«Вас убил мистер Бомонт?» Вот что я спросила у миссис Фиске. А она ответила «да». Для нее мистером Бомонтом мог быть Маркус, а не бедный, притворяющийся вампиром Рыжий Бомонт.

Нет, погодите-ка. Отец Тэда четко мне сказал, что чувствует вину за убийство всех этих людей. Что именно поэтому он с самого начала и хотел пригласить меня к себе: в надежде, что я помогу связаться с его жертвами.

Но в его черепушке явно недоставало пары винтиков. Не думаю, что он мог бы прикончить даже таракана, не говоря уж о человеке.

Нет, кто бы ни убил миссис Фиске и всех остальных, он был достаточно умен, чтобы замести следы… а отец Тэда, прямо скажем, не Даниэль Бун [23].

А вот его брат…

– У меня насчет всего этого очень плохое предчувствие, – заявила Ки-Ки. – В смысле, знаю, доказать мы ничего не можем – и что бы там Адам ни думал, очень маловероятно, что суд примет во внимание любые сведения, предоставленные моей тетей, – но я считаю, мы морально обязаны…

Вновь замигал сигнал вызова. Отец Ди. Я совсем забыла про отца Ди. Он от злости повесил трубку, а теперь перезванивает.

– Слушай, Ки-Ки, – перебила я, все еще в некотором оцепенении. – Поговорим об этом завтра в школе, ладно?

– Ладно, – согласилась Ки-Ки. – Но просто, чтобы ты знала, Сьюзи, думаю, мы наткнулись на нечто крупное.

Крупное? Скорее, гигантское!

Однако когда я приняла вызов, выяснилось, что на второй линии вовсе не отец Доминик.

Звонил Тэд.

– Сью? – начал он. Его голос звучал все еще немного вяло. И он, кажется, до сих пор не догадывался, как именно меня зовут.

– Э-э… Привет, Тэд, – пробормотала я.

– Сью, мне очень жаль. – Если не обращать внимания на вялость, это прозвучало довольно искренне. – Я без понятия, как так вышло. Наверное, я устал больше, чем думал. Знаешь, на тренировках нас сильно гоняют, и иногда по вечерам я отрубаюсь раньше…

«Ага, – подумала я, – еще бы».

А вслух произнесла:

– Не переживай.

Ему было о чем волноваться и помимо отключки на свидании.

– Но я хочу загладить свою вину, – решительно заявил Тэд. – Пожалуйста, позволь мне все исправить. Что ты делаешь в субботу вечером?

В субботу вечером? Я мигом позабыла о том, что родственник этого парня, возможно, серийный убийца. Какая разница? Он меня приглашал. На свидание. Настоящее свидание. В субботу вечером. В голове промелькнули видения свечей и французских поцелуев. Я едва могла говорить, настолько была польщена.

– У меня игра, – продолжил Тэд, – но я подумал, что ты могла бы посмотреть, как я играю, а потом мы могли бы перехватить пиццы с ребятами.

Мое возбуждение умерло быстрой легкой смертью.

Он серьезно? Приглашает посмотреть, как будет играть в баскетбол? А потом зависнуть с ним и остальной командой? Есть пиццу? То есть меня не удостоят даже гамбургером? Да меня бы и сизлер [24] в этот момент устроил, черт возьми!

– Сью, – позвал Тэд, когда я ему не ответила. – Ты ведь на меня не злишься, нет? Я правда не собирался засыпать.

О чем я вообще думала? У нас бы никогда ничего не получилось. Ведь я же медиатор. А у него отец – вампир и дядя – убийца. А если бы мы поженились? Только представьте, как наши дети были бы…

Озадачены. Сильно озадачены.

Примерно как Тэд.

– Это не потому, что ты мне наскучила, ничего такого, – оправдывался он. – Честно. Ну то есть, та часть вообще-то была скучноватой – та, где ты рассказывала о статуе, которой нужно приделать голову обратно. В смысле, сама история была, не ты. Ты не скучная, Сюзон. Я не поэтому заснул, клянусь.

– Тэд, – не выдержала я, раздраженная его многословными попытками убедить меня, что я не утомила его своими рассказами – верный признак того, что я утомила его до беспамятства – и, конечно же, тем, что он, похоже, все-таки не помнил моего имени. – Повзрослей.

– В каком смысле?

– В том, что ты не заснул, ясно? Ты отключился, потому что твой отец подсыпал тебе в кофе секонал или что-то подобное.

Ладно, может, это не самый дипломатичный способ сказать парню, что его отец нуждается в лечении. Но, эй, никто не смеет обвинять меня в том, что я скучная. Никто.

К тому же, вам не кажется, что он имел право знать?

– Сью, – отозвался он после минутной паузы полным боли голосом, – зачем ты так говоришь? То есть, как ты вообще могла такое подумать?