Шрифт:
– Хонтоу ка? – сказал он. – Ты правда здесь?
– Я здесь, - прошептала я.
Он отстранился, приподнял мою голову и нежно поцеловал, словно боялся, что я вот-вот исчезну.
Словно я была призраком, сном. Я прикрыла глаза и на миг расслабилась. Его тепло, касания, запах его шампуня. Все было таким же, как я запомнила.
– Томо-кун! – прокричала Шиори, и наш миг закончился. Мы отстранились, когда она подошла к нам, ее золотая рыбка кружила в раскачивающемся мешочке. Мне не понравилось, что она называет его Томо-кун, ведь он даже Мию не позволял называть себя так. Он держал ее на расстоянии и позволял звать его лишь по фамилии. Была ли Шиори лишь другом?
Глупо так думать, да?
– Шиори, - сказал Томохиро. – Кэти остается в Японии.
Она замедлила шаги, сжав губы. Но тут же скрыла это выражение лица, стоило мне его заметить.
– Ты не возвращаешься? – она улыбнулась. – Я так рада! Я-то огорчилась, что мы так и не встретились после того разговора по телефону, - она сжала мою руку, и я поняла, что она говорит правду. Она не понимала, как все неудобно получилось.
– По телефону? – спросил Томохиро.
– В тот раз, когда ты вел себя, как идиот, - рассмеялась она. Шиори уткнула палец ему в грудь. Мне это не нравилось, но я подавила это чувства. Не надо так себя вести.
– Ои, - выдавил он, нахмурившись.
Шиори улыбнулась.
– Кэти, ты не голодна? Мы хотели перекусить якитори, пока не начался фейерверк.
– Ох, я…
– Жареная курица, - объяснила она на английском. – Это жареная курица, - словно это меня смутило.
– Шиори, - сказал Томохиро. Его серьезность заставила меня поежиться.
– Что, Томо-кун?
– Она знает, что такое якитори. А я только что понял, что моя девушка осталась в Шизуоке. Навсегда. Как думаешь, мы можем… немного уединиться? – его слова поразили меня. Разве можно так спрашивать?
– О… о, конечно. Я пока что-нибудь поем, мы встретимся позже, ладно?
– Точно? – спросил Томо. – Я только… - Шиори попыталась улыбнуться и кивнуть, но я видела боль на ее лице.
– Шиори, - сказала я, протянув руку. – Все хорошо. Ты можешь остаться с нами.
Она покачала головой и руками.
– Нет, нет, все в порядке! – сказала она. Но голос был нарочито веселым. – Мне нужно перекусить. Малыш постоянно голоден, - она провела кончиками пальцев по животу и слишком широко улыбнулась. Она развернулась и ушла.
В Японии приходилось читать между строк, и тут дело было сложнее, чем с Юки и Танакой. Они не говорили прямо. Я не знала, что на душе у Шиори, но уж точно не веселье.
Томо обхватил руками мои плечи, подойдя сзади, но я вырвалась.
– Это было очень грубо, Томо.
– Знаю, - сказал он. – Знаю. Я перегнул палку. Но я разберусь с этим позже. Но я хочу сейчас быть только с тобой. Мне нужно быть с тобой, - он склонился поцеловать меня, но уже не так осторожно, а жадно. Мое сердце колотилось, по телу разливался жар. Он отстранился, глаза сверкали. – Ты прекрасна в юката.
Мои щеки вспыхнули.
– Это Юки.
– Я не хотел приходить сюда с Шиори. Она пришла ко мне домой в тот миг, когда мой отец вернулся из Киото. Он приказал пойти с ней.
– Будто сам ты бы ее с собой не взял, - он ведь был ее другом. Но я была рада, что он объяснил. Наши отношения были прежними, Шиори меня не заменила. – И ты не выглядел скучающим, ловя рыбку, - пошутила я.
Он усмехнулся, миг счастья на его лице был таким редким, что я тут же захотела всегда вызывать у него такую улыбку.
– На фестивалях взрослых нет.
– Значит, ты ребенок.
– Ои, - возмутился он, но его глаза сверкали.
– Идем, - сказал он, взяв меня за руку. – Скоро фейерверк, я знаю отличное место, - он протянул меня вперед несколько шагов, и я все же сдвинулась с места. Мы побежали по улочкам. Томо смеялся, когда мы чуть не врезались в пилигримов с фонариками, идущих в храм. Было приятно бежать просто так, не боясь за свои жизни. Я надеялась, что якудза все же прекратили попытки забрать себе Томо. Может, все все-таки наладилось.