Душераздирающая история поведанная осужденной Маргарет Морлей в канун казни священнику. Рукопись подтверждающую дальнейшие события, русские мореплаватели обнаружили год спустя, на одном из островов Тихого океана.
В А Л Е Р И Й Ц Ы Б У Л Я
С Т Р А Х О Л Ю Д И Е
Душераздирающая история поведанная осужденной Маргарет Морлей в канун казни священнику. Рукопись подтверждающую дальнейшие события, русские мореплаватели обнаружили год спустя, на одном из островов Тихого океана.
Ч А С Т Ь 1
" Одно обстоятельство еще более усиливало недоумение моряков, собиравшихся по вечерам в кабачках на морском берегу: за всю долгую стоянку шхуны ни один человек из ее экипажа не сходил на берег".
Луи Жаколио.
Т А И Н С Т В Е Н Н А Я Ш Х У Н А
Начало ХХ века. Где-то в Тихом океане.
Дверь с шумом распахнулась и в сумрачном провале возник высокий стройный мужчина, лет тридцати отроду. Его широкие плечи весьма неуютно, но умещались в импозантном желтом смокинге где красные кожаные лацканы как нельзя, кстати, гармонировали с природным, безмятежным румянцем лица. Розовощекий джентльмен окинул игривым прищуром всю кают-компанию, в чьих стенах пестрела группа элегантных и, в некоторой мере, чопорных особ противоположных статей.
– Господа, я страстно извиняюсь за мое столь беспардонное опоздание и мечтаю настоятельно заверить всех собравшихся, что никоим образом не имел намерений выказать непочтение таким, с позволения сказать, варварским поведением.
Судя по выражениям лиц, публика была смущена глубоким содержанием оправдательной тирады. Оратор, тем временем, театрально склонил голову к груди, свесив блестяще-черную штору щегольского чуба.
– Смею надеяться на пощаду и готов безропотно принять любой приговор наших очаровательных дам.
– Бог с вами!
– Не выдержала дама средних лет, которая пышно восседала во главе стола.
– Что вы граф такое удумали? Мы в самых бескрайних пределах рады приветствовать вашу персону в нашем обществе.
– Она оставила в покое бланманже с тем, чтобы в сопровождении скуповатой но, тем не менее, ослепительной улыбки, указать вошедшему на свободное место.
Впрочем, некоторые из присутствующих отметили в ее интонации и мимике изрядную порцию фальши, что являлось следствием доселе неосязаемой неприязни, существующей лишь на интуитивном начале. Я подразумеваю ту антипатию, которая в отдельных случаях зарождается в виду личных индивидуальностей и практически с первой минуты общения рождает в сознании положительные либо отрицательные эмоции к оппоненту.
Не мешкая ни секунды кают-юнга бросился, отправлять свои обязанности по обслуживанию нового гостя, с надлежащим тщанием и, с явно выраженными признаками наисладчайшего раболепия.
Считаю необходимым вкратце, и немедленно, изукрасить читателю гостей, путешествующих на шхуне "Святой призрак".
Как упоминалось выше, во главе стола восседала пышная дама средних лет. Это баронесса Ингерта фон Засецкая, некогда польская красавица, а ныне весьма титулованная особа в собрание лондонского бомонда. Еще в юном возрасте, получив превосходное гуманитарное образование в столице Туманного Альбиона, молоденькая пани горячо полюбила этот старинный, загадочный город. Спустя пару лет после окончания университета Засецкая вернулась из неспокойной Варшавы обратно в Англию, дабы натурализоваться тут основательно и на всю жизнь. Будучи горячей поклонницей сценического искусства, а так же благодаря отнюдь не скромным связям своего известного на всю Европу - в политических кругах - папеньки, баронесса инвестировала в Лондоне свой собственный театр "Афина-Паллада". Театр, со временем, сделался довольно популярным в культурной жизни столичной знати: который даже неоднократно посещали члены королевской семьи, чем баронесса ревностно гордилась.
По правую руку от Засецкой расположилась чета знаменитых английских драматургов - мистер и миссис Кармайн. Романы и пьесы их совместного творчества неизменно славятся в среде театральных и литературных гурманов скандальной репутацией; наряду с бешеной популярностью. Их чернильные труды безнадежно тонут в реках непристойного садизма, пестреют сценами изощренных убийств и душераздирающими сюжетами с участием несметных полчищ всевозможной нечисти. Видимо, в связи со столь неадекватной экстравагантностью, этого рода произведения и пользуются, в разумеющейся степени, ажиотажем. Поэтому, уже известная нам баронесса фон Засецкая периодически включает постановки творений Кармайнов в репертуар своего детища: преследуя цель не отставать от модных веяний. А лично Генри Кармайн, являющийся восприемником французского аристократизма, проведши отрочество во Франции, и по сей день продолжает посещать незакомплексованный Париж, радуя местную публику пикантными "опусами" в стиле "Извращенный модерн".
Следом за молодыми, фонтанирующими здоровьем Кармайнами, старчески сутулясь и нервно помигивая, крабовым панцирем хрустел джентльмен почтенного возраста, о чем свидетельствовала реденькая с ослепительно хлопковой сединой шевелюра. А его истерзанное кривыми морщинами чело, особенно подчеркивало угрюмую серьезность и талант к глубокомыслию. Прошу любить и жаловать - Смит Кортнер, американский писатель из Чикаго. Основной жанр его жутких романов - криминальная мистика с элементами ужасов. В виду этого обстоятельства, в своей стране Кортнера уже более двух десятилетий величают непревзойденным мистификатором ушедшего и ныне марширующего столетий. Такое темное прозвище надежно приклеилось к блистательному автору после выхода в свет романа "Тень детоубийцы". "Хлеба и зрелищ!" это уже не актуально", сформулировал для себя Кортнер и вывел новую формулу - "Крови, человеческого мяса, и еще раз крови!" В результате, читая "Тень детоубийцы" у многих по заледенелым щекам текли слезы уже при штурме второй страницы. А некоторые чрезмерно ранимые дамы, лишались чувств. "Кровавый томик " разошелся миллионным тиражом, и на банковском счету автора появилось увесистое состояние.