И там...

Там от руки карандашом нарисована примерная карта местности. Вот. Река. Вот конусом выходит Славкина падь. Вот и деревня. И на широкой части конуса... Нарисовано два самолёта. Один под вопросом. И зачёркнут. Потом черточка заштрихована. Как будто лётчик сомневался. Второй, дальше от деревни и стоит восклицательный знак. Деревья нарисованы. Какая-то винтовка в прямоугольнике недалеко от самолёта схематично указана под ёлкой. Какая-то скала, как мост, только с проломом посередине.

Долго рассматривать не буду. Решил Слава для себя. Дома разберусь.

Убрал карту в коробочку и засунул в карман штанов.

Уже пошёл на выход, но оглянулся. Увидел лом с приваренным топором, которым он открывал крышку люка, схватил за конец и поволок на улицу. Не нужно привлекать к себе внимание. Ни к чему всё это.

Он запихнул лом под крыльцо, где и нашёл его. Пока он ковырялся, его кто-то окликнул тяжелым голосом:

– - Эй, малец, что ты там делаешь?

Славка выпрямился и обомлел от страха. Такого страшного, ужасного мужика он ни разу не видел.

Огромный, выше отца и дяди Паши. Широкий в плечах, с огромной по грудь чёрной-пречёрной бородой. Такие же чёрные брови, из-под которых не видно глаз.

На голове большая шляпа. Она когда-то тоже была чёрная, а сейчас где-то серая, где-то рыжая, серая. Но с большими полями. Вся старая и бесформенная. Одет был этот страшный великан в старый брезентовый дождевик. На ногах стоптанные кирзовые сапоги, брюки с заплатами, прихваченные широкими стежками, заправлены в сапоги.

В руках у него как посох - большая. Толстая палка. Мужику почти по плечо.

Палка была много выше Славки.

Глаза у этого чудовища, когда развернул голову в сторону мальчишки, тоже были чёрные.

Руки были огромные. Широкие.

– - Что молчишь? Обомлел?

Славка, просто молча, смотрел на незнакомца, готовый в любой момент дать стрекача и удрать от него к родителям.

– - Что делаешь в мёртвом доме? Что искал?

Мужчина грозно смотрел на него.

От страха Славка начал волноваться. Сквозь спазм выдавил:

– - Н-н-ничего. П-п-п-просто смотрел.

– - Ты, что заикаешься?

– - Д-д-да!

– - Испугали?

"Ещё чего!" - подумал Славка. "Я - сын офицера! И ничего не боюсь!" "Ха! Три раза "ха"!

– - Н-н-нет! Я п-п-просто з-з-заикаюсь! Никто меня не п-п-пугал!

– - Ты с Дадоновыми приехал?

Славка просто кивнул головой. Этот страшный человек просто сковал его ужасом. Скорей бы к родителям уже!

– - Пошли! Нечего по заброшенным домам лазить. Не ровен час что-нибудь обвалится! Пошли!

Славка стоял.

– - Боишься?

Славка молчал.

– - Ладно. Я вперёд, а ты следом! Ты ничего не взял в доме?

Славка отрицательно помотал головой.

– - А хотел что-нибудь взять?

– - Д-д-да! Т-т-там часы на стенке. Ходики. Я их завёл. Но они не ходят. Сломаны.

– - Да. Часы. Такие часы уже не делают. Они когда тик-такают, так и на душе спокойно. Как будто в доме ещё одна живая душа. И говорит тебе, что всё в порядке. Ты не один. Понимаю, малец. Понимаю. Но ты их не взял?

– - Н-н-нет. Они сломаны.

– - Ну, и ладно. Пусть висят. Сломанные часы в мёртвом доме. Им там как раз и место.

Он покрутил головой, как будто ещё ища кого-то.

– - Пошли.

Он махнул палкой, показывая направление к дому дяди Паши. Славка на почтительном расстоянии держался от него, шёл следом, готовый в любой момент драпануть от этого страшного дядьки.

Рука в кармане, крепко держит алюминиевую коробочку.

Вот и дом дяди Паши.

Подошли к калитке. Отец с дядей Пашей на крыше приколачивают доски. Видно, что часть толи на крыше они уже заменили. Новая чёрным пятном чётко выделяется на фоне старой, серой, выгоревшей.

– - Бог в помощь - зычно сказал незнакомец.

Взрослые перестали колотить. Обернулись. Дядя Паша козырьком поднял ладонь над глазами, солнце светило ему в глаза.

– - А! Дед Епифан! Сейчас спущусь!

Славкин папа тоже стал спускаться следом.

Дядя Паша подошёл к калитке, отец следом.

– - Здравствуйте, дед Епифан!

Дядя Паша был почтителен. На фоне этого здоровяка он выглядел очень скромно.

– - Здравствуй, Павел! Крышу делаешь?

– - Делаю. Родовое гнездо. Нельзя бросать.