В этом же году я столкнулся с медициной в буквальном смысле этого слова. Общепринято говорить, что человек впервые сталкивается с медициной при рождении. Но я родился дома. Роды принимала и перевязывала пуповину моя бабушка по матери. Звали ее Явдоха. Смолоду она слыла удачливой повитухой. Она приняла роды шестерых из семи собственных внуков. Многие, в нашем селе были обязаны ей благополучным рождением.

В качестве повитухи одни из последних родов в селе баба Явдоха принимала в сорок восьмом. Мне это стало известно уже после написания настоящей главы о т восьмидесятивосьмилетней односельчанки Брузницкой Любови Михайловны - самой бывшей роженицы , внучки старой Кароля чки, близ кой нашей соседки . Она пришла ко мне на обследование перед удалением катаракты в сопровождении младшей дочери Дины. Дина усадила слепнущую маму на стул. Я спросил:

– Какие-либо жалобы есть?

Любовь Михайловна встрепетнулась, узнав меня по голосу:

О! Так это Евгений Николаевич! Добрый день!

В молодости мне было особенно приятно, когда меня уважительно называли Евге н ием Николаевичем. Приятно и теперь чувствовать себя нужным. Но ближе к старости становится теплее, если ко мне обращаются проще:

– Женик!

Так называют меня только сельчане из моего детства, мои старшие земляки . Так зовут люди, помнящие меня, носящегося с утра до ночи и с мая по октябрь по селу в строгой "академической" форме - в одних бессменных отцовских чёрных трусах со стянутой в поясе резинкой и с разводами грязи на животе , особенно в период созревания арбузов . Д лина трусов едва не доходила до моих щиколоток.

Скорее всего по вечерам Дина читал а маме отрывки из книги. Любовь Михайловна оказалась в курсе содержания некоторых глав. Вспоминая далёкие годы, женщина оживилась:

– В сорок восьмом ваша баба Явдоха принимала у меня роды . Тогда родилась моя старшая - Ира. Спасибо. Всё обошлось хорошо. Вспоминаю - как будто вчера всё было.

Когда начались схватки, мама уложила меня в кровать. А бабушка по матери (Каролячка, вы её помните) куда-то побежала. Вернулась она с бабой Явдохой. Баба Явдоха, п омыв руки, присела у моей кровати. Схватки усилились, сильные боли, казалось ра зрывали внизу всё . Потом бол и почти прекратились. Затем снова возобновились и усилились. Было очень больно. Я напряглась, хотелось скорее освободиться от болей.

А баба Явдоха, сид я рядом, положила руку на живот:

– Не спiши. Л е гэнько, легэ нько, доню. Шануй силы на потому.

(П ри этих словах тёти Любы я вспомнил свои студенческие годы. Пожилой доцент кафедры акушерства и гинекологии стоял рядом с роженицей и, положив руку на живот, приговаривал:

– Спокойно, спокойно, дево чка. Не тужись, не напрягайся. Вот с ейчас р асслаб ь ся! Я скажу когда надо, вот тогда и будешь тужиться).

– Слова и руки бабы Явдохи ус покаивали.-продолжила наша соседка .- Я перестала боя ться. Когда Ира родилась, баба Явдоха перевязала пуповину. Долго ещё сидела, пока не убедилась, что всё в порядке. Когда баба Явдох а уходила, мама Надя дала ей несколько рублей. Д аже не знаю сколько. А баба Каролячка насыпала в торбочку муки ... Господи, как быстро летит время ! ..

Через две недели по телефону Любовь Михайловна сказала:

– Дай вам бог здоровья, чтобы вы м огли дальше писать . . . Хоть что-то в селе останется от того времени .. .

... Начавшее ся ещё днём тупое стена ние за грудиной отпустило меня после , мудр ых в своей первозданной незамысловатости , нескольких слов простой сельской женщины .. .

А в пятьдесять втором медицинская сестра фельдшерско-акушерского пункта села, участница войны, в прошлом операционная сестра госпиталя Лидия Ивановна Бунчукова ходила по селу и проводила вакцинирование. Сейчас дико даже говорить, но в те годы, когда все жители села были в поле, оставшиеся с грудными детьми, для выпечки хлеба и больные женщины отлавливали из оравы подлежащих процедуре детей, невзирая на степень родства. Держа пойманных детей, визжащих как поросята, проводили вакцинацию. Никаких показаний и противопоказаний, равно, как и письменного согласия родителей на проведение лечебной процедуры не было и в помине.