— Ты… — вдруг прошипел папашка. — Ты… ты… к Нрого!

И вышел. Да что там вышел — вылетел. Это надо было видеть… дверь едва не снес. Удивленно проследив за покинувшим нас хассаром, я повернулась к Ару, тому единственному, которому тут вообще доверяла, и прямо спросила:

— Что с ним?

Ар пожал плечами, продолжая внимательно разглядывать меня. Потом, бросив недовольный взгляд на все еще потрясенно взиравшую на меня эйтну, нехотя выдал:

— Понимаешь, то, что ты описала… обычно испытывают воины. Женщины — нет.

В отличие от Ара я не испытывала смущения перед эйтной и молча указала женщине на дверь. Чер-номотанка действительно вышла, причем спиной и не отрывая от меня взгляда, уже какого-то невменяемого. Да, Иристан продолжал радовать бредовыми ситуациями.

Дверь за эйтной я закрыла сама. Почему-то слабость и сонливость исчезли, сменившись бодростью и… нервозностью какой-то.

— Ар, — захлопнув дверь, я развернулась к брату, — ничего не поняла, если честно.

Зеленоглазый воин пожал плечами, во все глаза меня разглядывая, потом все так же нехотя ответил:

— Про твой побег я знал. Про то, что хассар отдал тебя Дьяру, также — это было предсказуемо.

— В смысле «предсказуемо»?

Я начала расплетать спутанные волосы, попутно озираясь в поисках расчески. Находилась-то я в своей прежней спальне.

— Кир. — Араван подошел, протянул свою расческу, которую из какого-то кармашка на поясе вытащил. Но, едва я хотела ее взять, развернул меня, подвел к зеркалу и, встав позади, начал расчесывать сам. — Жен стесняюсь, — вдруг признался он, — а всегда хотелось.

Стою, смотрю в зеркало, там отражаюсь я и воин на голову меня выше, и у этого воина на лице такое счастливое выражение.

— Тетя Киара тебя расчесывала, а потом мне разрешала расчесывать свои волосы. — И вдруг признался: — Самые счастливые воспоминания моего детства. Ты, я и тетя Киара…

Тут уж я потрясенно молчу, и только глаза округляются. Странно, я этого не помнила совсем. Но, с другой стороны, Ар меня старше, а вообще…

— Ар, а ты с кем остался, когда мы с мамой улетели?

— Сам… — тихо ответил воин, и расческа в его сильной руке замерла на миг.

И так много одиночества было в этом его «сам». Слитком много одиночества.

— Совсем сам? — тихо переспросила я.

— Не имеет значения. — Мои волосы были расчесаны, затем стремительно заплетены в косу, конец которой Ар сам скрепил невыразительной черной резинкой. У воинов такие же были. — Вернемся к случившемуся. Кир, — его руки легли на мои плечи, чуть сжали, и взгляд в зеркальном отражении потемнел, — что ты творишь?

Интересный вопрос, конечно.

— Ар, а что я творю? — Ну так, чисто для конкретики спросила я.

Брат тяжело вздохнул и грустно выдал:

— Кир, не повторяй ошибок своей матери. Лучше быть уважаемой женой, чем…

— Договаривай, Ар! — неожиданно жестким, совсем не свойственным мне тоном потребовала я.

Не договорил, нервно погладил по плечам и отошел к окну. Потом резко, отрывисто начал рассказывать:

— Хассар просил поговорить с тобой. Говорит — его слов ты не слышишь, надеялся, что услышишь мои.

Не нравилось мне все это, но вот тот факт, что мне уже хорошо и чувствую себя снова полной сил, это мне очень по душе было.

— Ладно, рассказывай, — я направилась к выходу из спальни, раздеваясь по пути следования, — только ты на ходу рассказывай, а то мне помыться бы после всего.

Ар хмыкнул, но пошел за мной.

А в своей гостиной, опять же почему-то разгромленной, я узрела Икаса, перепуганными глазами на меня взирающего. Дверь в гостиную была открыта, сам Икасик тяжело дышал, а в коридоре слышался топот. Сначала ворвался пораненный Нрого, причем топал не он, этот двигался бесшумно, за ним вбежали еще три воина МакДрагар, которые как раз таки и топали, а еще были изрядно пожеваны. Но они хоть выглядели прилично, а я в спортивном бюстике и штанах только. Впрочем, меня личный вид интересовал ровно до той секунды, как я снова на Икаса посмотрела.

— Убью! — честно обрадовала я присутствующих. — Всех убью!

У зверя моего была порвана пасть, кровь стекала на пол, а еще на его шее оказалась выдрана шерсть, а еще он как-то странно придерживал лапу переднюю, а еще я, кажется, сообразила, чей оскал изукрасил Нроговы трицепсы!

— Киран! — Нрого сделал шаг в мою сторону и был остановлен глухим, угрожающим рычанием Икаса, — у него бешенство, Киран. Икаса придется усыпить.

Смотрю на Икасика — у того взгляд влажный, и никакой пены изо рта… А по идее, должна быть, как и взгляд невменяемый.