Связь с компьютерной сетью СБКФ установилась сразу, известный Ростокину пароль не изменился. Несколько ступенек и уровней удалось пройти без помех и затруднений. Только на пороге личного портала Маркина замигал предупреждающий транспарантик.

— Ну-ка дайте, теперь я сам, — отстранил Игорь Шульгина.

Сашка отъехал со своим креслом на полметра в сторону, старательно запоминая все действия Ростокина. Тут опять пригодился дублированный мозг, он просто записывал на свободные клетки всю последовательность движений пальцев журналиста, со стороны посмотреть — неуловимо быстрых, возникающие на экранах символы, иные детали и подробности.

Примерно так же он мог бы зафиксировать и при необходимости успешно воспроизвести действия пилота, поднимающего в воздух реактивный лайнер, не имея никакого собственного опыта.

Все уровни защиты были пройдены, и на центральном экране высветился интерьер кабинета Маркина и он сам, склонившийся над солидной пачкой каких-то распечаток.

— Аппаратура и видеосопровождение включено принудительно, — пояснил Ростокин, очевидным образом нервничающий. Это ведь, как ни крути, несанкционированное проникновение на режимный, особо охраняемый объект.

— Все беру на себя, — Шульгин снова сдвинул кресло на центральную позицию, оттеснив Игоря за пределы видимости с той стороны. — Хорошо хоть что он на месте оказался, а не в космосе болтается…

Маркин, услышав потрескивание электрических разрядов на своем громадном мониторе, вскинул голову. То, что он увидел, его бесспорно поразило. С экрана на него благожелательно, но, как показалось адмиралу, с некоторым вызовом смотрел незнакомый мужчина тридцати с лишним лет, облик которого отмечала некая «потусторонность». В том смысле, что его фенотип заметно (для наметанного глаза) отличался от российского и даже общеевропейского. (Как, примерно, на старых фотографиях легко отличить бывшего царского офицера от красных «выдвиженцев».)

Но не это самое главное. Маркин знал, что незнакомец не принадлежит к кругу людей, которые хотя бы теоретически могли по собственной инициативе выйти с ним на связь.

— Здравствуйте, Валентин Петрович, нижайше прошу извинения за то, что отвлек вас от дел. Но мое, поверьте, не терпит отлагательства. Позвольте представиться — Шульгин Александр Иванович. Генерал-лейтенант…

— Не знаю такого, — не стал размениваться на обмен любезностями Маркин. — В списках, как говорится, не значится…

— Вы что же, пофамильно и в лицо всех генералов знаете?

— Положение обязывает. Итак — кто вы на самом деле, каким образом включились в систему и что вам нужно? Предупреждаю, в ближайшее время ваше местонахождение будет установлено, со всеми вытекающими последствиями.

— Разве желание поговорить с особой вашего ранга является уголовно наказуемым правонарушением?

— Специфика возглавляемой мною организации не всегда совпадает с действующими национальными законодательствами. Более того — не может ими регламентироваться по той же самой причине… У нас есть свой, космический Кодекс, одобренный ООН и применяемый ситуативно…

«Время тянет, — подумал Сашка, — а сейчас его ребята, как опеченые зайцы, прозванивают сети, запускают на полную мощность свою контрольно-поисковую технику».

Вопросительно взглянул на Ростокина. Тот помотал головой — не найдут, мол. Компьютерные хитрости Скуратова и аппаратура, установленная Левашовым на «Валгалле» и в Форте Росс, уведут их в такие дебри, что за неделю не выпутаются. Будут старательно «ловить конский топот».

Шульгин в очередной раз подумал, как все запутано. Казалось бы, проще всего сейчас связаться по этому же компьютеру с Новой Зеландией, кто-то же там находится в форте или на пароходе. Воронцов — почти наверняка. Запросить помощи, и она через несколько часов прибудет, а то и сразу, если через внепространство.

Все сразу стало бы хорошо и просто. С борта «Валгаллы» и с Маркиным куда легче переговоры вести, и с Суздалевым отношения налаживать. А вот явственно ощущается, что делать этого нельзя. Примерно как в «Конце вечности»: Харлан испытывал непреодолимый ужас при мысли о возможности встретиться с самим собой. Так и Шульгин — явится он к своим, находясь в собственном, каким-то образом полученном от (или в) Сети теле. Что это за тело? Белковое или сгусток энергии? Не случится ли самой обыкновенной аннигиляции при соприкосновении не только с собственным оригиналом даже, а с любым предметом, имеющим к нему отношение?

Или они все же оказались в реальности, смещенной по отношению к «настоящей» буквально на несколько хроноквантов, где МНВ заключается в том, что из нее на несколько месяцев был извлечен Ростокин и Алла, Суздалев познакомился с Новиковым и Ириной. Вполне достаточно, чтобы мировые линии сместились. Палец дрогнул на спуске, и пуля пошла мимо мишени. Или — в другую мишень.

Трудно даже вообразить, в сколь перепутанном клубке мировых и вероятностных линий он сейчас находится то ли в виде узелка, то ли ниточки, за которую надо своевременно дернуть. Или — одного из проводков в механизме хитро устроенной мины.