– Он не будет платить, - начинал разговор тюремщик. Он почувствовал это слабое место. Этель не верила ему, но это было больно. Тюремщик улыбался:

– Я бы отпустил тебя, но деньги нужны на борьбу. Давай вместе подумаем, кто еще может заплатить. Где ты училась?

Этель поняла уже, что все его вопросы преследуют цель понять, сколько и у кого можно просить за нее. Про Ахмеда он тоже пробовал узнать, давно ли они познакомились, как они познакомились, что у них за отношения.

– Он мой муж, - отрезала Этель, чтобы избежать этих вопросов.

– Как так может быть муж?
– тут же прилип он, - ты же христианка? Как так, не верю. Такой правоверный амир, и не смог свою женщину обратить в истинную веру!

– Я знаю Коран, - сказала однажды она ему.

– Знаешь Коран!
– воскликнул возмущенно тюремщик, - Тогда ваш с Ахмедом грех велик! Знать учение и не следовать ему!

Этель поняла, почему Этьен советовал ей запомнить, что не нужно вступать в обсуждение религиозных взглядов и ценностей. Но она чувствовала, что все это просто попытки пугать ее. И она пугалась, но понимала, что не нужно показывать испуг и усталость от этих разговоров. Как говорил Ахмед: "Главное на переговорах, чтобы партнер устал раньше".

В первую ночь, когда ее привезли сюда, она смотрела на черную дыру в бетонной стене. Ей казалось, что оттуда выйдет крыса и нападет на нее. Утром оказалось, что это пятно краски. Крыс в подвале не было. Но теперь она была бы рада крысе больше, чем тюремщику. Даже совершенно точно, она была бы рада любому живому существу, хотя бы крысе.

В замке завозились ключом. Днем дверь не открывалась, волнение охватило Этель. Ее глаза отвыкли от дневного света, в ослепительном прямоугольнике двери появился Ахмед.

– Где ты шлялся?
– спросила Этель, - Я уже устала тебя ждать.

– Я тоже страшно скучал.

Получилось здорово, прямо как в кино. Она разрыдалась, повиснув на нем.

Ахмед вывел ее из подвала. Глазам было больно. Этель увидела себя стоящей в ущелье среди круто поднимающихся гор. Она так и не поняла назначение объекта, на котором ее держали, какие-то бетонные хозяйственные постройки.

Ее тюремщик еще вздрагивал. Сердце еще выталкивало кровь из разрезанной шеи на песок. Этель отвернулась. Она не испытывала сочувствия к убитому, просто зрелище было некрасивое.

– Акелла промахнулся, - сказал Ахмед.

– Он говорил, что ждет от тебя выкуп. Что ты не хочешь платить.

– Я заплатил. Ему привезли деньги, он их забрал, но тебя не отдал. Потребовал еще столько же.

– Как думаешь, он освободил бы меня в конце концов?

– Как теперь узнаешь? Не у кого спросить, - философски сказал Ахмед, - я не мог тобой рисковать.

Товарищ Ахмеда тащил два автомата в зеленый военный джип. Они обменялись с Ахмедом короткими фразами на родном языке. Ахмед достал рюкзак из машины:

– Это Шамиль, мой товарищ. Переоденься, нужно идти.

В рюкзаке находилась хорошая горная экипировка.

– А где его бойцы? Я слышала здесь много людей.

– Мы сделали так, что их сейчас нет, но скоро они вернутся, быстро одевайся. В своей одежде в горах тебе будет неудобно. Собери ее в рюкзак.

– Мы не поедем на машине?

– Нет, так нужно.

Ботинки, носки, одежда, куртка, очки - все было в рюкзаке и все ей подходило. Она не спрашивала, почему так. "Хорошее планирование - это наша семейная паранойя", - говорил Ахмед.

Пока она переодевалась, Ахмед с товарищем затащили труп в машину. Кровь на песке засыпали лопатой.

– О том, что здесь произошло, будем знать только мы трое. Для остальных я заплатил выкуп. Труп скроет Шамиль. Получится, что я привез выкуп, а этот предприимчивый джентльмен с ним смылся, обдурив товарищей. Я всегда знал, что в конце он всех кинет. Думаю, никто из этих джентльменов удачи не удивится. Садись в машину.

Вверх по ущелью плохая, вся в крупных камнях грунтовая дорога продолжалась еще два-три километра, потом исчезла в горной реке. На той стороне продолжения не было - просто каменная отмель. Шамиль перевез их через реку.

– Дальше пешком, - сказал Ахмед.

Джип развернулся, двигатель стих, через минуту только шум реки нарушал тишину.

– Сегодня нужно много пройти, чтобы убедиться, что мы оторвались, - сказал Ахмед.

Этель имела опыт походов в горах, но сейчас она была не в лучшей форме, кружилась голова, пот застилал глаза, хотя ее рюкзак почти ничего не весил в сравнении с поклажей Ахмеда. Через несколько километров она уже почти не видела гор вокруг, только камни перед глазами. Шли, почти не останавливаясь. Только иногда после очередного подъема Ахмед говорил ей: "Жди". Сам из-за камней по нескольку минут внимательно осматривал в бинокль ущелье дальше. "Пошли".