Цветы зла
вернуться

Бодлер Шарль Пьер
Шрифт:

VIII. ПРОДАЖНАЯ МУЗА

Любовница дворцов, о, муза горьких строк!Когда метет метель, тоскою черной вея,Когда свистит январь, с цепи спустив Борея,Для зябких ног твоих где взять хоть уголек?Когда в лучах луны дрожишь ты, плечи грея,Как для тебя достать хотя б вина глоток, —Найти лазурный мир, где в жалкий кошелекКладет нам золото неведомая фея.Чтоб раздобыть на хлеб, урвав часы от сна,Не веруя, псалмы ты петь принуждена,Как служка маленький, размахивать кадилом,Иль акробаткой быть и, обнажась при всех,Из слез невидимых вымучивая смех,Служить забавою журнальным воротилам. [10]

10

Перевод В. Левика 

IX. Дурной монах

На сумрачных стенах обителей святых,Бывало, Истина в картинах представалаОчам отшельников, и лед сердец людских,Убитых подвигом, искусство умеряло.Цвели тогда, цвели Христовы семена!Немало иноков, прославленных молвою,Смиренно возложив свой крест на рамена,Умели славить Смерть с великой простотою.Мой дух – могильный склеп, где, пОслушник дурной,Я должен вечно жить, не видя ни однойКартины на стенах обители постылой…– О, нерадивый раб! Когда сберусь я с силойИз зрелища моих несчастий и скорбейТруд сделать рук моих, любовь моих очей? [11]

11

Перевод П. Якубовича 

X. Враг

Моя весна была зловещим ураганом,Пронзенным кое-где сверкающим лучом;В саду разрушенном не быть плодам румяным —В нем льет осенний дождь и не смолкает гром.Душа исполнена осенних созерцаний;Лопатой, граблями я, не жалея сил,Спешу собрать земли размоченные ткани,Где воды жадные изрыли ряд могил.О новые цветы, невиданные грезы,В земле размоченной и рыхлой, как песок,Вам не дано впитать животворящий сок!Все внятней Времени смертельные угрозы:О горе! впившись в грудь, вливая в сердце мракВысасывая кровь, растет и крепнет Враг. [12]

12

Перевод Эллиса

XI. Неудача

О если б в грудь мою проник,Сизиф, твой дух в работе смелый,Я б труд свершил рукой умелой!Искусство – вечность, Время – миг.К гробам покинутым, печальным,Гробниц великих бросив стан,Мой дух, гремя как барабан,Несется с маршем погребальным.Вдали от лота и лопат,В холодном сумраке забвеньяСокровищ чудных груды спят;В глухом безлюдье льют растеньяТомительный, как сожаленья,Как тайна, сладкий аромат. [13]

13

Перевод Эллиса 

XII. Предсуществование

Моей обителью был царственный затвор.Как грот базальтовый, толпился лес великийСтолпов, по чьим стволам живые сеял бликиСверкающих морей победный кругозор.В катящихся валах, всех слав вечерних ликиКо мне влачил прибой и пел, как мощный хор;Сливались радуги, слепившие мой взор,С великолепием таинственной музыки.Там годы долгие я в негах изнывал, —Лазури солнц и волн на повседневном пире.И сонм невольников нагих, омытых в мирре,Вай легким веяньем чело мне овевал, —И разгадать не мог той тайны, коей жалоСжигало мысль мою и плоть уничтожало. [14]

14

Перевод Вяч. Иванова 

XIII. Цыганы

Вчера клан ведунов с горящими зрачкамиСтан тронул кочевой, взяв на спину детейИль простерев сосцы отвиснувших грудейИх властной жадности. Мужья со старикамиИдут, увешаны блестящими клинками,Вокруг обоза жен, в раздолии степей,Купая в небе грусть провидящих очей,Разочарованно бродящих с облаками.Завидя табор их, из глубины щелейЦикада знойная скрежещет веселей;Кибела множит им избыток сочный злака,Изводит ключ из скал, в песках растит оаз —Перед скитальцами, чей невозбранно глазЧитает таинства родной годины Мрака. [15]

15

Перевод Вяч. Иванова 

XIV. Человек и Море

Как зеркало своей заповедной тоски,Свободный Человек, любить ты будешь Море,Своей безбрежностью хмелеть в родном просторе,Чьи бездны, как твой дух безудержный, – горьки;Свой темный лик ловить под отсветом зыбейПустым объятием и сердца ропот гневныйС весельем узнавать в их злобе многозевной,В неукротимости немолкнущих скорбей.Вы оба замкнуты, и скрытны, и темны.Кто тайное твое, о Человек, поведал?Кто клады влажных недр исчислил и разведал,О Море?.. Жадные ревнивцы глубины!Что ж долгие века без устали, скупцы,Вы в распре яростной так оба беспощадны,Так алчно пагубны, так люто кровожадны,О братья-вороги, о вечные борцы! [16]

16

Перевод Вяч. Иванова 

XV. Дон Жуан в Аду

Лишь только дон Жуан, сойдя к реке загробнойИ свой обол швырнув, перешагнул в челнок, —Спесив, как Антисфен, на весла нищий злобныйВсей силой мстительных, могучих рук налег.За лодкой женщины в волнах темно-зеленых,Влача обвислые нагие телеса,Протяжным ревом жертв, закланью обреченных,Будили черные, как уголь, небеса.Смеялся Сганарель и требовал уплаты;А мертвецам, к реке спешившим из долин,Дрожащий дон Луис лишь показал трикраты,Что дерзкий грешник здесь, его безбожный сын.Озябнув, куталась в свою мантилью вдовьюЭльвира тощая, и гордый взор молил,Чтоб вероломный муж, как первою любовью,Ее улыбкою последней одарил.И рыцарь каменный, как прежде, гнева полный,Взрезал речную гладь рулем, а близ него,На шпагу опершись, герой глядел на волны,Не удостаивая взглядом никого. [17]

17

Перевод В. Левика