– Как дела у Марты и Астрид?
– спросил Магомед, - Неудобно, что я не смог даже зайти поздороваться. С утра зайду к ним. Они по-прежнему влюблены друг в друга как мы с тобой?

– Даже сильнее, чем мы. В нашей любви нет такого трагизма, у нас все просто. Привезли свои конфеты и пирожные. На столе на кухне. Попробуй обязательно. Талант Марты с годами только раскрывается.

– Может, войти к ним, расширить их дело? Фабрика на весь Евросоюз!

– Они вполне счастливы тем, что у них есть. Марта любит свою небольшую кухню. Не представляю ее технологом конфетной фабрики. Ты забыл, как человек может быть счастлив, имея не много?

– Нет, я помню. Если серьезно, я им очень благодарен за то, что они сделали для тебя. Они даже не понимают, как это было важно. У меня есть подарок для них и для тебя. Я купил вам билеты на оперный фестиваль в Вене. Номера в отеле уже заказал и джет из Лапееранты. Вылет завтра вечером. Ласточку возьми. Погуляете по Фёльксгартен, зайдете в Центральное кафе. Сейчас время для ценителей - туристов мало.

– В чем дело, Магомед?

– Хочу, чтобы ты отдохнула. И друзьям подарок сделать.

– Как думаешь, после всего я еще что-то должна доказывать? Надежность, или то, что мне можно доверять? Неужели нам никогда не выпутаться из этого клубка ненависти и подозрений?

– Помнишь, как мы познакомились? Помнишь тот вечер в институте отца?

– Я помню все. Ты не представляешь, какая память у женщин.

– Помнишь Ваху с гитарой? "One! Two! Three! Four! Ваха, делай вещи!!!" И как Ваха вышивает на своем стратокастере хиты всех времен и народов "Кам тугеза" и "Шизгару"? Какая гитара! Помнишь, мне на галстук кто-то пирожное уронил? Помнишь, как мы стоим вместе на крыльце, смотрим, как после концерта парни идут проветриться, потрепаться о музыке и проводить Ваху с его гитарой?

– Ваха сам кого хочешь мог проводить, но если бы он выбил палец или вывихнул руку, то не смог бы играть, - засмеялась Зара, - конечно, я помню, как мы стояли на крыльце, и я думала только, чтоб ты не ушел с ними.

– Ты не заметила, что вцепилась мне в руку так, что мне было больно. Куда бы я делся.

– Не помню, - Зара снова улыбнулась, - этого не могло быть, я воспитана скромной девушкой.

– Если бы кто-то в тот вечер рассказал нам будущее, мы подумали бы, что он сошел с ума. В тот вечер наша жизнь лежала перед нами на ладони. Все было понятно, линейно и прекрасно. Все сложилось, срослось и получилось.

– Ты всегда пользуешься тем, что можешь меня рассмешить. Ты снова меня увел.

– Нет, я хочу сказать, ты знаешь обо мне то, чего не знает никто другой. Помимо того, что мы вместе всю жизнь, я делился с тобой тем, чего не говорил даже Ахмеду. Потому что я никогда не боялся удара от тебя. А ты знаешь, что именно близкие, перед которыми мы открыты, могут нанести самые тяжелые удары. Но сейчас нужно сделать так, чтобы никто ничего не заподозрил. Даже близкие к нам. Ты должна быть беззаботной состоятельной женщиной, решившей проветриться с друзьями.

– Я не смогла стать каменной, как ты. А если бы могла, тебе бы это не понравилось. Ты забываешь, что я женщина. Я понимаю, что ты невольник. Но подумай обо мне. Моя жизнь - это бесконечная погоня. Я как волчица с волчатами. И двадцать лет за спиной лай собак.

– Поэтому я люблю тебя, милая. Ты совсем не поменялась. Но дело в том, что и я не смог стать каменным. Нет людей, которые смогли стать каменными. Некоторые стали мерзавцами, это правда. Я просто научился вести себя так, что окружающие верят в это. И это хорошо, что мы не можем стать не такими, как нас задумал Создатель. Я знаю, Всевышний дает нам с тобой новый шанс. Верь мне. Погоня, летящая за нами, растает в прошлом.

– Сколько дней мы должны находиться в Вене?

– Примерно неделю. Я сообщу, что тебе делать дальше.

– Пойдем спать скорей. Лай собак меня всегда возбуждает.

Перевал

Сегодня в бильярдной Магомед собрал всех своих ближайших. По сути всех, кто знал об этой комнате. Это было всегда серьезно, тем более, что сегодня тема была неизвестна. Обычно Магомед проводил эти совещания в краткой, даже резкой манере. "Говори простыми предложениями", - требовал он. Но сегодня, к удивлению всех, он начал совершенно по-другому.

– Знаете, я вспомнил вдруг о другом совещании много лет назад. Лето, тепло, двор дяди Абу, мой отец, другие старшие родственники, мы еще молодые. Мы с Ахмедом сидим с такими серьезным лицами, как сейчас у Аслана. Вечер, листва деревьев, лампа без абажура над столом. Мотыльки вокруг нее. Тогда решили, что накрываются наши семейные дела на Кавказе. Решили, что я еду в Питер, а Ахмед в Москву. Теперь, братья, у нас гораздо больше денег. Но мы в этом бункере, а я бы все отдал, чтобы оказаться за тем столом. Мы не прятались ни от кого, мы не боялись, что нас услышат. Может быть, дядя Абу с Хасаном-Хаджи сейчас сидят за столом в беседке из дикого винограда и вокруг Райский сад. Но, братья, мы должны принимать мир как есть. Как говорит мой отец: "Право остаться собой есть только у сильного". Я только теперь понял своего отца.