло. Он любил здесь сидеть, в относительной тишине крытой части будки. Он любил спать.

Будки, не занятые животными — сужавшиеся кверху и расширявшиеся книзу, — были набиты различными вещами: чистыми подстилками, моющими средствами, различной утварью. Длинные швабры, которыми мыли будки, стояли у стены, и он любил глазеть на них.

Кругом было на что посмотреть и что послушать. Стиральная машина и сушилка в конце ряда, казалось, постоянно пребывали в движении, стирая многочисленные одеяла. Отовсюду раздавались голоса людей, входивших и выходивших. Ему это нравилось. В этом белом шуме тонули все прочие раздражители, он был тихой музыкой его снов.

Люди приходили на него посмотреть. Они приносили игрушки и лакомство. Иногда они даже брали его на прогулку из этого небольшого серого здания, хотя ему не всегда хотелось покидать свою будку. Иногда, когда к нему приходили люди, он сидел, часто дыша. Им приходилось выманивать его едой. Он любил поесть. Когда ему приносили еду, металлические миски, доверху наполненные сухим кормом и водой, он вскакивал и принимался за работу.

Честно говоря, он не имел ничего против небольшого размера будки. Он был собакой и, как все собаки, уютно чувствовал себя в норах, небольших укрытиях, пещерах, проводя большую часть дня сидя или лежа. Разумеется, собаки еще общаются с сородичами, что здесь было невыполнимо. А еще они любят исследовать окружающее пространство, добывать еду, охранять свою территорию. Это энергичные и амбициозные создания. Им нужны тренировки и мотивации. Иначе они деградируют. У них «едет крыша». Это часто случается с собаками в приютах. Особенно с питбулями, существами умными и активными. Собак, с которыми это случается, обычно усыпляют.

Собаки вокруг черно-белого пса целыми днями бегали и лаяли, стараясь создать для себя видимость каких-то целей, в которых остро нуждались. Он ничем подобным не занимался. В основном он спал. Казалось, другие собаки ждут, чтобы что-нибудь произошло. Он не ждал ничего конкретного. Он просто ждал.

Он перекатился на спину так, что лапы оказались в воздухе. Он закрыл глаза.

Утром 30 мая Бринкман, Кнорр и Джилл встретились на парковке у федерального исправительного учреждения в Питерсберге, штат Вирджиния. В этой тюрьме, не очень строгого режима, содержалось около тысячи заключенных, в распоряжении которых находились такие удобства, как художественные мастерские, музыкальные комнаты, баскетбольная площадка с открытыми трибунами и электронным табло.

Заключенный, к которому они направлялись, был осужден за распространение героина, но также организовывал собачьи бои. Полицейские начинали понимать, что многие преступления были связаны. В местах проведения боев собак обязательно обнаружатся не только наркоманы и люди, незаконно носящие оружие, но и наркодилеры и торговцы оружием. Исследования свидетельствуют о том, что жестокость по отношению к животным связана с другими бытовыми преступлениями, издевательствами над членами семьи и детьми, что она снижает порог восприятия насилия.

Хотя в его деле это не всплывало, но осужденный рассказал им, что встречался с Виком и Пернеллом Писом в то время, когда они занимались организацией питомника «Бэд-Ньюз», и продал им трех питбулей за 2900 долларов. Позднее он принимал участие в собачьих боях на Мунлайт-Роуд, 1915. выставляя своих собак против собак Вика. Ставка составляла 3000 долларов, и его собака победила. После схватки Вик попросил его убить проигравшую собаку своего питомника, и он застрелил ее из ружья 22-го калибра.

Эта беседа приблизила их к цели, однако на улице, когда они обсуждали то, что услышали, Джилл подчеркнул, что время дорого. Кнорр и Бринкман заторопились. Они сели в машины и отправились в длинный путь к федеральному исправительному учреждению в Беннетсвилле, штат Северная Каролина. Когда они приехали к кампусу, расположенному на 670 акрах земли в семидесяти милях к северо-востоку от Миртл-Бич, было уже слишком поздно для посещений. Друзья остановились на ночь в ближайшем мотеле.

Следующим утром они первым делом отправились в Беннетсвилл. Заключение в этой тюрьме было средней строгости, а атмосфера и люди внутри нее разительно отличались. В воздухе витали враждебность и жестокость. Двое заключенных, с которыми они встретились, также отбывали срок за распространение героина. Они признались в том, что участвовали в боях собак в сараях на Мунлайт-роуд. Один из них рассказал, что встретился с представителем питомника «Бэд-Ньюз» на обочине дороги, и тот провел его к месту боев. Они запомнили белый дом и черные сараи. Еще они запомнили черные «Кадиллаки» и «BMW». Ставки доходили до 13 000 долларов, и собаки Вика все время проигрывали. Согласно показаниям одного из заключенных, Пис убил по крайней мере одного пса электрическим током, предварительно облив его водой.