Слыша ее слабый вздох, я поднимаю глаза на Блейк и снова вижу в них слезы. Вскочив на ноги, я обеими руками беру ее лицо, большими пальцами стирая влагу со щек.

— Не плачь, Блейк. Пожалуйста, не плачь больше, — молю я, целуя кончик ее носа. — Давай найдем тебе новую футболку, а потом положим спать. Может, тебе удастся еще отдохнуть.

Она не отвечает, поэтому я сам приношу из своей комнаты чистую одежду и кладу ее на столешницу рядом с ней.

— Вот футболка. Я пойду вниз, принесу тебе Ибупрофена и воды. Чтобы когда я вернусь, ты была в постели.

К счастью, к моему возвращению она уже, как я и наказывал, одета и ждет меня в кровати, по крайней мере, присутствуя там физически. Ее колени крепко прижаты к груди, подбородок лежит на коленях, глаза открыты, но затуманены, она безучастным взглядом смотрит в пространство.

— Вот ты где. Это поможет тебе почувствовать себя лучше, — говорю я, садясь рядом с ней и протягивая ей таблетки и бутылку с водой.

Она не отвечает.

— Блейк, детка, пожалуйста, выпей немного воды, — настаиваю я. — Лекарство поможет справиться с болью.

Блейк, как зомби, берет у меня лекарство и воду и закидывает таблетки в рот. Два быстрых глотка воды, и она отдает мне обратно бутылку.

— Ты не мог бы отвезти меня обратно к моей машине, — бесстрастным тоном просит она.

— Нет, не мог бы! — кричу я громче, чем хочу, и стыжусь сам себя, когда при звуках моего голоса она отступает. — Прости, — уже мягче говорю я, — но я не повезу тебя к машине посреди ночи, особенно потому что мы еще не поговорили о том, что сегодня произошло. Сначала ты убежала с мероприятия, когда тебя вызвали на сцену, но тогда я не хотел на тебя давить и требовать объяснений, а теперь тебе приснился настолько тяжелый сон, что ты буквально заживо содрала с себя кожу. Ранее на этой неделе у тебя был еще один ночной кошмар, от которого ты едва не прожевала дыру в губе. Что-то происходит, и я хочу знать, что.

Слегка повернувшись ко мне лицом, она качает головой.

— Да кто ты такой? Я знаю тебя меньше недели, и ты уже считаешь, что у тебя есть право интересоваться моими самыми глубокими и темными секретами, лишь только потому, что ты несколько раз сводил меня в ресторан и пару раз поцеловал? Я не знаю тебя, и абсолютно уверена, что не доверяю тебе. Возможно, ты просто хочешь трахнуть меня и исчезнуть, а после я больше о тебе ни разу не услышу.

Вдохнув в легкие побольше воздуха, перед тем, как открыть рот, я заставляю себя тщательно продумать ответ. Я знаю, что ей больно во всех смыслах этого слова, и не хочу усугублять эту боль.

— Блейк, все, что ты сейчас сказала, правильно и верно. Я мог бы сидеть здесь и говорить тебе, как ты должна мне доверять, и как я чувствую эту загадочную, мистическую связь — такую, какую я никогда прежде не чувствовал — когда нахожусь рядом, и что я никогда не причиню тебе боли, но все это ничего не значит. Это просто слова.

Я прерываюсь, чтобы дать ей время осознать сказанное.

— Тем не менее, позволь моим сегодняшним поступкам говорить самим за себя. Когда ты убежала на вечеринке, я не разозлился, не отвез тебя к твоей машине, желая от тебя избавиться. Нет, вместо этого, я привез тебя в свой дом, предложил свою одежду, накормил своей едой, чертовски хорошо зная, что я не собираюсь тебя трахать, как ты это красочно назвала. Когда я обнаружил тебя в ванной, моим первым желанием было позаботиться о тебе, помочь тебе промыть раны и почувствовать себя лучше, а не вышвырнуть тебя из дома.

Опять пауза.

— Я сообразительный парень. Я понимаю, что мы знакомы меньше недели, и не собираюсь признаваться тебе в вечной любви, я даже не обещаю тебе, что когда-нибудь это сделаю. Я уже обжегся однажды и не уверен, что когда-нибудь еще отдам кому-то свое сердце только для того, чтобы его вновь разорвали в клочья. Я только говорю, что с тех пор, как увидел тебя в той комнате для переговоров, я не могу выкинуть тебя из головы. Я не буду лгать и говорить, что не мечтаю заставить твое миниатюрное тело извиваться в экстазе и видеть, как заблестят твои прекрасные голубые глаза, когда я заставлю тебя кончить по моей команде. Но трахнуть я могу почти кого угодно. Ты… Все в тебе кричит мне, чтобы я заявил на тебя свои права. Я хочу заботиться о тебе и защищать, и я говорю это абсолютно искренне, не пытаясь обмануть, как это можно ожидать от человека, который на тринадцать лет тебя старше. Узнавать друг друга ближе, учиться доверять друг другу — вот первые шаги на этом пути.

Я полагаю, что мне лучше остановиться, потому что Блейк смотрит на меня так, будто у меня за время моей речи выросла вторая голова. Я не стыжусь сказать ей, что чувствую, это не какая-то гребаная игра для меня, но я не хочу также и взбудоражить ее. Но боюсь, я только что это сделал.

— Пожалуйста, Мэдден, отвези меня обратно к машине. Я не могу этого сделать… Только не прямо сейчас, — вот и все, что она говорит бесстрастным голосом.

Я обескуражен, я в отчаянии, черт, близок к тому, чтобы выпустить наружу всю скопившуюся злость. Я тяжело вздыхаю.

— Прямо сейчас я не могу. Это будет первое, что я сделаю утром. Постарайся отдохнуть, и, пожалуйста, не калечь себя больше.

Пытаясь побороть в себе все попытки остаться с Блейк и потребовать объяснений, поцеловать ее и сказать, что как-нибудь я все устрою, я встаю и выхожу из комнаты, оставляя ее одну.

Глава четырнадцатая

Everybody Hurts ~ REM

Блейк

В течение двух долгих часов я, практически не двигаясь, сижу на кровати Мэддена, его слова эхом звучат у меня в голове: