Помнится, как со мной сперва гуляла Эльгаладна и рассказывала о том, что Палландо на самом-самом деле ангел. Не в том смысле, что у него ангельский характер, а в том, что он есть посланник Божий, высшее существо, посланное на смертную землю наставлять и спасать народ серебра и всех достойных того. Зашевелились, зашевелились на моей голове волосенки, словно испуганные гусеницы стали они скручиваться и вновь распрямляться, услышав такое "откровение", но будучи все еще любящим Эльгаладну и желающим найти истину я стал спрашивать, как такое может быть - ведь согласно христианской традиции ангелы существа всеведущие, всемогущие, всеблагие и обладающие столь нерушимым единением с Господом, что являются прямым продолжением Его воли, хоть и имеют собственную индивидуальность. Чем ну никак не мог похвастаться даже такой хвастун, как этот самопровозглашенный Палландо. На это безропотно ответствовала мне первая леди народа серебра, Эльгаладна, что, мол, воплотился в смертное тело дух сей и потому оставил и позабыл свои силы, изменил свою природу, вочеловечился, облек себя не только плотью, но и вошел во время и бытие смертное, а потому не отличим по виду, поведению и манерам от простого человека.

Я, помнится, мягко ответил, что тяжело мне в это поверить и я сильно сомневаюсь и меня удивляет, что она верит в это. Но и на это Эльгаладна нашлась что ответить, ибо она тоже сомневалась, но личное общение с Палландо, его воля, его слова и то как она узнала его с годами убедили ее, что перед нею и впрямь дух ангельский, в теле человека (или дух человеческий, бывший ангельским - вообще придумайте любую удобную концепцию, чтобы это объяснить худо-бедно и делайте упор на идеалы Дружбы, Веры и Верности, замазывая ими все трещины в логической конструкции, ссылаясь на мистическое восприятие мира и откровения от Господа - обычно это решает все проблемы с противоречиями и рассуждениями непосвященных).

Позже я прогулялся с Палландо и выслушал от него ту же самую историю, вновь, в лучших традициях жанра он пересказывал мне по памяти своего смертного мозга и божественным откровениям сердца свою историю, битвы и участие в Великих Делах. Будь я постарше, признаюсь, не преминул бы и не поленился бы расспросить его подробнее, но чувство такта и нежелание перечить старшему, стеснение и желание верить, взяли верх. Я промолчал, подивился внутри себя таким изъянам среди "мудрых" народа серебра и решил, что все, что Господь не делает, все делается к лучшему. Ибо пусть хоть так Палландо палландит для Господа, ибо большего ему не дано и не по силам ему начать свой духовный путь с того, кем он является на самом деле, человеком и признаться себе кто он есть перед лицом Господа, но он сразу решил не мелочиться и начать, да и продолжить с ангела Божьего.

Как бы не было тяжело мне не высмеивать дурака в одеждах мудреца, я, пожалуй, оставлю это для самой жизни, которая совершит этот труд, в любом случае, лучше чем я.

Тогда в моем сердце появились первые семена сомнения и первые мысли с рассуждениями о том, что же это за люди такие и чем они занимаются. Я стал знакомиться с остальными, слушать и по крупицам собирать все, что знали они и что было известно о народе серебра.

Самое пристальное внимание всегда уделялось Палландо и Эльгаладне, как "мудрым" среди народа, а остальное отдавалось так называемым "братьям рыцарям", которые были посвящены в сие звание с благословения Рима и самого Папы (что было чистейшей ложью, но о том позднее).

Пожалуй, более остальных рыцарей, которые даже тогда, для моего восторженного ума воспринимались не более чем обычные мужланы - ибо вели себя они соответственно, как ведут себя типичные представители своего вида, более остальных запомнился мне первый рыцарь народа серебра, некий Антон Жабин (очень подходящая фамилия), прозванный в народе Мисилорне.

Если бы случилось кому попросить меня припомнить самую отвратительную вещь, которую довелось мне увидеть в этой жизни, неприятную для глаза и вызывающую рефлекторное отторжение, то я бы вспомнил либо распухший в воде труп кошки, вздутый от газа и разложения, на который я случайно набрел гуляя на природе, либо то, каков был из себя сей доблестный муж.

Представьте типичный для мужчины лишний вес, свисающий живописно с боков, с левого и правого в равной мере, подпоясанный обтягивающими плавками, что алчно вгрызаются в тело и отчаянно держаться за него из последних сил и манеру держать себя и вести так, как делают это подобные мужи где-нибудь на общественном пляже. Только пляж был от лагеря в отдалении, у самой кромки воды Финского Залива, но первый рыцарь, блистая своей грацией, изысканностью манер, освящал своим видом и телом весь лагерь, отдавая приказания то тут, то там, мелькая и оскорбляя взор всякого, кто захотел бы смотреть. Благодарение закону народа серебра, что нет в нем пункта о том, что ходить надо голыми...

Или все же есть?

Означенный Палландо, нисколько не стесняясь своей наготы и дряхлого тела, украшенного бедрами Афродиты и достоинством котенка, что заблудился в дремучих зарослях, любил купаться нагишом, о чем я узнал буквально на практике, столкнувшись с голым ангелом нос к носу, когда тот исходил из вод морских, после омовения. Разумеется, не может быть упрека в том, как сложен человек и каковы части его тела, однако упрек в том, как он ведет себя и действует.

В конце концов все из нас так или иначе попадали в подобные ситуации, иногда нелепые, а иногда оставляющие нас равнодушными. Но, признаюсь, по моему глубокому убеждению, для королевства и ангелов случаи эти оказались весьма показательными, хоть и малозначительными.

В последующих беседах леди Эльгаладна открыла мне, что народ их готовиться к битве со злом, ибо как несли они эту миссию со времен Средиземья, воюя с орками и Морготом-сатаной, то понесут ее и теперь, с оружием в руках, готовя себя и детей своих к концу света...

Странно, но в тот момент вдруг я ощутил, что в воздухе пахнет чем-то дурным, паленым, фигурально выражаясь.

Но отступать мне было некуда, по моей глупости, ибо я был практически один, а понимали меня только они, как казалось мне, и, как и я, они верили в волшебное, пусть и местами сверх всякой меры. В конце концов не долг ли каждого христианина жить так, будто завтра наступит конец времен и будет Страшный Суд? Поэтому, я решил, что нет в этом ничего страшного, пусть и несколько сгущены ими краски и...начались, будто бы сами собой, разговоры о моем вступлении в народ.