А все остальные – пропали. Цесаревич Николай, Великий князь польский Борис, молодой граф Голицын в один день из друзей превратились в ревностных соперников, причем из-за дамы, которой ни один из нас даже не имел чести быть представленным. Мы не знали, кто она, где живет и чем занимается, – знали только, что она каждый день проходит мимо Воронцовского дворца. Вот и все, что мы знали.

А хотелось узнать больше…

– Пошли! Я первый, как идем, помните?

– Ну.

– Да не ну, а так точно.

В ответ меня чувствительно пихнули кулаком в бок.

Поскольку из всех четверых я менее всего был поражен стрелой Купидона – мне и довелось разработать план наружного наблюдения. Этот план был рассчитан на четверых филеров и отличался высокой надежностью. Чтобы объект не заметил (точнее, не заметила) слежки – мы должны были периодически меняться и следить за ней по очереди. Внешне это выглядело так – если я иду за объектом первый и ориентируюсь по объекту, Николай, к примеру, идет за мной и ориентируется уже по мне. Потом он выходит вперед, и уже я ориентируюсь по нему. Объект же если и обернется – увидит только одного человека, которого можно будет сразу сменить. Схему слежки, как я потом узнал на разведфакультете Санкт-Петербургского Нахимовского, я выбрал совершенно верную (гены, видимо), вот только на своих подельников я не особо полагался. Любой из них вместо того, чтобы следить, может воспользоваться моментом и попытаться завязать знакомство с объектом слежки, минуя всех остальных. А тогда место жительства и род занятий очаровавшей нас дамы мы так и не узнаем…

Надвинув на глаза козырек легкой белой кепки, я выскользнул за ограду, окунувшись в толпу…

Вести объект было довольно просто – дама была не по возрасту высокой (только с Володькой Голицыным, если честно, она бы смотрелась органично), легкая белая шляпка отлично видна. Даже когда я на какие-то мгновения терял ее из виду из-за курортной толпы – все равно через пару секунд белый парус шляпки сообщал мне направление движения…

Сзади кто-то легонько коснулся моей руки, я сбавил ход, Володька, одетый в пеструю рубашку с коротким рукавом, пошел вперед…

Найдя взглядом Боряна, я еще замедлил темп…

– Ник где?

– Он пошел чуть побыстрее…

Вот черт…

– Ладно. Давай, ты следующий…

Борян ушел вперед, я оглянулся, чтобы понять, где мы. К порту, похоже, идем. А там нам появляться заказано…

Произошло все так быстро, что я даже не понял, как все началось. Мы сворачивали, шли и снова сворачивали – и даже не заметили, как нарвались…

В Одессе, как и в любом другом городе, водились пацанские группировки. Хулиганы. И у каждой хулиганской группировки – свои территории, заходить на которые чужакам не рекомендовалось. Поскольку телесные наказания по отношению к детям и подросткам не применялись, единственным возможным наказанием были исправительные работы. Не помогало. Впрочем, порка тоже не помогала – в Казани вон по исламскому закону каждую пятницу у мечетей хулиганов пороли. А хулиганы не переводились…

К месту потенциальной разборки я подоспел последним, когда базар уже шел вовсю…

Дама – причем не та, которую мы видели через решетку дворца. В шляпке, но не та. Кто из нас умудрился ее упустить – непонятно. Несколько пацанов нагло-шаромыжного вида – и мы. Четверо…

– Вы чьих будете? – Главарем был босоногий, крепкий на вид пацан в драной рубахе и с черной, несмотря на жару, бескозыркой на голове.

– Мы сами по себе… – твердо ответил Володька.

– Сами по себе… Гы… А ты чо к моей сеструхе вяжешься, сам по себе?..

Судя по выражению лица незнакомой девчонки, стоящей в окружении троих таких же шаромыжников, ей это все не сильно нравилось.

– Сударыня, это действительно ваш брат? – громко спросил Николай.

– А ты со мной, со мной базарь…

С этими словами шаромыжник смачно сплюнул прямо под ноги Николаю – сплюнул и удивленно отшатнулся от хлесткой пощечины.

– Стоять! – Я вышел вперед. Нравы во флотских кадетских корпусах были жесткими, и схему подобных разговоров я знал хорошо. Неверно думать, что дети аристократов учились в каких-то особых условиях. Были, конечно, и специфичные заведения, типа Пажеского корпуса, но те, кто шел в армию или на флот, учились вместе со всеми, никаких поблажек не было…

Блатняк и в самом деле сдержал руку.

– А ты кто будешь?

– Я за базар отвечаю. Разобраться хочешь – забиваемся. Не вопрос…

– Ты обзовись хоть сначала… – начал сдавать блатарь.

– Не считаю нужным! Забиваемся!

Наверняка малолетний блатарь уже пожалел, что ввязался, – но за его спиной толкалась шобла. Отступить – значит, завтра его будут считать последним поцем.

– Здесь. В восемь нуль-нуль. Сегодня.

– В двадцать нуль-нуль, значит… – передразнил я, – по рукам.

Оружейная, конечно, заперта – дед правила блюл строго. Оружие в доме – в отдельной комнате, постоянно запертой… и ключ на цепочке на шее. Порядок есть порядок. Но меня этот порядок – не остановит…

«Историческая» комната. Дед требовал, чтобы все там поддерживалось в идеальном порядке. Картины старинных мастеров – в основном батальные сцены. Старинная мебель. Ковры…

И холодное оружие на коврах. Кортики, в том числе с позолотой. Турецкие сабли и кинжалы. Казачьи и горские шашки…