"Парадоксальным, но глубоко истинным и важнейшим принципом жизни является то, что для того, чтобы достигнуть какой-то определенной цели, следует стремиться не к самой этой цели, но к чему-то ещё более возвышенному, находящемуся за пределами данной цели" - писал в книге "Постижение истории" философ и историк А. Тойнби. (1889-1975). Уайтхед уточнил эту мысль - "и в том и в другом случае мы должны предаваться чему-то более высокому, чем то, что может быть оправдано лишь анализом чистого разума". Восстание есть единственный способ закрепить общественное рабство, провозгласив свободу мысли и

слова, написал Жижек в своей статье "13 опытов о Ленине" (1998), развив идею Вальтера Беньямина о том, что "революционное вмешательство повторяет и возвращает прошлые неудачные попытки: симптомы - это следы прошлого, которые ретроактивно возвращаются и посредством чуда революционного вмешательства, являются не столько забытыми деяниями, сколько забытой неспособностью действовать, неспособностью ослабить силу социальной связи, препятствующей действиям солидарности с "другими" общества: симптомы выражают не только прошлые неудачные попытки, но и прошлую неспособность откликнуться на призывы к действию или даже вызвать сочувствие по отношению к тем, чьи страдания связаны с формой жизни, частью которой они являются." Короче говоря, революции являются результатом утраты людьми способности к общению.

Ортега-и-Гассет в 1930 году в своей работе "Восстание масс" [60], анализируя ментальное состояние предвоенной Европы, пришел к мнению, что для человека людской массы принять дискуссию со своей оппозицией при обсуждении насущных вопросов означает идти на верный провал. Чувствуя свою неспособность к этому в силу некомпетентности, человек массы инстинктивно отказывается от дискуссий. "С этой властью говорить нельзя!" - этот лозунг современной русской оппозиции, с гордостью ею несомый.

Неслучайный ход исторических событий в философии называют провиденциальным: судьбы людей и народов находятся под постоянным давлением провидения. Человек не субъект своих поступков. Он объект. Он движим средой как плывущие по реке предметы движимы её током. В сознании людей это ощущение проявляется в чувстве историчности событий, являющимся характерной особенностью русского менталитета девятнадцатого столетия. Поэзия Пушкина, Боратынского, как и философия славянофилов и даже западников, пронизана осознанием этого. Лежит ли в основе провидения божественная воля, либо внутренние процессы самоорганизации - это дело не меняет. "Смиримся с фактом - большие деяния редко бывают преднамеренными".
– писал французский писатель XIX столетия А. Берте. Исторический опыт пока что не опроверг это мнение. Это наводит на мысль, что если что-то произошло, значит нечто подобное должно было случиться!

I-2-3. Культура.

Kультура, как поверхностная энергия тел,объединяет людей и предохраняет потоки их мыслей и действий от растекания, превращая их в полноводное направленное течение. Согласно А. Белому, культура есть "особого рода связь между знанием и творчеством, философией и эстетикой, религией и наукой. Скорее культура определима как деятельность сохранения и роста жизненных сил личности и расы путем развития сил индивидуально-коллективного творчества."

(Раздел 1). Только культура делает народ счастливым, возбуждая "способность воспринимать себя как клеточку тела нации". (Пруст). Радость жизни испытывают народы, способные субъективно растворять свою жизнь в коллективной радости труда, пении, в спорте, танцах, в занятиях искусством, в благотворительности. В таких случаях, согласно идее М. Бахтина о хронотопе, наступают моменты единства времени и пространства, проявляемые в ощущении счастья от участия в карнавалах, ярмарках, подобных Сорочинской в описании Гоголем, когда "всё обращается к единству, волею или неволею переходит в согласие." Если нет объединяющих людей чувств, радость этих празднеств оборачивается лишь "лекарством от скуки". "Невежество - это чистое поле. Культура - заросшее поле. Плотная трава живёт плотной самозащитой." (Платонов).

"Культура - это общая почва человеческого существования, которая по важности превосходит экономику: чтобы мы могли производить и обменивать вещи, мы уже должны обладать общим пространством культурного понимания, и всякое материальное производство в итоге паразитирует на этой почве" (J. Rifkin, 2006). В основе экономики лежит не логика с её "достоверными фактами", а коллективная психология общества - к такому мнению приходят современные экономисты. Этим сохраняется преемственность событий, уменьшающая болезненные разрывы с меняющейся политической и культурной практикой. Согласно закону иерархической компенсации, сформулированному Е. Седовым и А. Назаретяном (1988), смешение и распад культур грозит гибелью общества, [38]. Краткая формулировка этого закона такова: в сложной иерархически организованной системе рост разнообразия на верхнем уровне обеспечивается ограничением разнообразия на нижних уровнях, и наоборот, рост разнообразия на нижнем уровне разрушает верхний уровень организации, приводя к гибели самой системы. Этот эффект напоминает закон английского финансиста и основателя Лондонской биржи Грешем Томаса (XVI век), который применительно к эволюции обществ можно сформулировать следующим образом: примитивные идеи (менее ценная валюта) будут всегда вытеснять сложные (более ценные валюты), а вульгарное будет вытеснять красивое. О назревающем смешении культур, грозящем миру глобальным распространением терроризма, настоятельно предупреждал философ К. Леонтьев ещё в середине девятнадцатого века. (рис. I-11).

(Раздел 2). Культура основывается на традиции. Традиция - на памяти. Прошлое - это улыбка Чеширского кота. В природе нет прошлого, а лишь мгновения настоящего, частично запечатленные в сознании людей посредством индивидуальной памяти, литературы, журналистики, искусства. По этим зыбким отпечаткам люди воспроизводят былое.

Говорят, что истины рождаются только в спорах. Общение с историческим источником никогда не является спором: изучающий источник задает ему вопрос и сам же на него отвечает, приписывая ему свое понимание предмета. Одаренным удается лишь приблизить такой монолог к диалогу, т. е. приблизиться к пониманию мыслей и чувств источника, но никогда постичь их полностью. Давно стали банальными слова Ахматовой: - "Страшно выговорить, но люди видят только то, что хотят видеть, и слышат только то, что хотят слышать. Говорят в основном сами с собой и почти всегда отвечают самим себе, не слушая собеседника. На этом свойстве человеческой природы держится девяносто процентов чудовищных слухов, ложных репутаций, свято сбереженных сплетен". Так обстоят дела и в общении с историческими источниками: люди выбирают невзирая на контекст повествования те слова, которые хотят слышать. Возразить им источник не в состоянии. "Подлинная немота не в молчании, а в разговоре". (Камю). "Люди присутствуют, отсутствуя" - определил этот феномен взаимной глухоты древнегреческий мыслитель Гераклит. Язык общения является упаковкой для чувств и мыслей перед отправкой их адресату, как коробка для почтовой посылки. Отправителю посылаемой мысли приходится втискивать в ограниченные размеры упаковки её безграничное чувственное содержание. Не уместившиеся части этого образа не передаются. Втиснутые искажены несоответствием им доступных форм упаковки (словарного запаса, стиля изложения). "Может, я очень худо сделал, что сел писать: внутри безмерно больше остается, чем то, что выходит в словах." (Достоевский). Читателю же приходится отгадывать суть того, что в "посылку не уместилось". Философ и эссеист Л. Шестов обращал серьезное внимание на проблему разночтений исторических документов разными историками и философами в своем эссе "Умозрение и апокалипсис". [69].

(Раздел 3).Несоизмеримость конечного пространства логики и бесконечного пространства чувств делает "решения суда разума" над происходящим непредсказуемым. Ноты музыкального произведения однозначно диктуют ритмы и последовательность звуков. Но сколько возникает разногласий среди музыкантов при их исполнении! Полемика Цельса, первого грека, добросовестно вступившего в серьезный спор с христианами, которые тогда (это было в конце II века новой эры) ещё считались только еврейской сектой, главным образом была направлена против бессмысленного и невыносимого для эллинов убеждения, что есть вещи, которые стоят вне или даже выше всяких доказательств. Никто из христиан не хотел ни слушать, ни представлять разумные соображения в защиту своего учения. По Библии выходит, что Бог сказал правду, а Змей солгал. Но гностики, как "свободные исследователи", логически доказывали, что правду сказал именно Змей, а обманщиком был Бог. Для верующих христиан такой вопрос не существовал. Их вдохновение возносило в области, куда уже никакие вопрошания не доходят. Но прошло время и многие гностики, настаивавшие на эллинизации христианства, стали сомневаться в своей правоте и даже стали осуждать такие действия.

Разум, согласно мировоззрению Декарта, непрерывно испытывает сомнения, что исключает веру. Во всём сомневающиеся не способны сдвинуться с места. Только вера может исключить сомнения.

Как отмечалось выше, разделяющиеся потоки в окрестности точки бифуркации, в данном случае потоки иррационального и рационального мышления, связаны друг с другом и неотделимы друг от друга. Для Пастернака "Рассудок - он как Луна для лунатика. Мы в дружбе, но я не его сосуд!" Гордость Франции, поэт и философ М. Монтень (1533-1592)убеждал своих читателей, что нет ничего в разуме, чего не было бы в чувствах.