– Тоже на курорт?
– прервал мои размышления сосед по плацкарте. К моему удовольствию поезд оказался полупустым, мужиков - всего ничего. Но надо же! Поезд еще только дернулся, а этот, единственный в нашем отсеке, тут же начал клеиться к моей мамаше. Но его надо бы извинить. Я еще не рассказал вам о моей Лю. Дело в том, что мой папаша был... ну, скажем мягко, влюбчив. Ну и довлюблялся до скандала - ма родила меня в семнадцать. Потом с этим делом, в смысле братиков мне или сестренок завязала. Вот теперь ей тридцать три, она типа "бизнес-леди". Может, я и предвзято к ней отношусь, но в том, что есть "бизнес-леди" более знойные, никто меня не переубедит. Во-первых, фигурка "все при всем". Во-вторых, фейс такой вамповый. И еще - глаза. Такие, немножко навыкате, но лишь настолько, чтобы понять - вот это глазищи. И натурально, без линз зеленые. И как она на посулы моего папаши развелась? Думаю, только по наивняку. Кстати, она тоже откуда-то из глуши. Сейчас бы она папашке такой укорот устроила! Но тогда и я сейчас бы вам ничего не смог рассказать. За отсутствием.

Лю, что-то выискивая в смарте, рассеянно кивнула и улыбнулась. Держу три к одному, сосед сейчас спросит про " братика".

– С братцем едете?

– С сыном, - привычно ответила ма, продолжая терзать айку.

Догадываетесь что сейчас скажет наш новый знакомый? Ну конечно!

– Да что вы говорите! Не может того быть! Вам всего-то...

– Маме всего двадцать три. Мне - шестнадцать, - ответил я за маман.

– Но тогда... Тогда...
– замялся сосед.

– Бывает, - равнодушно пожал я плечами.

– Разыгрываешь!
– деланно засмеялся попутчик.
– Веселый мальчик.

– Конечно, шучу, - заулыбался в ответ и я. И громким шепотом добавил.
– На самом деле мамочке уже пятьдесят девять. Я младшенький, а все это - обвел я рукой вокруг своего лица - у нее пластика.

– Что вы говорите?
– оторвалась от мобильника Лю.

– Да нет, ничего, - промямлил озадаченный сосед, вглядываясь в маман.

– А-а-а, - рассмеялась она.
– Мой братушка опять в своем амплуа.
– Разыграл?

– Еще как!
– улыбнулся наш попутчик.

Слово за слово, и Николь (так он представился. Нормально, да? Уже за сорок, а все еще "Николь"!) рванулся в вагон-ресторан заказывать столик, а Люс вычитала мне нотасьон о необходимости соблюдать конспирацию, не высовываться, не дерзить и тем более, не скандалить. В Мортир мы должны заявиться серенько.

Я согласился, оговорив условие, что не потерплю слишком откровенных приставаний этого Николя. Ма эти условия приняла с оговоркой, что сама будет решать, какие приставания будут "слишком откровенными". И вновь я не добился внятного объяснения всему со мной сейчас происходящему.

К счастью, Николя в вагоне-ресторане, ухаживая за Лю и явно намереваясь ее подпоить, так нарезался сам, что приставать оказался не в состоянии. К его, конечно, счастью, потому, что кулаки у меня все-таки чесались. Потом его, по меткому сравнению классиков, тяжелого во сне, как комод, мы с проводницей переволокли в нащ вагон. Ну, не хотелось мне с ним возиться, но проводницу было жалко. Совсем молоденькая. И если бы какой крокодил был. А так... За что и были вознаграждены - его, уже храпящего, отселили в свободный отсек.

– Вот теперь слушай, - наконец-то начала Лю шепотом свое откровение.
– Мы уже умерли. Убиты. И зверски изуродованы. Но по генетике и пальцам установят, что это - мы.

– Это мы, значит дома...

– Да, оставили генетику для сравнения.

– А... убили кого?

– Потом, - отмахнулась Лю.

– Как "потом"?
– изумился я.
– Кого-то вместо нас грохнули... Ты что, ма, заказала кого?

– Трупы заказала. Скоропостижников под нас закосили. Не об этом сейчас. Мы теперь - другие люди. И у нас будет другая жизнь. Может, навсегда. Это трудно, сынок, но это надо, пойми, на-адо.

Она редко называет меня "сынком". Как и я ее "мамочкой". Но сейчас вот вырвалось. Волнуется? Или от вина? Все-таки поугощал ее крутым вином этот Николя. Вот тоже, странно, в ресторане шикует, а едет в плацкарте.

– Ну, надо так надо. Даже интересно, по легенде пожить, - не понял я ее волнения.
– А где она будет, эта "другая" житуха? Не в этой Мортире хотя бы?

– Там я заказала себе пластику. Фейс мне, увы, придется сменить.

– Но ма!
– даже вскочил я с места.
– Такой... Такое...

– Красивое?
– улыбнулась ма, как-то очень по хорошему, по доброму взглянув на меня.
– Ничего. Вот, посмотри, промоделировали мой новый фасад.

Я вначале нехотя взглянул. Затем присмотрелся. Присвистнул, забрал карточку и начал пристально вглядываться.

– Ну и как?
– через некоторое время забрала у меня фото Лю.

– Круто! А со мной что делать будем?

– С тобой - ничего.

– Ну-у-у, это не по-пацански. Ты, значит, смываешься, а я - за весь базар отвечаю?
– шутливо возмутился я. Хотя, в каждой шутке только доля шутки. Если надумают искать, то - и её и меня. Но должна же она понимать, что если Кэп меня выследит, то и о ней все выпытает.