– Ничего не понимаю, - вслух вторит мне куратор, - Люське-то оно зачем? Вы с ней обсуждали содержимое этого письма?

– Нет. У нее свое было. Она с ним-то не могла справиться! Зачем ей еще и мое письмо! Алексей Валерьевич, что произошло?
– негромко, но внятно спрашиваю я.

– Письмо пропало.

Это я и сама поняла. Но почему такая движуха поднялась? Это же не карта наступления генерального штаба!

– Его могла Люська взять случайно. Или положила в свой конверт. Кому оно нужно?
– в недоумении почти кричу я.

– Это, строго говоря, собственность Института!
– раздался громкий голос от двери. Мы с куратором синхронно повернули головы, в комнату для беседы входил господин ректор. Как он открыл дверь? А, забыла, у него же белая карта! От неожиданности я даже вздрогнула!

Ректор у нас фигура почти мифическая. Он редко появляется в Институте, у младших курсов ни какие предметы не ведет. Старшекурсники рассказывают о нем страшные истории. Профессор, доктор политический наук, член многих академий, его никто не называет просто по имени и отчеству. Только профессор Давыдов, а между собой мы называем ректора Дед. По слухам он очень успешный в прошлом агент, ник остался у него еще с тех, спецагентовских времен лихой молодости! Кто его дедом назначил там, в лихой молодости?

Лично я встречалась с ним всего два раза, и даже встречами это назвать нельзя! На начало каждого учебного года он выступал на общей линейке студентов. И вот сейчас он сам заходит в совещательную комнату. За ним следом останавливается в дверях тот самый человек-шкаф, с которым я уже встречалась вчера в учебной части. Маня сказала, что это новый зам начальника службы собственной безопасности. Даже имя его я запомнила. Грибков Борис Эрастович, ник Грибус. А ему здесь что надо?

– Это Кузнецова, насколько я понимаю?
– обращаясь, почему-то, не ко мне или куратору, а к Грибусу, спросил ректор.

– Да, - с растяжкой отвечает квадратный Эрастович, - Это она.

По его липкому взгляду я вижу, что если меня сегодня же не сожгут на костре, значит, я родилась под счастливой звездой.

– Добрый день, Наталья, - обратился Дед ко мне, присаживаясь на свободный стул. Умные, холодные глаза ректора быстро ощупали мое лицо. Его взгляд был похож на взгляд инквизитора. А Грибус даже не посмотрел на стулья, так и остался стоять.

– Здравствуйте, Глеб Евгеньевич, - под взглядом инквизитора отвечаю я. Грибус делает вид, что меня нет, тогда я тоже с ним здороваться не буду.

– Я ректор этой конторы, а этот дяденька, - он, не оборачиваясь, кивнул на Грибуса, - зам начальника отдела собственной безопасности. Понимаешь, к чему все идет?

Я кивнула, хотя совершенно не понимала!

– Не будем делать выводы поспешно, - отозвался неспешно куратор. По его тону я понимаю, что этой инквизиции он не боится, - Мы здесь выяснили интересную деталь. Письмо могла унести Людмила Куликова.

– Это твоя одногруппница?
– уточнил Дед.

– Да.

– А зачем ты ей отдала его?

Но прежде, чем я открыла рот, ректор кивнул Грибусу, и тот без слов вышел из комнаты.

– Она сама его взяла, - не зная с чего начать каяться, прошептала я.

– Я не буду говорить прописные истины о том, что все материалы в Институте секретные, - голосом, не предвещающим ничего хорошего, начал Дед, - Сейчас главная задача - это найти письмо. Вспоминай каждую деталь, каждую мелочь. Что могло с ним случиться? Почему ты решила, что его взяла Людмила?

– Когда я уходила, то оставила всю свою работу ей, - грустно ответила я.

– Н-да, - только и сказал Дед, - Дисциплинка у вас, я скажу!
– Но больше не сказал ничего. И эта тишина была для меня хуже любых слов. Но ее нарушил куратор.

– Письмо для Куликовой ценности не представляет, и если оно у нее, то мы его быстро найдем. А Кузнецовой сейчас надо вспомнить содержание письма как можно ближе к оригиналу, - он положил перед собой свой знаменитый блокнот, достал ручку и включил диктофон.

– Мы слушаем, - подбодрил меня ректор.

– Я плохо помню дословно, - растерялась я.

– Я помогу, - успокоил меня Дед, - Смотри на меня. Как оно начиналось? Здравствуйте?

– Точно!
– моментально вспомнила я, - Здравствуйте, дорогая редакция! Пишет вам пенсионерка Потворская. Она жила в районе старого Арбата, а звали ее Павлина Аркадьевна, - добавила я.

– Хорошо, - кивает ректор, а куратор быстро водит ручкой в блокноте.

– Дальше она пишет, как прочитала статью в журнале про Наполеона Бонапарта, и это напомнило ей, что у них в семье существует интересная история.