– Не думаю. Слишком долго с нами возятся. Распределителя нашли, пару тысчонок лет ресурса через него прокрутили по-скорому, и будьте здоровы. А с нами что-то посерьезнее готовится. Только что именно, я не знаю.

– Докладывайте. – Хозяин ощутимо нервничал.

– До начала операции, – Координатор сверился с индикатором, – два дня и тринадцать часов с минутами. Схема отработана, люди готовы. Насколько детально вы хотите обсудить план?

– Во всех деталях.

– Хорошо. Начиная с завтрашнего дня, клуб закрывается. Послезавтра, ровно в двадцать три ноль-ноль Хан с группой захвата выдвигается к Банку Жизни. Группа поддержки Толстяка страхует. Группа обеспечения Сциллы доставляет кукол в клуб. Инструктаж кукол начинается за шесть часов до операции. С этого момента они находятся под постоянным контролем людей Сциллы. Группа захвата атакует банк ровно в полночь. На проникновение и захват пятисот тысяч лет ресурса отводится пятнадцать минут. В случае осложнений и непредвиденных обстоятельств атакует группа поддержки.

– Хорошо. Что по зачистке?

– При удачном захвате группа поддержки зачищает боевиков и рассредоточивается. С ними разберемся позже. Хан и Толстяк прибывают в клуб самое позднее в час пятнадцать и находятся там, пока куклы не заканчивают операцию. Ориентировочно в шесть утра операция должна быть завершена. При самом плохом раскладе полиция будет отставать от нас на три-четыре часа. По завершении операции куклы зачищаются группой обеспечения. Бойцов группы обеспечения после зачищают Хан, Толстяк и Сцилла.

– Будьте любезны, – попросил Хозяин, – про работу кукол в деталях.

– Конечно. Полмиллиона лет ресурса переводятся на счет куклы номер один. Она действует в течение часа и отправляет около трехсот переводов на счета, которые в ее списке. В результате кукла оставляет себе оговоренные триста лет и сбрасывает остаток второму номеру. Тот производит аналогичные действия, после чего переводит остаток третьему. И так далее. Если куклы уложатся в график, шестой номер даже не понадобится.

– Что вы намерены предпринять, если куклы окажут сопротивление?

– Не окажут. Их единственный шанс, что мы выполним условия и позволим им исчезнуть с тремястами лет ресурса на брата. Кроме того, каждая последующая кукла сможет убедиться, что условия относительно предыдущей выполнены.

– Сколько бойцов в группе обеспечения?

– Трое, включая Сциллу. Пятеро после того, как присоединятся Хан с Толстяком.

– Происшествия, проблемы, неприятности, о которых я должен знать?

– Никаких. Разве что – Сцилла утеряла карту жизни. Не исключено, что в резиденции кукол.

– И что? Куклы теперь онанируют, глядя на ее фотографию?

– Про то, что куклы делают с картой, даже если она у них, я не знаю, Хозяин. В любом случае, Сцилла, едва обнаружила пропажу, обзавелась новой. Доложил вам лишь ради проформы.

– Ну что ж, отличная работа, Координатор. Удачи!

– Спасибо, Хозяин. Удача понадобится.

Вот и наступил решающий день. Надо же, полтора месяца назад я готовился умереть и совсем не трусил. А сейчас боюсь отчаянно. Правда, тогда смерть была моим частным делом. А сейчас я не столько переживаю за себя, сколько за людей, которые стали моими друзьями. Даже нет, не друзьями – братьями и сестрами. Нам сегодня всем несладко придется, и, видимо, до завтра ни один из нас не доживет. Но если вдруг выживу я, не знаю, что буду без них делать. Тенгиз говорил: уедем в Грузию, Димон, там, если ресурс есть, можно укрыться так, что не найдут. Будем жарить с тобой на мангале шашлык, Димон. Собирать грецкие орехи в нехоженых ущельях. Ловить форель в горных ручьях. И пить терпкое сладкое вино, от которого на ногах не стоишь, но голова остается ясной, как утро в долине, а мысли – чистыми, как горный хрусталь.

Эх, Тенгиз, брат мой названый, твоими бы устами и до Бога. Но не верю я в это, прости. Из мышеловки, в которую мы угодили, не вылезти. Организация спереди, полиция сзади. Я не сдамся, придется драться – буду драться. Я уже не та покорная овца, что, жалобно блея, брела на заклание. Но заклание-то все равно состоится, хоть плачь, хоть вой, хоть на ствол прыгай.

Везли нас в небольшом автобусе уже второй час, тряска на разбитой дороге мешала сосредоточиться. Я твердил про себя шесть девятизначных чисел, как велел Валет. Я их уже давно заучил наизусть, но повторял вновь и вновь – эти проклятые пятьдесят четыре цифры – номера карт жизни. Я не заучивал только свой – он-то мне не понадобится ни при каких обстоятельствах.

Мы ехали молча. Молчал, глядя перед собой, Тенгиз, молчала облокотившаяся на него Жанна. Затихла Маринка, которую обнимал за плечи Валет. Притих и он сам, катая желваки под обтянувшей скулы кожей и настраиваясь на то, что нам предстоит. И, наконец, скорбно молчал бедолага Стакан, которому вот уже несколько дней не давали ни капли спиртного.

Автобус остановился, подлючая баба, которую Валет окрестил Сцукой, велела нам вылезать. Я взглянул на индикатор и по светящемуся на нем ресурсу определил время – было одиннадцать часов ночи.