Неуклюже стягиваю с себя ветровку. Достаю из комода смятый свитер. В самый раз. Нахожу в пакете старые кроссовки – с протертыми пятками, но любимые – и выношусь из комнаты, как из тюремной камеры. Мне нужно освежиться.

Не хочу встречать тетушек. Поэтому к выходу бегу на носочках, старательно ступая на те половицы, которые не скрипят. Естественно, все тонкости дома мне еще неизвестны, так что к входной двери я крадусь, как бегемотиха , постоянно задевая что-то локтями и снося на своем пути даже то, чего на моем пути не было. На пороге едва не сваливаю вазу с ярко-сиреневыми орхидеями. Каким-то волшебным образом я подхватываю ее на лету, и на лбу у меня появляется испарина.

– Черт! – Я протяжно выдыхаю. Господи , и что со мной? Поворачиваю ручку, дергаю дверь на себя и испуганно цепенею, увидев перед собой бледное лицо тети Мэри.

– Ари?

Вот же лажа ! Мэри стоит в такой позе, будто давно меня уже поджидает. Я застываю от ужаса: лицо у нее белее снега, а глаза горят так, словно в них пляшет пламя.

– Я просто хотела…

– Ч то хотела?

– Прогуляться. – Я сглатываю и отбрасываю назад волосы. Мэри-Линетт выпрямляет спину. Взгляд у нее недоверчивый и пронзительный, стремящийся испепелить меня прямо здесь на пороге, превратив в груду пепла.

– Ночью одной ходить? – Спрашивает она. – Глупая затея.

– Астерия – криминальный городок?

– В каждом городе свои опасности. – Тетя Мэри неожиданно расслабляется. Ее плечи опускаются, а на губах появляется знакомая мне легкая улыбка. – Я с тобой пройдусь.

– Мне ведь не пять лет, тетя Мэри.

– Мне, знаешь ли, тоже, но я предпочитаю ходить в компании. И тебе советую.

– Все так плохо? – Я выхожу из дома, Мэри-Линетт громко захлопывает дверь. Через несколько секунд она оказывается рядом и решительно подхватывает меня под локоть. В небе ни звезды. Ветер замер, по воздуху плавает невыносимая жара. М ы идем, тихо ступая по асфальту, смотрим вокруг на пустые улицы. В коттеджах желтым светом переливаются окна, из открытых рам доносятся голоса, музыка , и я все пытаюсь вбить себе в голову, что теперь здесь мой дом, но никак не получается. Это место чужое , пусть и красивое.– Мне кажется, или ты явно преувеличила, когда сказала, что здесь второй Детройт?

– Я просто не хочу, чтобы ты бродила одна по незнакомым улицам, - отвечает Мэри.

– Ну, ладно, выкладывай: ты поджидала меня на пороге?

Тетя Мэри усмехается, опустив голову, и ее черные локоны каскадом падают с плеч.

– Я даже с улицы тебя услышала. – Признается она. – Из дома сбегать ты не умеешь.

– Ну, я никогда не пробовала.

– А я поставила рекорд. Мама вечно вылавливала меня где-то.

– И почему ты убегала? – Я с интересом смотрю на Мэри-Линетт. Она красивая. Мне кажется, если она и сбегала, то для свиданий с плохими парнями, которые определенно не могли глаз от нее отвести.

– По разным причинам.

– Например.

– Н апример, меня раздражали правила, вечные правила , которые мы не в праве были нарушать. Ты знаешь, какой была бабушка. – Мэри бросает на меня понимающий взгляд и вновь улыбается. – С ней трудно было спорить.

– Что за правила? – Я почему-то усмехаюсь. – Мама никогда не говорила, что Силест держала вас в ежовых рукавицах.

– Может, потому что твоей маме меньше всех досталось. Она уехала до того, как нас атаковали параноидальные правила Силест. Знаешь, Реджина никогда не была любимицей в семье, но она всегда делала все правильно , и придраться к ней было невозможно. – Тетя Мэри тяжело выдыхает. В глазах у нее мгновенно проносится столько чувств, что я не успеваю ухватиться ни за одно из них. – Она была хорошим человеком. Так что я уверена, останься она дома – проблем бы у нее не прибавилось.

– Да. – Я стискиваю зубы и поникаю. – Была.

– А знаешь, что самое смешное? Мы с Норин вечно с матерью ссорились, рвались на свободу, будто бы одержимые, а Реджина слушала ее. Всегда. Но именно она уехала.

– Как? – Порывисто смахиваю с глаз пелену. – Как она решилась?

– Влюбилась.

– Серьезно?

– Ну да. Встретила Люка , и все само собой завертелось. Мне было тринадцать , когда ты родилась. Я вообще мало, что понимала. Но одно заметила – мама выдохнула, с ее плеч будто бы груз сошел. Она прекратила свои истязания, мы с Норин задышали ! И я тогда не понимала, в чем дело. А сейчас…

– Сейчас понимаешь?

– Немного. – Тетя Мэри пожимает худыми плечами и неожиданно переводит на меня взгляд полный вины. – Ты не против , что я…, что я говорю о Реджине. Прости.

– Нет, что ты. – Э нергично киваю и придвигаюсь к Мэри-Линетт ближе. – Ты, словно соединяешь меня с ней. Правда. Мне хочется слушать. Постоянно.

– Ты смелая, Ари.

– Скорее, отчаянная. Наверно, стоит забыть обо всем. – Прохожусь свободной рукой по лицу и отворачиваюсь. В груди покалывает. – Стоит отпустить маму, Лору и отца.

– Ну, ты поделись секретом, если получится , Ари, – горько улыбается Мэри -Линетт и вновь глядит на меня пристально. – Вряд ли кому-то удалось избавиться от воспоминаний. В отличие от хороших , плохие воспоминания с нами остаются надолго.

Воздух становится прохладным. Я поправляю волосы, оглядываюсь и непроизвольно натыкаюсь на взгляды двух женщин, стоящих на другой стороне дороги. Они смотрят так пронзительно , что мне становится не по себе. Я дергаю тетю Мэри за рукав куртки.

– Ч то это с ними? – Незнакомки продолжают испепелять нас ледяными глазами. Тут все такие дружелюбные, интересно? Я чувствую, как Мэри-Линетт с силой сжимает мою руку , и недоуменно перевожу на нее взгляд. – В чем дело?