— Логирд! — крикнул я. — Как остановить…

Я чувствовал во внезапном озарении, что если прервать этот процесс, то ничего у вторгающихся не получится, они должны вот так сперва долго готовить плацдарм, а затем, когда здесь прорастет некая приемная площадка, сюда можно будет перекинуть нечто…

Призрак некроманта не откликнулся, а узоры бегут по камням все быстрее, лихорадочнее, словно некто услышал мой крик и понял, что я уже знаю, как прервать атаку и сделать ее бесполезной.

В иных узорах угадываются линии цветов, в других… на другие вообще не хотел смотреть, что-то в них зловещее настолько, что по жилам течет крошево льда, хотя вроде бы просто углубления, будто огненные черви проползли, даже поползали в некотором странном, но каком-то упорядоченном беспорядке.

Комната резко и страшно озарилась мертвенно-зеленым светом. Я выдернул наконец меч из ножен и встал в боевую стойку, оставив за спиной Бобика.

На стене в углублении появилась струйка зеленого огня и быстро помчалась, растекаясь, по всем канавкам.

Стена, страшно и дико разрисованная нечеловеческим узором, полыхала ярче и ярче, наконец вспыхнула ядовито-зеленым. В тот же миг со страшным гарчанием мимо меня пронеслось черное тело и ударило, как мне показалось, в стену, но там покатились двое: Бобик свирепо рвет кому-то горло.

Я заорал тоже и ударил крест-накрест по болезненно светящимся фигурам, похожим на мумии, запеленатые в широкие бинты. От них идет режущий глаза свет, в горле сразу стало сухо настолько, что распухший язык царапает нёбо.

Из коридора ворвались телохранители, свет раздробился на лезвиях мечей, казалось, что вертят лопастями сотни солнечных мельниц.

Слышались тяжелые рубящие удары. Меня сразу загородили со всех сторон, а Йомильд закрыл собой еще и эльфийку, что процарапывалась ко мне поближе, как бы готовая умереть в моих объятиях.

В дверях словно ниоткуда возник священник с воздетыми над головой большим серебряным крестом и Библией, крикнул страшно:

— Да воскреснет Бог, да исчезнут враги Его…

Белые фигуры, защищаясь, вскидывали руки, и моих закованных в стальные доспехи рыцарей отшвыривало, как тряпичные куклы, только я рубил быстро и страшно, зверея от смертельной опасности, Бобик вырвал горло одному, свалил второго и убил быстро и молниеносно, перекусив шею у самого черепа, Переальд ухитрился срубить двоих, а оставшиеся трое в белых тряпках переглянулись и молча начали отступать.

Я прыгнул вперед и со страшной силой обрушил лезвие меча на голову ближайшего. Послышался хруст, словно проломил лед, фигура без звука осела на пол, но крови нет, лезвие лишь слегка углубилось в череп.

Айсватер поднырнул под одного и рубанул по ноге. Острое лезвие тяжелого меча ударило в колено, звучно хрустнуло, ногу вывернуло в другую сторону. Незнакомец упал, и тут же сверху с диким гарчанием насел Бобик.

Третий начал было погружаться в стену, но мы с Переальдом, Динальдом и Йомильдом догнали и одновременно нанесли удары, Динальд и Йомильд рубящие, как топором, мы с Переальдом всадили острия мечей, как копья.

Фигура рухнула на пол, я ухватил Бобика за шею и с трудом удерживал, он рычит и скалит зубы, шерсть дыбом, глаза горят адским огнем.

— Священников немедленно! — распорядился я. — И поставить стражу у стены…

Йомильд, тяжело дыша, прохрипел:

— Похоже… это было… только для этих…

На полу распростерлось семь тел, только трое залиты кровью, лишь зубы Бобика прорвали эту удивительную ткань, остальные четверо убиты тяжелыми ударами, что ломали кости и разбивали черепа.

Неистовый блеск стены медленно гаснет, наконец остались ярко горящие канавки узора, заполненные светящимся расплавленным серебром, так показалось, однако постепенно и там угасло.

Переальд подошел, хромая, в руке амулет в виде светящегося камешка, поводил им у стены.

— Ушло, — сказал он с мрачным удовлетворением, — не сумели…

— Это все собачка учуяла, — сказал Йомильд.

Айсватер сказал с чувством:

— Бобик, только скажи!.. И я для тебя целого коня зажарю.

Медленно подошел Динальд, бледный, губы синие, проговорил, мелко вздрагивая:

— Один что-то в меня всадил… Кинжал… длинный такой…

Переальд быстро оглядел его, хлопнул по плечу.

— На тебе ни царапины!

— Был кинжал, — возразил Динальд слабо. — Он весь вошел в меня… прямо через панцирь…

Я сорвал с него шлем и приложил ладонь ко лбу. Динальд слабо и благодарно улыбался, но тело его продолжало вздрагивать, а лицо оставалось бледным и несчастным.

Лалаэль вошла из коридора, куда успела удрать, глаза вытаращенные от ужаса.

— Ты ему не поможешь, — сказала она, — это Копье Ледяного Тролля.