– Даня, ты ничего не попутал?

– Ничего не попутал. На нем так написано.
– Лицо - сама честность.
– А потом по лестнице. Широкая, длинная. Четыреста двадцать ступеней. Но пройти можно. Это когда светло. А ночью не видать. Там не ходят. Так ее и прозвали. Потемкинская. Ну, темная.

– Потемкинская?
– Все засмеялись.

– Так местные говорят. К морю спустишься, там пляж. Не большой. Подальше лучше есть. Но мне лень было туда ходить. Там хорошо, вода теплая. А солнце. Вон видите, как загорел. Если что, поезжайте туда. Рекомендую.

– Спасибо, Даня. Поеду загорать в Мурманск.
– Вот шут гороховый.

– Одно там плохо.

– А что?
– Так. Сейчас узнаем, что нашего героя не устраивает в этом курортном местечке.

– Вода там прогревается. Так туда медузы приплывают на нерест.

– Медузы на нерест?
– Генерал опешил.

– Да, в теплой воде они и нерестятся.

– Замечательно, - теперь уже Свен кивал головой.

– Так это еще ничего. Когда медузы приплывают, за ним крокодилы идут.

– Крокодилы?

– Ну, да. Крокодилы, они, обычно, что едят? Устриц. Ими лакомятся. Так устрицу, ее из скорлупки, из раковины надо достать. И устрицы маленькие.
– Даня все показывал руками, маленьких устриц и больших медуз.
– Их и чистить не надо, и они большие. Крокодилы и идут. Полакомиться. Нажрутся медуз, на берег вылезут, на солнышке греются.

– А отдыхающие как? Вдруг крокодил укусит.
– Вот врет.

– Какое укусит. Медуз наедятся и отдыхают. С места не сдвинуться. Я обычно, прихожу, полотенце расстелю, на нем и посидеть и полежать. А некоторые, на пляже место-то мало, прямо на крокодила садятся.

– На крокодила, Даня? Ничего не перепутал?

– Нет, Игорь Иванович, сам видел. Баба, что с нее взять, села на крокодила. Босоножки на голову поставила. Сумку на спину. Платье на него. Сидела, сидела, встала. Маслом для загара намазалась. В солнечных очках. В шляпе. Руки к солнцу тянет. Крокодилу все это надоело, он в воду пополз. Она не видела. Поворачивается, а сумки и одежды нет. Крокодил уже в воде. Шмотки по волнам плавают. Тетка как завизжит. За крокодилом бросилась. Орет: я тебе пасть порву! Где его поймаешь, уплыл. Как тетка потом печалилась, платье сушила. Из сумки вода льется. А кто ей велел все на крокодила ставить. Поставила бы рядом.

– Да, Даня, хорошо ты там отдыхал.
– Все посмеивались.
– Отца ты как встретил?

– Так случайность. Жара. Днем обгореть можно. Я и думаю, пойти в номер, прилечь. А тут решил, сувенир купить. Привезти на память. Ряды торговые. Всякую всячину продают, ракушки, панцири черепах. Вот прикуплю панцирь. Не большой. И гравировку сделаю, привет из солнечного Мурманска. Пришел, смотрю. Стоит. Трубку выбирает. Его-то прогорела. Подошел ближе, кричу: папа, папа! Он обернулся, я его и узнал. Он, точно он. Так мы и встретились. Обнялись, радости-то было.

– Да, Даня, удивительная история.
– Сказал Игорь Иванович.

У Гришки, как говориться, от удивления челюсть отпала. И Свен не мог скрыть удивления. Даня ничуть не смущался. Он рассказал истинную правду. Всю правду- матку рассказал.

– Даня, ты не подскажешь, а там не растут кусты такие большие, развесистые. Клюквой называют.

Даня потер лоб.

– Помню, в парке были. Кусты большие. Развесистые. И ягоды красные, большие, с арбуз. Под этими кустам в жару народ в тенечке отдыхает. Но в парк я редко ходил. Я больше у моря. Я туда купаться приехал. А не под клюквой лежать.

Народ не выдержал. Все смеялись, кроме Даньки. Он, словно, и не понял, почему смеются.

– Нервы у тебя, Даня, железные. Врешь, и не смущаешься.

– Я правду говорю, - Данька растерян и обижен. Почему ему не верят.

– Фантазер у тебя сын, капитан Свен.
– Улыбается Игорь Иванович. Свен то же улыбается.

– Есть немного. Иногда чуть-чуть привирает.

– Как, капитан, ты устроился на Карибах?

– Нормально. Сейчас привык. Приехал отдохнуть на недельку, больше не получается. Нельзя мне дольше. Отвык я от многого. От снега, вспомнил мороженое, вкус сала.

– А в остальном, быт у тебя там налажен?

– У меня дом, полная чаша. Живу не один. Леон, мой бывший матрос. Жанетта, кухарка. Парни, Даня, Хуан, Брайан. Не одинок. Хуан испанец, славный мальчишка.

– Славный?
– Возмутился Данька.
– Ходит. Пыжится. Нос задирает. Он домоправитель. Важный. Шекспировский Мальвинио. Ему бы розовые чулки, перевязанные желтыми лентами накрест.

Все пересмеивались.

– Представляю Хуана в розовых чулках. Он совсем от рук отбился. Вернусь, щелбан в лоб дам.
– Пообещал Даня.