Магов побаивались, трепетали перед ними, но звали только в крайнем случае и активно не любили. Во-первых, потому, что даже самый плохонький маг имелся только в больших городах, а Запруды до такого недотягивали. Особо зажиточные купцы, приезжавшие с караваном закупать местную рыбу, предпочитали нанимать мага для охраны в складчину и даже возили с собой лари с магическим льдом, чтобы рыба не портилась. Такие лари для обычного жителя являлись настоящей диковинкой. Обычный ледник, почитай, в каждом уважающем себя доме был. Рыли глубокий погреб и зимой забивали в него лед с реки. В хорошем погребе лед до осени не истаивал до конца и продукты не портились. А во-вторых, даже за самую пустячную услугу маги драли втридорога и цен не сбавляли.

– Ох ты, лишенько! – испуганно пролепетал Сарат, представляя выражение лица Панаса, когда он расскажет, что присланный в помощь маг погиб, даже не проехав треть пути к Хренодеркам.

Наверняка зловредный голова поспешит спихнуть всю вину на несчастного парня, хотя он-то к лиходейству монстра не имел никакого отношения и всего лишь разминулся с приезжим. И то лишь потому, что Мальчик – животное надежное, но очень медленное. А у мага наверняка конь быстроногий был, но даже это не спасло несчастного от постигшей его ужасной кончины. Впрочем, если немного поразмыслить, в этом можно найти и положительную сторону – ехал бы вровень, лежали бы вместе. А так Сарат цел, невредим и при лошади.

– Эй! Ты еще жив? – на всякий случай поинтересовался парень, крепко помня, что от ведьм запросто можно огрести любых неприятностей, а маги – они еще зловреднее будут.

Мужик захрипел, завозился под тушей ящера, из чего хренодерчанин сделал неутешительный вывод, что тот все еще цепляется за жизнь. Связываться с магами себе дороже, но в данном случае маг мог оказаться злокозненным и выживет чисто из вредности. Чтобы потом испортить жизнь не оказавшего помощь селянина. «Придется помогать», – затосковал Сарат, кляня себя, что угораздило задержаться в Больших Запрудах, дабы прикупить невесте вкусной вяленой рыбки. Очень уж Доненька ее уважает. А такой рыбки ему нигде больше не купить. С тяжелым вздохом обреченного на смертную казнь, которому еще до помоста с виселицей предстоит тащиться под проливным дождем, как будто и без того мало неприятностей, Сарат привязал Мальчика к растущей на обочине березке и отправился к пострадавшему.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что для того, чтобы сдвинуть тушу ящера, усилий одного человека маловато будет. Сарат пыхтел, упирался ногами, но не преуспел. Пришлось привлекать к делу Мальчика, который, ясное дело, в восторг от транспортируемого монстра не пришел. Это неудивительно. Редко кому нравится опутываться веревкой и тянуть за собой волоком этакую страшилу. Мерин храпел, пытался ударить по туше задними ногами, но веревочные узлы парень вязал на совесть; пришлось смириться со своей участью и идти куда скажут.

Маг представлял собой жалкое зрелище. Весь в ранах и кровоподтеках, кое-где наружу торчали обломки костей, на судорожно сжимавшей рукоять меча руке кожа висела клочьями. Непонятно каким чудом душа все еще цеплялась за поврежденное тело. И какое волшебство поможет Сарату отвезти полумертвого мага в Хренодерки? Что мужчину вполне можно доставить в Большие Запруды и они гораздо ближе, хренодерчанин отчего-то не догадался. Не догадался он и извлечь фамильную гордость мага – клинок гномьей ковки, который попросту не заметил в изуродованной пасти поверженного выползня. Как и не стал собирать разбросанный по дороге скарб, в котором присутствовали дорогостоящие амулеты.

Вяз Дубрович – леший известного на всю Рансильванию наличием большого разнообразия нежити Безымянного леса – задумчиво созерцал встречу местной ведьмы Светлолики с волчьим тотемом. Встреча происходила, как и положено, ночью, при полной луне, на тайной поляне. Одной из тех, что тщательно скрывались от взоров непосвященных в глубине леса. Заповедных полян осталось очень мало. Их давно сгубили люди, повадившиеся использовать как источники магической энергии все доступные места. Грубое вмешательство в хрупкое равновесие, складывающееся веками, быстро нарушало сложившийся баланс, и магические жилы подобного рода быстро иссякали, приходили в упадок или, что еще хуже, начинали работать наоборот, тянуть из окружающего пространства магию, как в бездонную воронку.

На обласканной ярким серебром лунного света поляне, с дольменами и танцующими древний танец светлячками, царила торжественная тишина. Хрупкая девушка среди огромных монолитов казалась особенно нереальной, как и беседа с серебряной светящейся волчицей, которая спокойно стояла рядом, положив лобастую голову на плечо Светлолики. Здоровенный серый вервольф в компании белой и черной вервольфиц смирно сидел в некотором отдалении, чтобы не мешать свободному общению, но встать на защиту, если таковая понадобится.

Вяз Дубрович являлся не единственным наблюдателем редкой сцены. Вожак местных двуипостасных Олек, находясь в своем зверином обличье, с невыразимым благоговением смотрел, как Светлолика, оказавшаяся ведьмой, меняющей облик, знакомится с тотемом. На вершине дерева задумчиво восседал Валсидал Алукард, только на днях сбежавший из замка-тюрьмы Сартакля. Пусть весь род вампиров официально считался истребленным, это вовсе не мешало магической элите держать последних, некогда гордых представителей племени кровососущих в антисанитарных условиях тюремных камер. Сартакль славился тем, что за тысячелетнюю историю замка никто из опасных узников замка так и не смог совершить побег. Валсидал оказался первым, кому это удалось, и что вызвало озабоченное волнение в совете магов.