…мои ноздри дрогнули, по жилам пробежала дрожь, умом еще не понял, но инстинкт подсказал быстро: там кровь! Свежая.

Стены коридора пронеслись навстречу по обе стороны, я выметнулся в прямоугольный зал с колоннами, а там невольно затормозил. Мягко освещенный зал, тишина, и только посредине лежит, подобрав под себя руки, монах, уткнувшись лицом в пол.

Длинный кровавый след тянется за ним через весь зал, изорванная ряса пропитана кровью.

Я торопливо присел перед ним, ухватил за плечи, осторожно переворачивая на спину. На меня взглянуло смертельно бледное лицо молодого монаха, где-то я его уже видел, но не среди заговорщиков.

Правая щека страшно распорота в двух местах, меня передернуло, когда сквозь рану, что побольше, увидел окровавленные коренные зубы.

— Господи, — прошептал он едва слышно, — прими… душу… мою…

— Рано, — ответил я, — еще поживешь…

Мои ладони почти не ощутили холодок, хотя монах уже одной ногой в ладье Харона. Лицо его медленно порозовело, он задышал чаще, всмотрелся с растущим изумлением в мое лицо.

— Брат пала… дин?

— Он самый, — ответил я скромно. — Давай помогу добраться до кельи, а ты расскажи по дороге, что стряслось. Женщин здесь вроде бы нет, из-за чего подрались?

— Драка, — прошептал он. — Какая… вы не… вы совсем не…

Холод прокатился по рукам, вошел в грудь и кольнул в сердце. На миг увидел, как мелькнула вдали по стене темная тень, похожая на огромного безобразного паука.

Монах сказал слабо:

— Нужно… к отцу… Муассаку… Я брат Брегоний…

— Хорошо, — сказал я быстро. — Я помогу добраться. Где он?

— Я смогу, — сказал он все еще слабым голосом. — Но если сможете проводить меня, брат, за счет своего личного времени…

— Не болтай, — прервал я.

Он дышал все еще часто, приходя в себя, но я чувствовал, как силы постепенно возвращаются в еще истощенное, но молодое тело. Когда добрались до двери с большим серебряным крестом на третьем этаже, я уже почти не поддерживал его, а дышал он без хрипов и надсадности.

Я ждал в сторонке, он постучал в дверь трижды. Мне показалось, что стук условный, между вторым и третьим чувствуется нарочитая пауза.

За дверью послышался совсем не сонный голос:

— Брат Брегоний?

— Да, — ответил монах. — Поскорее, отец…

Дверь распахнулась, я увидел крупного человека с густыми черными бровями и такими же черными глазами. Он сразу же впился взглядом в покрытое кровью лицо монаха.

— Брегоний?.. Что с тобой?

Я зашел следом и прикрыл за собой дверь. Брегоний без сил повалился на широкую дубовую лавку, словно путешествие на третий этаж забрало последние силы, и, прислонившись к стене, сказал трепещущим голосом:

— Отец Муассак… на меня что-то напало… Я не успел даже рассмотреть, не то чтобы защититься святым словом или книгой… а исчезло так же быстро… Я думаю, брат паладин спугнул…

Священник повернулся ко мне, я покачал головой.

— Вряд ли. Я не видел, что именно там случилось.

— А что успели?

— Брат Брегоний полз, волоча за собой кишки. Когда я прибежал, он уже был почти без сознания.

Он посмотрел на меня остро.

— Похоже, у вас есть какие-то предположения?

— Вы очень проницательны, отец Муассак, — ответил я. — Весьма. Предположений у меня нет, но есть серьезные подозрения, что с ним произошло…

Отец Муассак спросил резко:

— Выкладывайте все!

— Я трижды, — сказал я, — нет, уже четырежды видел некую темную тень. Носится по Храму… Конечно, вы так уверены в неприступности Храма, что никто мне и не подумал верить, но сейчас-то что?

Брат Брегоний часто дышал и закатывал глаза. Я создал чашу с коньяком и сунул ему в ладонь. Он ощутил по запаху вино, жадно выпил, а потом застыл с вытаращенными глазами, не в силах дохнуть, зато на мертвенно-бледных щеках выступил яркий румянец.

— Да вы лекарь, — проговорил отец Муассак странным голосом.

Я создал еще чашу, но уже с ликером. Отец Муассак осторожно принял из моей руки, но принюхиваться не стал, выпил быстро, не скривился, только ненадолго задержал дыхание.

В коридоре послышались голоса, топот, а внизу под дверью замелькали оранжевые огни факелов.

В дверь, не постучав, просунул голову брат Жильберт с отчаянно расширенными глазами.

— Что, — вскрикнул он, — правда?.. Мы сейчас облаву…

Заметив меня, сделал вид, что не узнал, конспиратор хренов, исчез, я не успел даже спросить, откуда все так быстро узнали. Двери распахнулись шире, темные тени страшно и суматошно заметались по комнате, пугая резкими изломами, когда перескакивали со стены на стену.