Стоило ему прилечь, как он снова уснул. Сакура сходила за полотенцами, сняла с него мокрую одежду и обтирала его, пока не обнаружила на его руке красные знаки. После этого ей многое стало ясно. Она боялась, что такое может произойти, но предпочитала не думать в этом ключе. Эмия Широ даже не был магом и вряд ли мог знать об этом ритуале, однако, в конце концов, выбор пал на него. Она взяла его руку, провела пальцами по его командным заклинаниям, после чего печально опустила лицо и прижала его руку к своей груди.

– Сэмпай...

Конец интерлюдии

Интерлюдия 2-2

Ночь, Рюдодзи. На ведущей к синтоистской арке длинной каменной лестнице, на страже стоит самурай Ассасин - фиктивный слуга, призванный другим Слугой - Кастер. Самурай был призван всего несколько часов назад и еще не успел войти в глубокую вражду со своим призывающим. Он просто осматривал место, которое должно было стать его тюрьмой и местом исполнения его дальнейшего долга.

– Красота, однако.
– сказал Ассасин, делая глубокий вдох.
– не самое плохое место, чтобы провести в нем отведенный мне срок. Хотя, я бы хотел пройтись по миру и увидеть его новые краски. Уверен, с того времени, как я жил, появилось много чего прекрасного.

Деревья покачивались от ветра, и среди звонкого шелеста листьев он услышал неприятный слякающий звук где-то вдали внизу, у холма. Этот звук приближался и нарушал сложившуюся на холме гармонию. Звук был похож на то, как на землю то ставили, то поднимали сети с рыбой.

– Нисколько не прекрасно. Что за уродство издает такие звуки? Ну же, яви себя!
– обратился самурай в темноту.

На лестницу вышла, или, вернее выразиться, "выползла" жижа черного цвета, чья форма напоминала сложенный зонт.

– Что ты, и что тебе здесь нужно?

Жижа словно бы издалека осматривала Ассасина. И после, словно в чем-то удостоверившись, поползла на лестницу и поплыла в его направлении.

– Хм, граница пересечена. Можешь ничего не говорить, я просто избавлюсь от тебя, чудовище.

Расположив Монохошизао лезвием вперед, он рванул вниз по ступеням, также навстречу к тени.

– Не ожидал, что смогу так скоро найти себе развлечение.
– улыбаясь, сообщил перед их столкновением Ассасин.

Из полов тени вверх взмыли щупальца. Ассасин без сомнений попытался рассечь их, но его меч застрял в них, словно он воткнул его в несколько пластин разъехавшихся татами.

– Какая, все-таки, ты мерзкая - проронил Ассасин, прежде чем тень отрубила ему руку, удерживавшую меч, и внедрилась в его культю.

– Кхх...

Ассасин не мог вырваться из-за опутывавших еще щупалец. Чуть после, тень отошла от него, а Ассасина начало что-то разрывать изнутри. Сначала распоролась его грудная клетка, обнажая ребра и внутренние органы. Оттуда выглядывала худощавая рука, вслед за которой появилось и тело. "Черный паук", с нечленораздельными воплями, целиком вышел из тела самурая и, громко хрустя, пожрал то, что он него осталось.

– Ги, гииииии. Гигиги.

Тень в это время бездействовала и просто пребывала рядом. Когда паук закончил, он посмотрел на тень, но та не среагировала. Она просто развернулась и поплыла обратно вниз. Паук поднялся на задние лапы и следом пошел за ней. Однако, спустя несколько ступеней он остановился.

– Ги-ги?

Паук в маске-черепе смотрел в сторону деревьев.

– Ги.

Но, так ничего и не заметив, он отвернул взгляд и продолжил идти за тенью.

Среди деревьев проявилась фигура в фиолетовой робе. На ее лице было негодование.

Конец интерлюдии

Глава 5: день 3. Интерлюдии 1-2, 1-1, 3-1

Покинув стены церкви и закрыв спиной дверь, Эмия Широ сделал несколько тяжелых выдохов. Пребывание в этой обители Бога оказало на него скорее изматывающее, нежели умиротворяющее действие. Казалось, пища, предоставленная священником, должна была прибавить сил, но Эмии стало только хуже. Немного отдышавшись, прислоняясь к двери, он собрался с последними силами и пошел прочь от церкви. Каждый шаг давался с трудом, а в голове словно выцветали все краски. Добравшись до спуска и посмотрев вниз, он, словно клюющий в землю петух, рухнул лицом на землю. И хотя его дыхание вскоре выровнялось, сам юноша не вставал. Хотя бы потому, что он не мог встать. Он не мог продолжать идти, потому что потерял сознание.