Александр Моторин производит впечатление порядочного человека, который, конечно, хочет как лучше, но не совсем это «лучше» умеет. С поправкой на вежливость (все-таки элитный поселок) его позиция классическая: вас много, а я один.

– Почему по территории с бешеной скоростью гоняют дети на квадроциклах?! В любой момент может снова случиться трагедия.

– Так ведь это ваши же дети. Мы конфискуем ключи, но приходят родители, да еще и ругаются. Я давно хотел попросить подключиться к этой проблеме общественность.

– Какая общественность?! Вы менеджмент или нет? Ужесточайте меры, разрывайте контракты с нарушителями. И надо что-то решать с корпоративами! Это просто какое-то нашествие гопоты. Нажрутся – и давай на капотах наших машин фотографироваться.

– Но что мы с ними можем сделать? Люди деньги платят.

– А мы что – не платим?! Вот только за эти деньги мы даже достучаться до вас можем не всегда.

– Если не получается – значит, я занят чем-то другим. Я же всегда работаю.

Среди «лояльных» – известный адвокат Александр Добровинский, местный житель и член совета управляющих МКК. Он берет слово и очень умело размывает основные тезисы, цепляется к формулировкам, а в ответ на возмущенные крики лишь снисходительно разводит руками: мол, как с такими людьми разговаривать. С места вскакивает некто в фиолетовой рубашке и бежевом пиджаке. Имени не называет, представляется девелопером. Очень пассионарная личность.

– Не нужна нам никакая ограда на набережной! И спасательные круги не нужны! Не поможет никакой парапет. Потому что это – Россия. Да, Феликс, здесь никогда не будет порядка, здесь всегда будет базар.

Феликс Кассан – это немец, который сидит напротив. Он живет здесь много лет, он знает русский, но он не понимает, что происходит. Он слышит слова человека в фиолетовой рубашке и морщится. Ему явно неприятно видеть, как человек публично отказывает себе в чувстве собственного достоинства. Потому что в этом и есть корень зла.

В конце концов администрация добивается своего: пар выпущен, конфликт локализован, мальчик забыт. После трех часов сотрясания воздуха решено организовать группу из шести активистов, которая будет раз в месяц встречаться с Моториным и рассказывать, что в поселке не так. Это примерно то же самое, как если бы в дорогом ресторане вам предложили приготовить совместными усилиями обед, потому что повар не справляется.

Мы возвращаемся к Виктору. У его жены Екатерины звонит телефон. Вежливый голос просит позвать Артема Викторовича Назарова.

– Артем Викторович – это мальчик семи лет, – отвечает Екатерина. – А что случилось?

– Он заказал у нас по Интернету шариков на двадцать семь тысяч. Привозить?

Екатерина дала шародувам отбой, а сыну объяснила, что за пределами поселка двадцать семь тысяч – это хорошая месячная зарплата. Мальчик задумался.

Зачем город Кимры поменял сапожную иглу на героиновую

Восемнадцатый век: город Кимры Тверской губернии – крупнейший центр хлеботорговли. Девятнадцатый век: местные жители известны на всю Россию как лучшие сапожники. Двадцатый век: город становится родиной советского авиастроения, здесь родился авиаконструктор Андрей Туполев. Конец тысячелетия: Кимры – столица наркоманов Центральной России. С середины 90-х именно через этот город идет в Москву основной поток героина. По неофициальным данным, от передозировки наркотиками в радиусе двухсот километров от этого города умерло более трех тысяч человек.

А в самих Кимрах сегодня около семи тысяч наркозависимых. Для сравнения: всего в Кимрах живут 57 тысяч человек.

То, что в городе началась война, жители поняли не сразу. На этой войне люди стреляют в себя сами. Вместо пуль у них иглы шприцев, а они входят в вены беззвучно. Даже когда начались первые передозировки, суть происходящего поняли лишь немногие. Только спустя несколько лет после начала агрессии Кимры увидели лицо войны.

Сотрудник УФСБ Тверской области:

– Кимры погубило выгодное местоположение. Это ближайший к столице город за пределами Московской области, всего два часа на электричке. Еще в советское время город получил негласный статус столицы 101-го километра – здесь старались осесть все асоциальные элементы, выселенные из Москвы. В 1969 году появился в Кимрах и цыганский табор. Это венгерские цыгане, самоназвание – ловари. Они поселились на окраине за железнодорожным полотном – теперь это место называют Голливудом. Долгое время они лишь гадали и занимались мелкой спекуляцией. Тогда в городе еще были сильны молодежные банды, и цыгане их побаивались. В конце 80-х бандиты занялись делом, и цыгане распустились: сначала торговали паленой водкой и спиртом, а в начале 90-х переквалифицировались – занялись наркотиками. Начали с мульки – это такая дрянь на основе эфедрина, потом перешли на марихуану и опийные растворы. Все это время потребителями их товара были в основном небогатые местные наркоманы. Ситуация кардинально изменилась в 1998-м, когда ловари начали торговать героином – качественным и дешевым, поскольку здесь гораздо меньше «крышующий состав», нежели у московских наркобарыг. Очень скоро сюда хлынули потоком московские наркоманы. Дошло до того, что последние два-три перегона электрички из Москвы везли практически одних наркоманов. Ехали и на автобусах, и на машинах, за день приезжали 300–500 человек, закупали, как правило, оптом, ежедневно отсюда уходило до полукило-грамма героина. Это 5000 долларов чистой прибыли. Местные наркоманы заделались у москвичей бегунками – за две-три дозы они ходили в табор. Впрочем, отказаться от их услуг было невозможно, иначе у гостей возникали проблемы прямо на перроне – местные тут на вокзале толпами дежурили. Эта халява и сгубила кимрскую молодежь. Сколько наркоманов в городе теперь – не знает никто. На учете стоят 153 человека. Судя по статистике задержаний, их не меньше 650, но и эту цифру, я считаю, можно умножать на 10. Анашу, марихуану и трамал начинают употреблять с 14 лет. В 18–20 лет траву курят почти все поголовно.

– А что милиция?

– Нет, в милиции не колются. Там в основном курят. Некоторые нюхают.

– Нет, я не о том. Как милиция пытается с этим бороться?

– Начальник нашего УВД как-то раз обмолвился на планерке в районной администрации, что бороться с наркобизнесом бесполезно, надо его узаконить и брать налоги. В сущности, именно этим милиция и занимается. В целом система выглядит так: рядовой и сержантский состав «стрижет» наркоманов, а те, кто в погонах, получают деньги от наркоторговцев. Некоторые пускают изъятый героин в повторный оборот. В 2002 году на платформе мы задержали двоих азербайджанцев с героином. На допросе они рассказали, что наркотики для продажи им дал начальник линейного отдела милиции – теперь уже бывший. Когда мы стали с ним разговаривать, его аж тошнить начало от страха. Сейчас этого начальника судят, но появился другой, и на платформе опять маячат какие-то азербайджанцы. Начальник службы криминальной милиции (тоже уже бывший) лично приезжал в табор за деньгами. Знаете на что? На празднование Дня милиции.