– Через восемь часов мне заступать на дежурство в Департаменте охраны окружающей среды. Ровно в 8.30.

– Господи, неужели ты ни одного дня прогулять не можешь? Не надоело пресмыкаться перед этим комиссаришкой Брауном?

Я отвечал – надеюсь, с достоинством:

– Пандора, некоторые из нас держат данное слово – в отличие от тебя, которая второго июня 1983 года, в четверг, пообещала выйти за меня замуж сразу после экзаменов повышенного уровня. [3]

Пандора засмеялась, расплескивая неразбавленное виски:

– Мне тогда было шестнадцать. Черт побери, ты живешь в какой-то петле времени.

Оскорбление я проигнорировал и настойчиво повторил, тыча в капли виски на ее платье бумажной салфеткой с оленями:

– Так ты отвезешь меня в Оксфорд, как обещала?

Пандора через всю комнату крикнула Кавендишу поглощенному разговором с бабушкой об отсутствии аппетита у нашего пса:

– Джек! Адриан все равно хочет вернуться в Оксфорд!

Синяя Борода закатил глаза и посмотрел на часы:

– У меня еще есть время на один стаканчик, Адриан?

– Да, но только – минеральной воды. Вы ведь за рулем, не так ли? – ответил я.

Он снова закатил глаза и взял бутылку перье. Подошел отец, и они с Кавендишем пустились в воспоминания о старых добрых временах, когда можно было вылакать в пабе десять пинт, сесть в машину и уехать – «и никакая полиция в затылок не сопела».

Когда мы в конце концов покинули мамочкин дом, было уже два часа. По дороге пришлось заехать к Брейтуэйтам за Пандориной сумкой с вещами. Я сидел на заднем сиденье в «вольво» Кавендиша и слушал их банальную болтовню. Пандора зовет его «Малыша», а Кавендиш ее – «Мартыша».

Уже на окраине Оксфорда я проснулся и услышал ее шепот:

– Ну, так что ты думаешь о празднествах в доме Моулов, Малыша?

А он ответил:

– Как ты и обещала, Мартыша, – восхитительно вульгарно. Я получил массу удовольствия. – Тут оба повернулись и посмотрели на меня. Я притворился спящим.

Я начал думать о своей сестрице Рози, – на мой взгляд, она недопустимо избалована. Голова парикмахерского манекена из «Мира девчонок», которую она потребовала себе на Рождество, уже забыта и пылится без дела на подоконнике гостиной с самого «Дня коробочек», [4] уставившись в столь же забытый и запущенный садик. Светлый парик безнадежно спутан, лицо размалевано безвкусной косметикой. Сегодня вечером Рози танцевала с Иваном Брейтуэйтом в манере, совершенно неприличной для восьмилетней девочки. Они напоминали Лолиту и Гумберта Гумберта.

Набоков, собрат мой по перу, если б ты жив был сегодня. Тебя потрясло бы это зрелище: Рози Моул в черной мини-юбочке, розовых лосинах и укороченном лиловом топе надувает губки!

Я решил вести полный дневник в надежде на то, что жизнь моя, быть может, покажется более интересной, если ее записать. В действительности жить этой жизнью совершенно не интересно. Жить ею скучно так, что вы не поверите.

Сегодня утром я опоздал на работу на десять минут. У автобуса отвалилась выхлопная труба. Мистер Браун отнесся ко мне с сугубой черствостью:

– Купил бы себе велосипед, Моул.

Я указал ему на то, что за последние восемнадцать месяцев у меня угнали три велосипеда. Я больше не могу себе позволить снабжать преступный мир Оксфорда экологически безопасными транспортными средствами.

Браун рявкнул в ответ:

– Тогда ходи пешком, Моул. Вставай пораньше и ходи пешком.

Я нырнул к себе в каморку и захлопнул дверь. Записка на столе извещала, что в Нью-порт-Пагнелле обнаружена колония тритонов. Их ареал – как раз посередине проектируемой кольцевой дороги. Я позвонил в Отдел охраны окружающей среды Министерства транспорта и предупредил некоего Питера Питерсона, что строительство кольцевой дороги, возможно, придется отложить.

– Но это же курам на смех, черт возьми, – сказал Питерсон. – Чтобы направить трассу по другому маршруту, у нас уйдут сотни тысяч фунтов – и только ради того, чтобы спасти несколько склизких рептилий.

Такова и моя частная точка зрения на тритонов. Меня от них тошнит. Но мне платят за то, чтобы я отстаивал их право на существование (по крайней мере публично), поэтому я прочел Питерсону свою стандартную лекцию о сохранении поголовья тритонов (указав, что тритоны, между прочим, вовсе не рептилии, а земноводные). Все оставшееся утро я писал отчет о деле Ньюпорт-Пагнелла.

В обеденный перерыв я вышел из Департамента охраны окружающей среды и отправился в химчистку забирать блейзер. Квитанцию я забыл (осталась дома, в качестве закладки в томике Колина Уилсона «Аутсайдер», [5] а мистер Уилсон, как и я, – уроженец Лестера).

Грымза из химчистки блейзер мне выдать отказалась, хотя я указал ей, что он болтается на вешалке.

– На этом блейзере – значок Британского легиона, – сказала она. – А вы для Британского легиона слишком молоды.