Если бы я только знал, что мой план, был ведущим пунктом в игре, что я с завязанными глазами играл в шахматы с гроссмейстером, и не видел поля битвы, я бы остановил эту игру. Если бы я только знал, что мой план в перспективе поставил шах в этой партии, мне же, я бы вообще в чём угодно признался. Даже в убийстве Кеннеди. (Хотя я не убивал Кеннеди, разумеется, но тем не менее) Ведь этот гроссмейстер живёт не только в моей голове. Он был реален. Из плоти и крови, как и все мы. Наступит момент и я назову его Пауком, полностью признавая его достойным соперником. И это был переломный момент, и начиная с этого момента, это уже была не моя жизнь. Это уже была не она. Я потерял власть над своей жизнью, я потерял её, и примерил роль марионетки именно в этот момент. Тогда я ещё не знал об этом.

Мне пришло сообщение из офиса Гетмана, о том что мои приёмы на ближайшие две недели переданы другому специалисту. Гетман, не брал трубку, телефон был отключен. Когда я позвонил в офис, секретарша сообщила мне, что Гетмана на больничном. С горем пополам, мне удалось вытянуть из неё наконец, что случилось. Его увезли вчера в больницу. Микроинсульт. Но радует одно, он живой. И пока Вика спала, я решил к нему съездить. В конце концов мне нужно с ним поговорить. Есть у меня одна догадка, но только он сможет дать мне ответ верна она или нет.

Когда я вошёл в палату в кардиологическом отделении, застал Гетмана с газетой. Первая страница пестрила сводками по делу Керро и Смолова.

– Что, сердечко шалит, Александр Сергеевич?
– проговорил я добро потешаясь, и приземлился на стул рядом к кушеткой.

– Ох, шалит… - протянул он со вздохом, - Здравствуй, Рафаэль.

– И вам того-же. А я вам говорил, что кофе вас прикончит.

– Если б только оно. Годы, берут своё знаешь ли. Мне как ни как 61 годок, Рафаэль.
– Он загнул угол газеты, шурша листами и удивлённо посмотрел на меня поверх очков, - А ты что здесь делаешь? Как тебя вообще пустили?

Я нескромно улыбнулся в ответ,

– Деньги правят миром, вы знали? Я собственно мучать вас долго не собираюсь, я только спросить хотел кое-что.

Гетман свернул и отложил газету к себе на колени.

– Спрашивай.
– кивнул он и поправил очки.

– В общем-то встретился я с этим вашим знакомым… - начал я, подбирая слова, чтобы не звучало слишком… слишком.

– Ну и как?
– психолог расплылся в улыбке, - Впечатляет, правда?

– Не то слово.
– мотнул я головой, - Он вообще… не с нами, да?
– поинтересовался я деликатно. Мужчина уверенно медленно закивал.

– Абсолютно. Ярчайший пример тяжелой формы шизофрении. Галлюцинации на уровне отдельной реальности.

– Ну я так и подумал, вот только… - я смолк, и потянулся в карман за телефоном. Разумеется я записал тот диалог на диктофон. Я несколько раз прослушав пришёл к некоторым выводам…

– Это же реальные события и люди, верно? Просто исказились в его сознании. Я это к тому, что… мне кажется он приписывает эти качества реальным людям, с которыми сталкивался или о которых ему рассказывали, понимаете?

Гетман смотрел на телефон в моих руках.

– Например?

Тогда, я включил запись и представил тем самым терапевту, диалог с безумным шизофреником преклоненного возраста. Убирая телефон, я решил высказать психологу свои выводы на сей счёт.

– Каро, склоняющий к жестокосердию, сводящийся с ума демон. А что если это не о ней речь, ведь он не утверждал, что это она. Более того, чётко дал понять, что это отдельный субъект. Отдельный от неё. А что если это человек, о котором Керро могла ему рассказывать? Жестокий, злой человек, который свёл её с ума, человек носящий одну с ней фамилию, мм?
– предположил я, заискивая взгляд мужчины. Потерев подбородок, в раздумьях он немного повёл бровями.

– Хм. А ты знаешь, возможно.
– согласился он, - Ты обращал когда-нибудь внимание, на речь Виктории, ранее? Метафоры. В её случае правда словообороты были вызваны некоторой степенью табулирования - запрета прямых мыслей, к тому же она личность глубоко творческая… Что до Керро, то, думаю ты прав. Если подумать, то картина вырисовывается вполне конкретная и вовсе не эфемерная. Пожар. Отсюда следует её фобия, она очень глубокая, потому что душевная травма ещё глубже. Этот «Карро» так сказать, мог быть как отцом её, так и кем либо ещё из родственников, так или иначе, это именно тот человек, что причинил ей зло.

– Она могла сама устроить этот пожар.
– заявил я, почти не нуждаясь в ответе. Я кажется уверился в этом и сам.

– Нарочно или нет, это конечно совершенно другой вопрос.
– ответил Гетман, - Но да, думаю поджог это то, что вывело её из равновесия, и расщепило личность. Одна её часть сожалеет и казнит себя за содеянное, другая - нет.

– Другая довольна свершившимся возмездием.
– пробормотал я в сторону.

– Может быть.

– То есть фактически она убила своих родителей?
– спросил я. Немного подумав, Гетман нахмурился,