– А почему бы нет? Тащи стул, я все расскажу.
– Интересно, кто в этой комнате больший псих? Я или этот?

В перспективе я ему не верила, но попытаться послушать стоит.

Позвала Логана, и подтащила стул к нему. На самом деле и слушать было нечего. Разумным, как он себя называл, наскучило все до такой степени, что эти твари решили поиграть между собой, каждый набирал себе подчинённых, одержимых придурков, в виде Коллет. Он их так и называл придурки, ага. Я выпучилась, видимо осознавая, что все-таки он больше похож на психа, чем я.

– Почему, ты практически не потерял разум?
– Задала закономерный вопрос.

– Не потеряли свою голову, только те, кто был укушен. Вирус действует по-другому!
– Он сиял от удовольствия, пока рассказывал, а я смотрела его мысли, картинки совпадали с его рассказом. Этот Отрешенный был ненормальным.

Дальше рассказ плавно перешел на то, как собиралась маленькая армия из придурков, как их отправляли в Убежище. Суть игры была проста. Чья маленькая армия убьет больше. Страж считался как два очка, простой нелюдь одно, а вот люди шли только как половина. За игрой наблюдают, обычно этот Отрешенный не заинтересованное лицо. Полный пипец. Это получается, что такое количество смертей всего лишь игра больных? А я еще мучилась угрызениями совести, убивая этих засранцев. Д У Р А. Не зря меня так частенько называют.

– Таковым вы можете считать меня уважаемые. Я не люблю большие удовольствия.
– Проговаривая все это он сладко улыбнулся, мне пришла картинка, как он с большим наслаждением на лице режет мужчину мелкими ранами, практически по всему телу, а затем насилует. Я поморщилась от такого красочного видения.

– Фу, поумерь свою фантазию!
– Я не выдержала, гадость. Меня передернуло. Он за ухмылялся. Мля извращенцу нравилось внимание. Пора кончать доставлять этому ублюдку удовольствие.

– Логан, он сказал правду.
– Этот сумасшедший, даже название улицы и номер дома сказал, где они собираются для подсчетов очков.
– Он тебе еще нужен?
– Я устала.

– Нет.
– Логан сам был под впечатлением. Он явно тоже не мог принять все нападения за простую игру ненормальных, как и я. Только вот источник нашего прозрения не соврал ни единым словом.

Я встала, достала в кинжал и кинула его точно в сердце отрешенному.

Зря я их называла адекватными, ведь если нормально подумать, адекватными были неразумные. Их оправдывала болезненная жажда крови, а не простое желание убить как можно больше другого.

Тело распадалось на глазах. Смысла оставаться не было. Я вышла. Проходя мимо камеры с Коллет, увидела Криса. Он сидел напротив нее на стуле, голова его была опущена, руки сложены на груди.

Я покачала головой, лишь бы отвлечься от этой картины.

Сегодня я не поехала домой, не хотелось оставаться одной в месте, где хоть и не долго, но я была счастлива. Питать свой дом грустью и тоской не хотелось. Недолго думая я прошла к Центру подготовки, нашла в спортзале маленький закуток и расположилась там. Не помню, от чего у меня такая привычка вырабатывалась, но всегда любила думать в тишине и темноте. Присела около стены, подтянула коленки к груди, расположила на них локти. Мысли мечутся.

Возможно, стоит пойти найти Криса и поговорить с ним. Задать интересующие меня вопросы:

– Что теперь с нами будет?

Да только, гордость я свою не смогу переступить, мне вообще с этой сучкой плохо живется. Я никогда не стану бегать за мужчиной или пытаться с ним говорить, упрашивать, выяснять. Проще сделаю вид, словно ничего не было. Буду подыхать, но не изменюсь. Вот так. А судя по реакции Криса, жена для него, еще что-то значит. Хотя он и сказал, что любит меня. А с другой стороны, если бы Адольф сейчас восстал из мертвых, я скорее всего, тоже бы сидела сейчас с ним, вот только Ред, был мне другом в течение пяти лет, а они муж и жена.

Жена. Такое короткое слово, которое рушило только начинающиеся отношения.

Я всхлипнула, стала раскачиваться из стороны в сторону. Точно как маленькая. Блин женщины в моем возрасте не ведут себя так! Не зная, к чему вспомнилась песенка из России, которая частенько играла по радио. С трудом вспомнив только первый куплет и припев, я стала очень тихо напевать.

На глубине, наедине с собой.

Словно во сне всё, словно всё не со мной.

Вечный покой, слишком выход простой, но.

Если и уходить, то только с поднятой головой, только достойно.

Ты сам выбрал путь война.

Довольно ныть уже, тебе негоже.

Это самосожжение испепелит, но, увы, не поможет.

Гложет, оскалом тоска, и патрон, что в стволе у виска.

Ожидает, когда ты сорвёшься и не уберешь уже палец с курка.

Время-река, ты решил плыть и течение против.

Не жалея души, так дыши.

Не жалея и плоти, музыка, как наркотик.

Исповедь, словно песни и пляски.

Не бросай, слов на ветер, пиши.