Шрифт:
Перед КУНГом стоял солдат, но нас он пропустил, даже не спрашивая документов. Внутри, в кондиционированном пространстве, матово светились экраны, операторы переговаривались на знакомом мне английском языке. Сначала мне это показалось обычным, но потом я подумал – в государстве Македония есть свой язык. Так почему же военные не могут говорить на своем языке?
Что же представляет собой Европа, куда все так рвутся? А?
– Почему они говорят на английском? – вполголоса спросил я Пламена.
– Оперативный стандарт. Они выполняют международные миссии, стандартный язык английский…
…
– Есть сигнал. Сигнал устойчивый.
– Подтверждаю.
– Есть. Гонец над заданной точкой.
– Координаты подтверждаю…
Я подошел ближе, стал за операторами. Конечно, только очень добрый человек назовет все это «четким изображением», но видно было достаточно. Само поселение, конфигурация его улиц, подходы к нему…
– Можете отснять это? На карту?
– Да, сэр. Мы можем даже сделать карту в натовском стандарте с координатной сеткой на ней.
– Отлично. Это точно указанное село?
– Вот стоят машины, сэр. В горных селах на таких не ездят.
– Понял.
– Аппарат идет на точку два.
– Точка два, Паскаль…
Что такое Паскаль, я так и не понял, вопросов не задавал.
– Аппарат стабилен.
Точкой два обозначалась точка нашей высадки. От кишлака ее отделяло что-то около трех километров, но в горах три километра можно идти неделю.
– Внимание, активность…
Это была дорога. И что-то рядом с ней.
– До точки десять минут.
– Подожди…
Аппарат видел какое-то пространство и на нем грузовики и легковые машины. И рядом люди.
– А это что такое?
– Оружие. Я вижу оружие.
Я тоже видел оружие. И людей с оружием был не один, не два.
– Увеличь.
Камера начала наезжать.
– Оружие, подтверждаю…
Ну… вот, похоже, и встретились. Пусть и виртуально. Что-то мне подсказывает, что это те самые, которых я видел тогда ночью. На тропе.
Поскольку беспилотный аппарат македонской армии неожиданно засек подозрительную активность в районе границы, я принял решение выдвигаться как можно быстрее. Вертолет есть. Оружие есть. Карты есть. Поддержка есть, какая-никакая. Зачем тянуть? Решим проблему здесь и сейчас.
И потому я позвонил на стрельбище и приказал всем подтягиваться в аэропорт.
Всю мою группу привезли люди Пламена вместе со всем необходимым. В отдельной машине приехала Абаль – она должна была для отвода глаз купить билет, но вместо этого обмануть Пламена и его людей и ждать нас в пограничной зоне.
Я показал Абаль карты и снимки, она машинально кивнула. Было видно, что сейчас ее мысли очень далеко отсюда. Ее не отвлекали ни пассажиры, ни гул самолетных турбин…
– О чем думаешь?
– О чашке кофе…
– Я серьезно.
– Я тоже… – вздохнула Абаль.
– Абаль, мне приходилось терять близких людей. Их уже не вернешь. Можно только отомстить.
– Отомстить… – эхом произнесла она.
– Или простить. Это по-христиански.
– Вообще-то… – она прибрала волосы с лица и посмотрела на меня, – я пришла в СЕПО, потому что там работал мой дядя.
– Этот оперативник?
– Нет. Это был его друг. Они вместе рыбачили во фьордах.
…
– Знаешь… я закончила Кембридж, а потом курс подготовки агентов в MI6, британской разведке. Но присягу принимала уже у нас, в Швеции. Я клялась своему народу служить ему и защищать его.
– Это нормально.
– Да, но ненормально другое, понимаешь? Я не имею права применять насилие. Мы все не имеем права применять насилие, только в исключительных случаях. Но что делать? Скажи, что делать, когда стоишь перед ямой, полной трупов?!
– По-моему, ты для себя все уже решила.
– Да, но дело не в этом. Мы должны это сделать сами, понимаешь? Эти люди убили нашего гражданина, убили больше тридцати человек. Мы сами должны сделать это! А не продумывать стратегию правдоподобного отрицания!
– Правдоподобного отрицания… Это тебя в Англии научили?
– Какая разница? Да…
– Да в общем, никакой. Дело тут в другом. Я могу смотреть на вашу страну и ваше общество, Абаль, с позиции стороннего наблюдателя. И могу точно сказать – ваше общество разлагается и гибнет. Вы привлекаете к себе людей со всех стран, в которых идет война. И рано или поздно они поработят вас.