Он не слышал, как Диана подошла, но почувствовал ее руку у себя на плече.

— И мы все так и не знаем…?

— Нет. — Ответ прозвучал грубее, чем ему хотелось, и голос Генри смягчился. — Ни свидетелей, ни отпечатков, ни доказательств, что она прыгнула в реку не по своему желанию.

— Может, так и было, — сказала Диана. — Она могла запаниковать. Или это была случайность.

— Или кто-то сделал это с ней. — Он начал шагать по комнате, стараясь максимально отдалиться от тела. — Одиннадцать девушек за восемьдесят лет. И не надо говорить мне, что это случайность.

Она вздохнула и провела пальцами по бледной щеке девушки.

— Мы были так близки в этот раз, не правда ли?

— Бетани, — оборвал Генри. — Ее звали Бетани, и ей было всего лишь двадцать три. А теперь из-за меня ей никогда не исполнится двадцать четыре.

— Как и в случае, если бы она была той самой.

Генри начал закипать, собираясь взорваться злобной тирадой, но затем, когда он посмотрел на Диану и увидел в глазах женщины сострадание, весь гнев улетучился.

— Она должна была справиться, — напряженно сказал он. — Она должна была выжить. Я думал…

— Мы все так думали.

Генри опустился на стул, и Диана в то же мгновение оказалась рядом с ним, поглаживая парня по спине, как любящая мать, успокаивающая свое дитя. Он провел рукой по своим темным волосам, на его плечи давила уже знакомая тяжесть горя. Сколько еще он должен вынести, прежде чем они, наконец, освободят его?

— Еще есть время, — надежда в голосе Дианы ранила больше, чем все произошедшее утром. — У нас еще есть десятилетия…

— С меня хватит.

Слова парня громом раскатились по комнате. Она очутилась напротив него, дыхание женщины стало прерывистым. За те несколько секунд, которые ушли у нее на ответ, Генри задумался, не взять ли свои слова обратно, пообещать, что он попробует еще раз, но не смог этого сделать. Слишком многие уже умерли.

— Генри, прошу, — прошептала Диана. — У тебя еще есть двадцать лет. Ты не можешь все бросить.

— Это бессмысленно.

Она присела на колени и отвела руки от его лица, заставляя посмотреть на себя, увидеть страх в ее глазах.

— Ты пообещал мне столетие, и ты дашь мне это столетие, ясно?

— Я не позволю умереть еще одной девушке из-за меня.

— А я не дам тебе исчезнуть. Не когда я могу этому помешать.

Он бросил на нее сердитый взгляд.

— И что ты сделаешь? Найдешь еще одну девушку-добровольца? Будешь приводить очередную кандидатку каждый год, пока одна не пройдет испытание? Пока одна не переживет Рождество?

— Буду, если придется, — она прищурила глаза, выражающие жажду действий. — Есть и другой вариант.

Генри отвернулся.

— Я уже сказал — нет. Это даже не обсуждается.

— Я не дам тебе уйти без борьбы. Никто и никогда не сможет заменить тебя, что бы там ни говорил совет, а я слишком сильно тебя люблю, чтобы дать тебе сдаться. Ты не оставляешь мне выбора.

— Ты не посмеешь.

Она не ответила.

Отодвинув стул, Генри встал и освободил свою руку из хватки собеседницы.

— Ты поступишь так с ребенком? Приведешь ее в этот мир, лишь чтобы впутать в это? — он указал на тело на кровати. — Ты так поступишь?

— Если от этого зависит твое спасение, то да.

— Она может умереть. Это ты понимаешь?

Глаза Дианы вспыхнули, и она встала лицом к лицу с ним.

— Я понимаю, что если она этого не сделает, то я потеряю тебя.