– Контракт… контракт - проблема номер два. Блондин внимательно вслушивался в низкий, броско акцентированный голос гота и мысленно желал, так и не узнать о том что его друзья мировые рок-звёзды.

– Что ты делаешь? Ты сам-то хоть знаешь, чего хочешь?
– разозлился блондин, допытываясь: - Что ты делаешь, чёрт тебя дери?!

– Играю.
– ответил он немного подумав. Черты лица брюнета изменилось на откровенную боль.

– Кого?
– не въехал парень, хмуря брови. Когда дошло, на него уже смотрели глаза затравленного зверя.

– Не знаю.
– покачал головой собеседник, удивляя таким ответом.

Парень снова опустил голову, прячась в тени тэкера. Блондин усмехнулся, хотя это имело скорее нервный характер.

– Страннее тебя, клянусь, только шизофреники. Что ты тогда пытаешься доказать, я не понимаю?

Черноглазый отпил виски и наверное целую минуту пробыл в раздумьях. А может он и не думал.

– Ничего.
– наконец-то ответил он, - Я не хочу ничего доказать. Я просто хочу играть, и играть я хочу по своим правилам. Кто я там?
– покачал он головой и сделал сразу два щедрых глотка спиртного, - Композитор, музыкант, поэт? Но в масштабах установленных мне рамок, установленных не мной, в тенденции стиля группы, я словно только исполнитель.

– А то что ты фронтмэн, типа не считается?

– Как продюсер сказал - так и делай - это прерогатива фронтмэна, по твоему? Надо про вражду, ненависть, смерть или несчастную любовь, или ещё что - неважно - делай. И я делаю. А если бы я не знал, что такое лютая ненависть или смерть даже близко никогда не видел? Счастлив был в любви, а не несчастен? Да, я быть может и не влюблялся никогда или вообще не чувствую нихрена, ни любви, ни тоски, ни жалости? Мне может осточертело уже гроулить под дэт-метал? Я прогресса хочу, чего-то нового, незатасканного. Но кого это волнует? Сказано надо, значит так тому и быть. Мне тесно там, я теряю самого себя в строго ограниченных шаблонах. Примеряя на себя эмоции, пропуская через себя, чтобы создать очередную композицию, я перестаю понимать, где я, а где фарс.

– И чё?

– Чё… Чё?!
– брюнет одарил блондина очевидным взглядом, не найдя слов. Цензурных по крайней мере судя по взгляду, точно не нашёл.

– Мм-мм… ладно… - протянул блондин, почесав подбородок, - А по мне так ты спятил от славы.
– высказал он своё мнение. За что незамедлительно был удостоен какого-то слишком глубокомысленного для молодого парня, взгляда. Несколько мгновений они странно смотрели друг другу в его глаза, но черные глаза смотрели так, словно сквозь, прямо в душу. От этого взгляда становилось не по себе.

– Не в этом смысл. Смысл не в славе.
– глубокомысленно заявил фронтмэн, - Мы, если ты не понял, в славе купаемся, исключительно по ту сторону. По эту сторону, в повседневной жизни мы абсолютно бесславные мрачные задницы. Тебя например узнают? Узнают. Пусть и в рамках города, но до сих пор узнают. А что до меня… Любой из «Девятого круга», появится посреди Нью-Йорка средь бела дня, без всей этой мишуры, и что? Узнают его? Ничерта! А на сцене их знают, любят, поклоняются им. Они - кумиры, боги, мечта. Но не знает никто, кто они!

– И нахрена тогда спрашивается, становится чёртовой звездой, если так скрупулёзно скрывать это?
– недоумевал друг.

– Нахрена?
– невесело и как-то жестоко усмехнулся брюнет, - А я скажу тебе нахрена! Не так важно знает ли кто, что ты звезда или нет. Важнее, что я это знаю.
– на мгновение он поджал губы, - Знаю, что могу что-то поселить в сердцах, и они откликаются мне. Определение творца в бесконечности и обновлении, в движении и взаимодействии. Он должен питаться, дышать, давать плоды и развиваться. По этому определению то, что ты вкладываешь в души других людей - бесконечно живая материя. Она затрагивает всё: от разума, до плоти, выделяя продукт в виде мыслей, эмоций и энергии, она вдыхает воздух в человека или перехватывает у него дыхание. Эта материя растет в тебе, рождая всё новые и новые искры, которые распространяются, заражая по цепной реакции остальные носители, чтобы они производили свои собственные искры. Так в сердцах вспыхивает творческий огонь. Он сражается за территорию, любит и ненавидит, ранит и лечит. Иногда, глядя на людей, погруженных в свой ежедневный меркантильный быт, я думаю, что талант живее нас всех вместе взятых - умнее, искреннее, увереннее в себе и смелее в своих желаниях. Он не смиряется, не идет на компромиссы и не проходит мимо. Он действует. Талант существует. И он убивает, если не живёт, убивает творца изнутри.

Блондин оторопел от пламенной речи Француза, и окинул друга подозрительным взглядом.

– Слушай, ненавижу когда ты синий как Зелебоба, вещаешь так пафосно, тебе бы не рок-сцену качать, а писать сценарии к мыльным операм!
– рассмеялся издевательски Рэй, пихнув друга в плечо, - Нет, серьёзно! Мировая известность тебя более не устраивает, тебе что, мать твою, вселенскую подавай? Что за хрень с твоей головой? Всё ведь было шикарно! Ты был так воодушевлён этим! И всё шло как по маслу! Что стрясалось?!

– Знаешь, как это произошло? Это как… Евросоюз. Нас просто воткнули в уже существующие рамки, и дали ускорения, вот почему группа так скоро стала популярной. Но это только бизнес. Мы лишь эпатажная картинка. Без этой картинки, нас просто нет. Не существует.

– Но ты же говоришь это не важно!
– припомнил блондин, не без упрёка, - Слава не главное.

– Слава - нет. Признание - вот в чём смысл. Я собственно не потому здесь.

– И какой тогда чёрт тебя покусал?

– Я думал, что смогу и дальше так.
– признался он слишком поспешно, хладнокровно, словно ожидал вопроса слишком долго, - Но я ошибся. Dеsol'e (извиняюсь) за унылое патетичное дерьмо, но проклятый маскарад на вершине Вавилонской Башни, всё это притворство и инертность рвут меня на части, на мелкие чёртовы кусочки.