– Это чай из трав… – сказал старик, – которые собирал я сам – мало кто знает секрет этих трав… сейчас вообще многое забыто.

Алена осторожно отпила из стакана, подставленного в подстаканник с изображением московского Кремля.

– Твой муж сказал мне, что ты из заблудших, но ищешь истину?

Алена неуверенно кивнула.

– Хвала Аллаху… – сказал старик, – значит, у него нашлась милость и для русского народа. Воистину Аллах – всепрощающий…

Алена не знала, что на это ответить.

– Мир, – сказал старик, – пребывает в противостоянии добра и зла. И только обращение к единственной вере, к вере в Аллаха, спасет его от гибели в геенне. Все мы погибнем, если мы не обратимся. Ты русская?

– Да.

– Ты любишь своего мужа?

– Да, – сказала Алена.

– Это хорошо… – сказал старик. – Аллах улыбнулся, сведя вас вместе…

Алена снова не знала, что сказать.

– Ты думаешь, я стану ругать русских, насылать на них проклятья? – хитро прищурился знающий старик.

– Я не буду этого делать. Вон там, – старик показал рукой куда-то в сторону, – упала русская бомба. Это единственная бомба, которая упала на наше село. Знаешь, в чей дом она попала?

– В дом Садаевых. Их старший сын уехал в Москву поступать в Институт нефти и газа и так там и остался. Когда к нему пришли и попросили закят на нужды моджахедов, он сказал, что у него нет денег. Зато когда русисты хотели воровать деньги, которые они направляли сюда, они обращались к нему, и он воровал вместе с ними. Русские обкрадывали нас как чужих людей, а он обкрадывал нас как свой народ, как единоверцев. Как ты думаешь, – разве бомба русистов не была послана самим Аллахом в качестве наказания?

– Наверное… – неуверенно сказала Алена.

– Когда пришло к вам время наказания в первый раз за сотворенные вами бесчинства и несправедливость, мы ниспослали на вас Своих рабов, сильных, обладающих большой мощью, которые прошлись по всем местам и проникли в каждое жилище, чтобы убить вас. Так было выполнено Наше обещание наказать вас [30] , – сказал старик. – Неужели ты думаешь, что Аллах не мог бы остановить русистов, если ты хотел этого? В девяносто шестом году вашего летоисчисления он даровал нам своей волей победу, в то время как казалось, что все уже кончено, русисты ушли с нашей земли, и Ичкерия стала независимой. И как наш народ распорядился этим даром Аллаха? Вместо того чтобы быть едиными в Аллахе, мы начали резать друг друга. Вспоминать, кто какого тейпа, хотя Аллаху это все равно. Вместо того чтобы молить Аллаха, мы стали пить харам и совершать всяческие бесчинства. Сколько мечетей мы построили тогда, когда все было в наших руках? Да сейчас русисты построили больше! Вместо того чтобы жить богобоязненно, мы начали убивать, грабить, насиловать, творить всяческий харам. Стоит ли удивляться тому, что Аллах разгневался и обрадовал нас мучительным наказанием за харам, наслав на нас Русню и отвернувшись от нас? Если никто не молит Аллаха о победе, разве он даст ее? И ты как дочь своего народа ничем не виновата перед нами, ибо Аллах карает нас вами, а вас нами за то, что и вы и мы погрязли в куфре и ширке. Но ты виновата перед Аллахом тем, что живешь в грехе и не по шариату. Ты хочешь искупить вину?

– Но… я не знаю как. Я… делала много плохого в жизни…

Старик улыбнулся.

– Тот, кто принимает ислам, предстает перед Аллахом чистым, как нетронутый лист бумаги. Все его грехи, совершенные до того, как он принял ислам, не имеют никакого значения. Ибо этот человек был слеп, а потом он прозрел и узрил Аллаха. И убоялся наказания его и стал жить по шариату. Понимаешь, что это такое? Это – не для чеченцев, не для кавказцев. Это – для всех праведных людей, неважно, какой национальности и какого цвета кожи. Понимаешь?..

Алена снова кивнула.

– Аллах дал людям язык, чтобы те могли говорить и славить Аллаха. Разве ты приехала не для того, чтобы получить знание? Спроси, что ты хочешь спросить.

Для начала Алена не знала, как к этому старику вообще обращаться.

– Дедушка… – начала она, – а почему… вот если в Москве молодые… люди, кавказцы, они считают себя мусульманами, но так поступают…

Старик покачал головой.

– Москва, и пока вся Русня – дар аль-харб, земля войны. Но это не значит, что Нохчилла должна воевать с Русней или Кавказ должен воевать с Русней, тот, кто говорит подобное, ничем не лучше кяффиров, и такому прямая дорога в ад. Дар аль-харб означает, что на этой земле люди ведут войну с греховностью. С плохим. Со злым. С безверием. Шариат предписывает вставать на намаз пять раз в день. Как ты думаешь, те молодые люди, про которых ты говорила, встают ли они на намаз хотя бы один раз в день? Да помнят ли они вообще, что надо делать салат?

Алена не совсем поняла, что такое салат и при чем тут салат. Но она поняла главное – эти молодые люди вряд ли будут каждый день по пять раз в день что-то делать, просто потому, что им лень это делать и никто их не заставляет. Если многие из них даже работать не хотят.

– Наверное, нет.

– Я знаю, что нет. А ведь это – куфр, Аллах обрадует их мучительным наказанием за то, что они делали. Ты родилась там, где ничего не слышали про Аллаха и про День – но ты пришла ко мне сюда и говоришь, что хочешь быть праведной. А как ты думаешь, каким будет наказание тем, кто с детства слышал про шариат, знает про Аллаха и про День, но едва уехал в Русню – стал творить харам, пришел к куфру и при этом считает себя мусульманином?

. .

– Теперь ты поняла, почему идет война? Почему существуют муджахеды, почему они воюют? Почему они становятся один за одним шахидами на пути Аллаха и принимают шахаду с радостью, уверенные, что впереди их ждет щедрое воздаяние? Война идет не с Русней, не с Москвой. Война идет с грехом, который расплодился в Русне, и не только в Русне. Муджахеды в Афганистане, в Ираке, на других землях ислама ведут войну с американскими кяффирами, пришедшими на их землю и принесшими безверие и всякую мерзость. Мы ведем войну с русскими кяффирами и их пособниками, принесшими на нашу землю куфр, непочитание старших, отречение от ислама, всяческий харам. Мы ведем войну с теми, кто силой оружия несет нам безверие. Мы ведем эту войну для того, чтобы все чеченцы, все кавказцы не стали такими, как те, которых ты видела в Москве. Которые говорят, что они мусульмане, правоверные, но при этом им лень встать на намаз…